Свадебный подарок для Тирана

Глава 8.

Лиза.

Глупо грустить по миру, в котором по тебе никто не грустит. Родителей нет в живых, бывший жених признался, что никогда меня не любил, подруги погрязли в семейных хлопотах. Что на Земле, что в замке Тирана я, по сути, одинока. Последние три месяца на родине я видела смысл лишь в работе, здесь же вес и значимость имела магия. И я, став её носительницей, обрела особый статус в глазах Тирана.

- Я должен многое тебе разъяснить, - объявил мужчина через несколько дней после морских приключений. Я уселась в огромное кресло в его кабинете, где вся мебель отличалась простотой и удобством. Приподняв брови, я показала, что готова внимательно слушать.

- Я подвержен неконтролируемым вспышкам ярости и злости, - сказал мне человек, хладнокровием которого можно было бы заморозить извергающийся вулкан. Моё замешательство не скрылось от Тирана.

- Да-да, - даже усмешка у него получилась ледяной. – Я тот ещё эмоционально-нестабильный тип. Божественный недуг – назовём это так, - способен лишать меня самоконтроля и превращать в того, для кого чужие боль и страдание высшая награда.

Я поёжилась. Псих напротив меня вновь белозубо улыбнулся.

-  Это не так страшно, как звучит. Опираясь на опыт своих предшественников, я выработал систему правления мирами с расчётом на то, чтоб как можно дольше оставаться самим собой. Большинство моих предков каждую секунду посвящали контролю над магией и людьми, это и приводило их к безумию. Я же почти не вмешиваюсь в мирскую суету, не вершу людские судьбу. Я поддерживаю баланс, чтоб каждый из пяти миров получал столько энергии, сколько нужно. Но есть то, от чего мне не укрыться – эмоции мирян. Когда магия используется с дурным умыслом, я впитываю его в себя. Могущество должно оставаться нейтральным, и я, как фильтр, забираю себе и зло, и добро. Последнего, кстати, в разы меньше. Божественный недуг не заразен, но опасен, - подытожил Тиран. – Теперь поговорим о тебе.

Я встрепенулась. Всегда интересно слушать о себе.

- Мрея думала, что пройдя лабиринт, ты получишь магию моих миров. Там действительно есть лишняя сила, которой в своё время напиталась сама жрица. Но она-то уже имела в себе способности, которые послужили магнитом для окружающих сгустков мощи. А ты, попав в лабиринт, могла притянуть к себе только беса, что и случилось...

Я закатила глаза. Упрёк последнего предложения ощущался явственней, чем материал подлокотников  кресла.

- Проводники не спасают живых в лабиринте межмирия, потому что лабиринт – обитель мёртвых, а витающая там лишняя магия образуется тогда, когда убивают мага в момент призыва им волшебства. Он как бы уносит с собой частичку энергии из реальности в преисподнюю, - безжалостно разъяснил Тиран. – Видимо, проводники выбрали тебя своей хранительницей в тот момент, когда я спас тебя от беса. Если у них есть логика, то она такова: девушка выжила в схватке с демоном, теперь она поможет нам уничтожить их всех.

У меня отвисла челюсть. Я даже импульсивно подскочила на ноги.

- Сядь, мы ещё не закончили, - придавливая меня своим голосом, велел Владыка. – Хорошо хоть, что ты схватываешь на лету. Я перехожу к самой важной части моего рассказа. В лабиринте ты наверняка видела души умерших людей. Они бродят там в ожидании перерождения. Чем невинней душа, тем больше она похожа на человека.

Я тут же вспомнила девочку-призрака, которая разговаривала со мной и искала родителей. К горлу подступил ком. Стоп! Но ведь и демоны отдалённо напоминают людей.

То ли эмоции красноречиво отразились на моём лице, то ли извилины мои громко шевелились, но Тиран выстроил следующий блок монолога вокруг мое догадки.

- Бесы – это тоже обрывки душевной материи, но не людей, а богов. Возможно, в лабиринте тебя обнимал мой пра-пра-пра-прадедушка.

Челюсть повторно отпала. Мужчина раскатисто посмеялся над моей реакцией.

- Видишь ли, боги тоже умирают. И те Владыки, что плохо себя вели, после смерти распадаются на сущности мрачные и голодные, с обрывочной памятью о былом могуществе и ненавистью к мирянам. Их место в лабиринте, и пока они там, ничего дурного нет. Демоны страшны в мирах. Души, которые они отнимают у живых людей, исчезают навсегда без права на перерождение. Самих же демонов убить сложная задача даже для меня, а о простых смертных и говорить нечего. Их плоть – материальная магия, их кровь – жидкая энергия. Они и есть та сила, которая несёт в себе зло. Ещё одно последствие божественного недуга, - Тиран крутанул указательным пальцем, над столом завис серый шарик размером с мяч для игры в пинг-понг.

- Столько чужой ненависти во мне, - как-то лениво прокомментировал Владыка. Внезапно шарик словно разорвался, заполонив едким дымом всю комнату. Я зашлась в беззвучном кашле.

- А так выглядит вспышка ярости, - добавил мужчина из-за пепельной мглы. Красочная демонстрация закончилась. Я вытерла начавшие слезиться глаза.

- При Тиране Десятом произошёл самый массовый прорыв демонов из лабиринта. Потому что его предшественник был тот ещё деспот. Бесы уничтожали людские души, грозя оставить миры без населения. Сам Владыка был бессилен. Но его выручил друг. Он был выходцем другой части Реальности и нёс в себе иную магию. Он отправился по пяти мирам уничтожать демонов, и спасённые в последний миг души преумножали его способности. Он стал освободителем и спасителем пяти миров. Тиран Десятый отблагодарил друга… весьма извращённым способом. Он отравил его медленнодействующим ядом и запер в лабиринте. Благодетель умер, а его магия стала дополнительным барьером для демонов межмирия. Следующий Тиран окрестил эту силу «проводниками», так как считал, что она показывает плутающим в лабиринте душам проходы в миры. Несколько раз за всю историю проводники избирали себе хранительниц, обычно ими становились жёны Тиранов. Происходило это в преддверии очередного прорыва. Демонам тесно в лабиринте. Они хотят гулять, а ты должна этому мешать. Пока у тебя отлично получалось, но должен предупредить, что жену Тирана Семнадцатого демоны одолели и сумели полакомиться её душой. Бедному Владыке пришлось спешно жениться второй раз, - с прискорбием закончил мужчина. Я только сейчас поняла, что всё это время смотрела ему в глаза и видела в их синеве картины далёкого прошлого.