Сусика и Мигель

Глава 1. Облажалась

На Черемуховом бульваре Либревиля Рыжую Сусику знали все. Родительский кроссинговер (наполовину японка, наполовину голландка) одарил девушку ослепительной красотой Дианы и грацией сказочной лани. Небрежная подростковая одежда подчеркивала совершенство генов. Огненно рыжие волосы определили прозвище в криминальном мире. Большие голубые глаза приводили всякого мужчину в состояние простительного идиотизма и она этим хорошо пользовалась. Либревилльские главари криминальных кланов знали ее лично. А таких главарей в шестидесяти миллионном городе было не меньше пяти десятков. Рыжая Сусика перевозила грязные деньги из одного конца города в другой на мустанге 1965 года цвета дорожной пыли и за это ей платили неплохой куш.

Несмотря на то, что денег хватало, опасная девушка предпочитала жилье эконом класса в сто двадцати этажном небоскребе на Черемуховом бульваре. В муравейнике, битком забитым гастарбайтерами со всех концов света, она чувствовала себя в большей безопасности, чем где бы то ни было ещё. Она парковала мустанг на подземной стоянке и, когда с ревом движка выезжала из черной пещеры на шумную улицу, парикмахеры горделиво замечали клиентам: «Рыжая Сусика выехала на дело».

В двадцать семь лет она оставалась свободной молодой женщиной с честолюбивыми грезами о карьере кинопродюсера и собственном острове в Тихом океане.  Все попытки местных мачо завязать с ней романтичные отношения терпели крах. Рыжая Сусика слишком любила себя, чтобы делиться с кем-то.

В сердце июля, в самой середине лета, над розовыми мечтами криминальной красотки нависла черная туча беспощадного рока. Это был особенно жаркий вторник. Над зеркальными небоскребами плавилось синее небо, солнце отражалась отовсюду: от бамперов машин, от солнцезащитных очков, от алюминиевых рам и широких витрин. Пыльный мустанг выехал из потока машин на длинную набережную, чуть не сбил девочку тинэйджера на роликах, и въехал на невысокий тротуар вдоль бетонного парапета, за которым начинался песчаный пляж и Атлантический океан. Тонкие пальцы с ухоженными розовыми ногтями сжали ребристое колесо руля.

Восемь минут назад Сусика совершила самую большую глупость в своей жизни. В десять утра она забрала сорок миллионов либревильских долларов у кенийского курьера, который доставлял чемодан с деньгами к границам африканского квартала. Она делала это сотни раз. Главарь Бабаджо, который занимался поставкой наложниц из Азии и контролировал преступность в северо-восточных кварталах, заключил с ней сделку. Сусика отвозила его деньги для двуличных дельцов одной судовладельческой компании. Во время портовых стоянок в Индии и Мьянме они покупали смазливых девственниц из дальних деревень. Деньги должны были быть у дельцов в 10: 45. Сусика могла ехать, не торопясь и не опасаясь быть остановленной полицейским патрулем. Она знала несколько безопасных маршрутов и каждый из них занимал не больше тридцати минут. Ещё пятнадцать минут запаса. Пятнадцать минут это очень много. За пятнадцать минут можно выиграть войну. Она никогда не использовала эти пятнадцать минут. Сусика всегда приезжала до срока.

Но в этот раз её сбил с пути сам Дьявол. Иначе как объяснить случившееся? Дьявол сидел в желудке в виде мучительного тепло-карамельного желания гастрономической природы. Проще говоря, Сусика питала слабость к мороженному. На экваториальных широтах Либревиля нежные чувства к охлажденному лакомству не редкость. Беда в том, что в горле девушки с самого рождения поселилась загадочная экзотическая дрянь. Микроб, который не причинял ей бед, пока его не беспокоили пломбиром.

Сусика могла съесть порцию в сто грамм и ничего бы не произошло. Но если бы она съела еще сто в ближайшее время, то микроб, живший в горле, валил девушку с ног на целый месяц. Последующее харканье кровью заставляло всерьез опасаться за свою жизнь. Но как только приступ отступал, желание снова принималось соблазнять. За десятилетия простуд, насморков и грудных кашлей Сусике удалось вычислить безопасный период между стограммовыми порциями счастья. Она могла позволить себе праздник вкуса один раз в три года без вреда для здоровья.

Злополучным жарким вторником Дьявол прошептал в ухо, что уже можно. Сусика не была уверена, что опасный период пройден, но чревоугодное желание беспощадно подавило слабые протесты разума. Сусика остановилась всего на минутку у разрисованного радугой вагончика с улыбающимся алжирцем-мороженщиком в желтом берете с хвостиком. Пальцы дрожали от предвкушения, пахло ванилью, клубникой и шоколадной крошкой.

Пока она расплачивалась и облизывала губы, как голодный наркоман перед дозой,  шустрый белокожий парень с татуировкой паутины вокруг правого глаза распахнул дверцу бесхозного мустанга и огромными кусачками за секунду перекусил цепь, которая связывала денежный чемодан с приваренным к полу металлическим кольцом под пассажирским креслом.

Сусика бежала за гаденышем и сыпала проклятиями, не выпуская из рук вафельного стаканчика с пломбирным шариком, целый квартал, покуда её не остановила китайская шпана. Словесная перепалка быстро закончилась, когда кто-то из гопников понял, на кого они напоролись. Криминал сразу расступился и попросил прощения за недоразумение, но заминка скрыла беглеца с глаз в лабиринтах шумных торговых улочек. Она знала, что потеряла его. Потеряла деньги. Чужие деньги. Ухоженные пальцы со злостью выдавили мороженое из стаканчика. Кажется, у нее теперь проблемы посерьезнее микроба в горле.

Мустанг засвистел тормозами и встал прямо перед бетонным парапетом, за которым качались прибрежные пальмы. Когда Сусику загоняли в угол, она всегда ехала сюда, к океану. Прибой помогал думать. А думать нужно было быстро потому, что сухогруз, где ждали денег, уже снимался с якоря. Это значило, что Бабаджо теперь не получит свой товар. И кроме тех сорока миллионов в чемодане ему потребуется возместить компенсацию за сорванную сделку. Бабаджо продавал наложниц по двойной цене. Это значит восемьдесят миллионов. На банковском счету Сусики лежало два миллиона. Деньги, которые она хотела вложить в кинобизнес. Жалкие два миллиона.