Suddenly

4

Работа Гарри снова занимает у него большую часть суток. После больничного у него копится много дел, на столе восседают многочисленные папки с материалами для статей. Отвращение — вот что он испытывает, чувство, будто сосёт под ложечкой, словно он занимался не тем в своей жизни. Он пишет заявление на бессрочный отпуск без сожаления и очень удивляется тому, что его подписывают, даже не уговаривая остаться.

      Гарри считает себя писателем на полставки и уже начинает писать свою первую книгу.

— И как она будет называться?Писатель и шлюха?

      Гарри криво улыбается и перебирает руками рассыпанные на полу чипсы со вкусом сыра, которые когда-то им придется убрать, хотя сейчас это никого не волнует. Единственным источником света в квартире служит небольшой телевизор, Гарри покупает его на барахолке за несколько долларов.

— Нет, нет, погоди, партаки молодости!Как это все, — хихикая, Луи тыкает пальцем в одну из татуировок Гарри.

— Хэй, не обижай моих девочек!

— Они так тебе дороги, что ты перекрыл несколько? — Луи закидывает руки на шею парню, седлая его бедра.

— Это другое…

      Они занимаются сексом прямо на полу и Гарри плевать, что в кожу впиваются острые кусочки чипсов, и его спина возможно будет грязная. Он отдает всю инициативу Луи, наблюдает за каждым его грациозным движением, водя по украшеному бронзой телу руками. Квартира Гарри становится уютней, потому что он видит смысл в деталях, которые привносят свой уют. Холодильник заполняется едой, наконец-то появляются лампы в электролюстрах, на кактусе виднеются зачатки цветов, и это не может не радовать.

      Иногда Гарри кажется, что Луи что-то тревожит, он часто замыкается в себе, в его квартире магическим образом становится все меньше вещей, он носит одежду Гарри, все меньше и меньше курит. Казалось бы, все налаживается, у них есть что-то похожее на отношения, иногда они даже ведут себя как влюбленная парочка, но что-то было не так.

      На двести сорок третий день Гарри делает себе тату в виде знака бесконечности на среднем пальце, точно такую как у Луи на запястье.

— Ты же понимаешь, что это навсегда?

— Ты тоже навсегда.

      Когда небо окрашивается в красный, Луи снова подходит к окну, заворожено наблюдая за этим явлением, пока Гарри сосредоточено перебирает пальцами, дописывая очередную главу книги.

— Пойдем на улицу?

— Ты же знаешь, что нельзя, это опасно. — отвечает Гарри и, сохранив документ, трет глаза от усталости.

      Он обнимает своего парня за талию, любуясь распустившимися лепестками фиалок на его шее, и оставляет целомудренный поцелуй на его щеке.

— Брось, ничего не будет! Давай! — он хватает кудрявого за запястье, направляясь к выходу.

— Луи, стой! Что на тебя нашло?

      Но Томлинсон уже не слушает его, он быстро выбегает на лестничную площадку, игнорируя зов Гарри, и останавливается прямо перед дверью, не осмеливаясь открыть ее, наблюдая лишь через крошечное окошко за алым туманом. Гарри догоняет его, не смотря на сбившееся дыхание и хватает за худые плечи.

— Ты в своем уме? Жить надоело?

— Я уже делал это прежде, как видишь жив и вполне здоров.Пойдем, ничего не случится, обещаю.

      Гарри окован страхом, он держит руку Луи крепко, и уже трудно скрыть волнение. Они вместе делают шаг после того, как отпирают дверь, давая глазам привыкнуть к такому яркому свету. Вокруг ни души, кажется, что они единственные выжившие после апокалипсиса. На удивление, ничего не происходит, они стоят, прижавшись друг к другу, все органы функционируют и ни одного признака отравления или удушья, о котором предупреждали средства массовой информации.

— Хаз, всё будет хорошо? — шепчет Луи.

— Да, почему ты спрашиваешь? — Гарри отстраняется от парня на мгновение и замечает, что происходит что-то странное.

      Луи словно тает на глазах, сначала начинает растворятся одежда, превращаясь в пепел, затем на коже появляются зияющие дыры.

— Луи, что происходит? Что с тобой? — Гарри не сдерживает слез, хватается за руки исчезающего парня, словно за спасательный круг, не понимая, что обратного пути нет.

      Мальчик — туман грустно улыбается, и это последнее, что запомнит мальчик — солнце, прежде, чем услышать прощальное:

— Я люблю тебя…