Свадьба удалась!

Глава вторая

Семка неодобрительно качал отсутствующей головой, всем своим видом выражая несогласие с таким кощунственным обращением с вверенным ему нарядом, еще совсем недавно вызываюим у меня тихую мечтательную улыбку. А я, разрушая свои же мечты, натягивала на себя платье поверх всего, что было на мне надето. Джемпер я все же сняла - не смотря на то, что в квартире было ощутимо прохладно (осень наступила, а отопление включать никто не торопился) - кашемир был не готов лезть под кружево. Под платье мной уже были куплены и соответствующее белье, и чулки и туфли. Но кому были сейчас нужны все эти изящные и, безусловно, прекрасные вещи? - не мне так уж точно. Нет, они, конечно, были мне очень - очень нужны – но! в другое время и в другом месте. А сейчас на роль боди прекрасно подошли лифчик и майка, которые были уже на мне, вместо чулок было решено оставить джинсы – так теплее, а сапоги завершали образ. Сократив таким нехитрым способом церемонию «обряжения невесты», подмигнула Семке:

- Хороша? – Сема ожидаемо промолчал. – Ладно тебе Сема, не грусти, сейчас тебе что-нибудь подберу. Не будешь же ты у меня голенький тут стоять неизвестно сколько. А подвязочку я у тебя, пожалуй, тоже заберу, - сдернула с шеи манекена подвязку, купленную для меня Ольгой в угоду западным традициям, и украшавшую Семку кокетливым бантиком. Подвязка удачно вписалась в мой образ «слегка-не-в-себе-невесты», заняв не полагающееся ей место на ноге, а исполнив роль резинки для волос. Собрав с ее помощью свои средней длины, не такие чтобы очень густые, волосы в низкий хвост, я на последнем обороте не стала его полностью вытягивать, и получила такую очаровательную почти - шишечку с торчащими кончиками.

Какое-то время пришлось потратить на застегивание пуговиц. Делать это самой было совершенно неудобно. Изгибаясь и выворачиваясь, выкручивая руки, я кое-как застегнула те пуговицы, до которых смогла дотянутся; решив, что с остальными мне поможет Ольга, я удовлетворенно выдохнула.

- Знаешь, Сема, - рассуждала, роясь в ящиках комода, в поисках чего-нибудь подходящего для него, - во всем нужно искать плюсы. Я вот один уже нашла. Я останусь - Ивановой, - достала трикотаж с веселенькими черненькими танцующими скелетами, который должен был однажды стать Ольгиной пижамой, и кивнув – то, что надо, продолжила,- согласись, что Лиля Иванова звучит гораздо лучше, чем Лиля Якина. – Оглядела Семку, прикидывая, чего бы ему накрутить. – И документы менять не нужно.

Не заморачиваясь с фасоном, решила нарядить его в римском стиле. Вооружившись булавками и тесьмой для будущего пояса, я аккуратно укладывала и закалывала складочки этой «скелетоги» и продолжала рассуждать:

- Конечно, человек не виноват, что у него такая фамилия. И мне, как правильной будущей жене пришлось согласиться с заменой, хотя, скажу тебе по-секрету, сама я не хотела фамилию менять. Но не могла же я из-за такой ерунды обидеть хорошего человека. Будущего мужа. Да чтоб его секретарша на нем поскользнулась и что-нибудь ему там сломала! Ты Сем, не думай, что я ему на самом деле плохого желаю, просто я пока злюсь. Да кого я обманываю, еще как желаю! Так, немного. А Ольга ведь мне говорила, что он проявит еще свою «якинскую» породу! Как сейчас помню:

- Смотри, сестренка, не ошибись, - говорила она, первой узнав новость о моем предстоящем замужестве. - А то потом поздно будет – твой подлец будет кикимор по Гаграм возить, а ты – Лилякина, либо разводиться побежишь, либо опять на два года в психокому впадешь, как после Ленечки.

Дело было в том, что Ольге Павел никогда не нравился. Она считала его скучным сухим педантом, который никогда не сможет сделать меня счастливой; и еще, из-за его отношений с животными. Ольга, будучи ветеринаром, с душевной теплотой относилась ко всем зверушкам, кроме тех, которые становились ее пациентами – с ними она была строга и деловита – для их же пользы. И говорила мне, что животные – они плохих людей чувствуют и не зря на Павла так ополчились всем своим зверино-пернатым сообществом. Но при всем своем негативном к нему отношении, вела себя Ольга почти всегда очень корректно и оставляла при себе свое мнение о душевных качествах Павла Якина. Только иногда позволяя себе пройтись по его фамилии, называя «подлецом» и приплетая всем известных кикимор, и то больше в шутку, чем желая меня таким образом задеть. Оля меня очень любила и была согласна с любым моим решение, если оно никаким образом мне не вредило. Ближе, чем она, у меня никого не было. На самом деле, мы не были с ней сестрами, хотя и называли так друг друга.

В этот город я переехала, когда мне исполнилось восемнадцать. В этом возрасте я имела диплом об окончании швейного училища, небольшой опыт работы и кое-какую денежную сумму, полученную за продажу квартиры, доставшуюся мне в наследство от бабушки. Квартиру купил наш сосед Николай Васильевич, пожелавший поселить рядом недавно вышедшую замуж дочь. Я была рада такой возможности, потому что давно уже искала способ перебраться в другой город, где я могла бы продолжить учится, найти работу и обзавестись семьей (уже тогда я хотела семейного счастья). В нашем городке из учебных заведений были только: два ПТУ – строительное и швейное, филиал какого-то экономического колледжа, и филиал педагогического института. Экономика для меня была закрыта – обучение там было платным а бабушке платить было нечем; учить детей я не хотела; и предпочтя шпатлевке ткани, я после девятого класса стала осваивать профессию швеи - и никогда об этом не пожалела – работу свою я любила.