Судьба на выбор

Глава 4

Глава 4

Ночь после ухода музыкантов прошла тихо, зато первый рабочий день начался шумно и суматошно. Ученики, вопреки представлениям Гвендолин о пунктуальности деревенских жителей, осаждали школу задолго до начала уроков. Стоило Талуле открыть дверь, как пестрый гомонящий поток хлынул внутрь и застопорился в дверях классной комнаты. Дети, одни довольно чисто умытые, другие с чумазыми лицами, некоторые одеты неплохо, но большинство в поношенных ботинках и дырявых чулках, с опасливым интересом рассматривали новую учительницу. Под их взглядами Гвен ощутила пугающую неуверенность. Она знала, чему ей следует научить этих детей, знала, что лишние премудрости им не нужны – лишь самое необходимое. Так им говорили в пансионе, но годы учёбы не могли подготовить будущую преподавательницу к тому, как найти общий язык с деревенской ребятнёй. Гвен заставила себя улыбнуться и указала рукой на парты.

Классная комната была достаточно просторной, чтобы вместить всех учеников, а тех, как сосчитала Гвендолин, было двадцать четыре. Правда, двое из них, милая белокурая девочка и мальчуган в штопаных одёжках были ещё малы, чтобы чему-либо учиться. Их привели старшие братья, и Гвен не стала с этим спорить, поняв, что детей просто не с кем оставить дома. К тому же малыши сидели тихо и хлопот не доставляли, в отличие от настоящих учеников. Прежняя учительница не привила им понятия дисциплины, а что ещё хуже — практически не дала никаких знаний. Видимо, она и сама не являлась в достаточной мере образованной и компенсировала этот недостаток тем, что помнила большое количество интересных историй. Их она, как выяснилось, и рассказывала на уроках. Неудивительно, что дети ждали того же от Гвен и были недовольны, поняв, что теперь придётся учиться по-настоящему. Гвендолин с трудом удалось их утихомирить, пообещав, что в конце учебного дня, если они станут прилежно заниматься, она, так и быть, почитает или расскажет им что-нибудь.

Был более простой и быстрый способ добиться послушания. Наставницы пансиона, где воспитывалась Гвен, не тратили бы время на уговоры, и в ответ на возмущение тут же последовало бы наказание. Но Гвендолин ещё по дороге в Трелони решила, что обойдётся без жёстких мер, ведь ей хотелось, чтобы дети относились к ней так же тепло, как она сама – к самым терпеливым и добрым своим учителям, и большее, что она позволяла себе, — постучать указкой по столу, призывая к тишине.

Стучать приходилось часто. К концу занятий голова у Гвен раскалывалась от гомона, и даже когда ученики наконец разошлись по домам, в ушах ещё звенели их голоса.

— Строже с ними надо, — то ли укоризненно, то ли сочувственно сказала Талула, когда Гвен появилась у неё в кухне. – Обедать будете?

Гвендолин так проголодалась, что проглотила всё, что подала служанка, не чувствуя вкуса. Но сытная еда вернула силы, а хорошее настроение принесла с собой Джесмин. Дочь старосты, сегодня выглядевшая ещё наряднее и довольнее жизнью, чем вчера, влетела в кухню вихрем оборок и лент и тут же забросала вопросами:

— Как прошёл день? Как дети? Не слишком озоровали?

— Как сказать, – неопределённо растянула Гвен. – Похоже, моя предшественница не достигла особых успехов. Только не передавай ей мои слова, пожалуйста!

— Ей сейчас не до того, — отмахнулась Джесмин. – А что до детей, вряд ли кому-то из них пригодится твоя наука. Им ведь придётся, как родителям, работать на земле, никто не станет доктором или адвокатом.

— Отчего же? – не согласилась Гвен, хоть и понимала, что собеседница права. – Возможно, у кого-то из них появится шанс продолжить образование и освоить другую профессию. Но знания в любом случае не бывают лишними.

— Ты говоришь как альд Линтон. Это он велел, чтобы в деревне открыли школу. Ты ведь с ним знакома, да?

— Знакома, — подтвердила Гвендолин. Должно быть, староста рассказал дочери о том, что новую учительницу привёз в Трелони сам сквайр. Хорошо бы данный факт не оброс нежелательными домыслами, и Гвен поспешила сменить тему: – Что за люди поют и играют на народных инструментах? Вчера, когда я уже вернулась от вас, они выступали прямо под моим окном!

— А, есть тут такие! – рассмеялась Джесмин. – Обычно они играют на праздниках и ярмарках, но перед тобой, видно, решили отдельно покрасоваться.

— Мне понравилась их музыка, — улыбнулась Гвен.

— Я передам. Среди этих старичков-трубадуров затесался и мой дядюшка.

— Старичков? Но я заметила среди них молодого человека.

— Молодого? – Джесмин нахмурилась. – Вот уж не знаю. Может, родственник к кому-нибудь приехал? Надо выяснить! – она подскочила с места, явно уязвлённая тем, что новой учительнице известно что-то, чего не знала она сама. – Я ещё попозже загляну! – крикнула уже от двери и, захлопнув её, побежала по лестнице, грохоча каблуками.

— Вот егоза! – проворчала, заглядывая в кухню, Талула. – Ничего, замуж выйдет – будет ходить медленно и степенно, как и положено хранительнице очага. Глядишь, скоро и её деток учить будете!

Поблагодарив служанку за обед, Гвендолин отправилась к себе в комнату, где наконец-то смогла посвятить несколько часов исключительно Арчибальду. Никто не потревожил писательницу. Слова кружевной вязью ложились на бумагу, и Гвен казалось, будто герой её истории тоже здесь, совсем рядом, неслышно стоит за спиной. Она даже чувствовала запах прелых листьев, налипших на подошвы его сапог за время долгой дороги.