Стылый ветер

Стылый ветер

Анна Ив

Стылый ветер

Он пришел в субботу. В деревне Казеевка с самого утра топили бани. Над низенькими бревенчатыми избами поднимался густой белый дымок, который разносил по округе аромат полевых трав и древесной смолы.

Путник остановился у большого дома, где жил со своей семьей староста Даруш. Тот вышел во двор и прищурился, разглядывая темную фигуру в пыльном, изношенном плаще.

— С чем пожаловал, человече? — грубо спросил Даруш, пытаясь рассмотреть лицо путника, скрытое шарфом.

— Места на ночлег не найдется? — голос у незнакомца был хриплым, шершавым, как сосновая кора.

— Вон, чего захотел. Тут тебя никто не примет, человече, может только ведунья наша Аглая. Она там вон, с краю леса живет. Ага. Ты к ней сходи, поспрошай. — Староста махнул рукой и скрылся в доме.

— Ну спасибо и на этом, — пробормотал путник и устало побрел в сторону леса.

Ведунья жила в старой покосившейся избе. Слюдяные маленькие оконца, как мышиные норы, смотрели на широкую тропу, ведущую из деревни. Видать немало ног истоптали путь к дому Аглаи.

— Кто такой будешь? — спросила старуха, разглядывая незнакомца бесцветными слезящимися глазами.

— Я — ловец. Мароном зовут.

— Ладно, Марон-ловец. Можешь спать в сарае, за избой стоит. Там сено свежее, да пара шкур есть — не замерзнешь. А денег я с тебя не возьму. Желанием расплатишься. Идет?

Марон задумчиво рассматривал ведунью, примечая и скрученные, как птичьи лапки, руки, и сгорбленную сухую фигуру, и белое облако седых волос, которые неряшливо торчали из-под косынки.

— Хорошо. Будет тебе желание, — наконец, решился Марон.

— Вот и славно. Сейчас ужин будет. Только помыться бы тебе надо. Катинка! — Из-за печки вынырнула бойкая девица лет шестнадцати. Марон ее и не заметил сразу. Худенькая, с толстой пшеничной косой, девица стрельнула большими серыми глазищами в сторону гостя. — Отведи-ка его помыться, да на стол собирай.

Катинка кивнула и, еще раз глянув на Марона, выбежала во двор. Ловец послушно последовал за ней. Он был грязным, в пыльной, пропахшей потом одежде, поэтому он с удовольствием скинул ее в предбаннике, в потом в парилке натерся душистым мылом и окатил себя студёной водой.

Пока он плескался, Катинка споро постирала его рубаху и штаны. Кутаясь в широкую простынь, Марон с удивлением разглядывал свою мокрую одежду, которая уже сушилась рядом с баней. У дверей стояли начищенные сапоги и лежала стопка сухого белья. Ловец лишь хмыкнул, надевая чистую одежду, от которой приятно пахло травами.

В доме ведуньи он поел ароматной похлебки с мясом и завалился спать в сарае, удобно завернувшись в старые козьи шкуры.

А под утро его разбудила Катинка. Она тихо проскользнула в сарай и, осторожно ступая, подошла к ловцу. Марон всегда спал чутко — работа обязывала, поэтому тут же сел и вопросительно посмотрел на девчонку.

— Тсс! Ничего не говори, только слушай, — быстро зашептала та, прижимая к его губам узкую холодную ладошку. — Уходи отсюда поскорей. Я тебе еды в дорогу собрала, не жди рассвета. Вижу, что человек ты хороший, пропадешь за зря. Бабка неспроста желание стребовала. Сгинешь ты тут, как другие деревенские. Уходи, умоляю.

Катинка едва не плакала, но не в правилах Марона было отступать. До него дошел слух, что в деревне Козеевка стали пропадать люди. Не часто, конечно, но за год уже пять человек исчезли. Девчонка слухи подтвердила, осталось узнать подробности. От ведуньи было мало толку, но староста вполне мог разговориться.

— Не бойся, милая, я не пропаду, — попытался успокоить девушку Марон. — Мне бы только со старостой поговорить и я сразу уйду. Обещаю.

— Ох, пропадешь ты! Никто не поможет! Вот, возьми оберег девичий, может сгодится. — Катинка сунула ему в руки плетеный ремешок и так же тихо выскользнула наружу.

Староста оказался мужиком разговорчивым, но недоверчивым. Всё выспрашивал, зачем Марону знать их деревенские дела. Поломался немного и все же выложил, что в прошлом месяце Даринка, невеста кузнеца, пропала.

— Пошла с подружками к озеру, там водяника самая сладкая растет — горянка из нее ароматная уж очень выходит, да и затерялась там. Отстала от девок, а когда те очухались, ее и след простыл. Ну, мужики все собрались, прочесали лес вдоль и поперёк — нету Даринки. Как и не было никогда. Ага. Старики говорят, леший упёр. А бабки трепят, что к другому убёгла. Я-то думаю, что утопла она. Озеро глубокое, а берег весь травой порос. Оступилась, небось, да и скользнула в воду-то. А там ужо и не выбраться самой было. Вот такие у нас дела творятся.

Других пропавших тоже следов не нашли. Без следа исчезли вдовец шорник, пара сирот — брат с сестрой, и жена мельника.

— Может слышал кто-нибудь звуки странные из леса: крики, стоны или выл кто-нибудь?

— Так как не слышать-то? Странный ты человек. Это ж лес — там и зверье и птица водится. Твари живые же, и звуки всякие говорить могут. Там кругом и стонут, и воют, и кричат. Да, сам сходи послушай.

Лес встретил его неприветливо: зашуршал пожухлой листвой под ногами, заскрипел голыми ветвями, засвистел холодным ветром в кронах. Ни щебета птиц, ни писка мелкого зверя, словно Марон один остался на всем белом свете. Долго не блуждал, по тропе сразу вышел к озеру. Неподвижная вода поблескивала, как зеркало. Круглое, словно блюдце, оно отражало белые клочки редких облаков на низком сером небе, да склонившиеся к самой воде редкие кусты ивняка.

Марон обошел его кругом, разглядывая понятные только ему следы. Темным мазком мелькнула меж деревьев почерневшая от солнца и дождей лачуга. Не раздумывая, ловец свернул с протоптанной тропки.