Сверкающие глаза

Сверкающие глаза

В ожерелье островов один называют «жемчужиной Средиземноморья». На его песчаном берегу у темно-синего моря стоит одинокое дерево. До вчерашнего шторма. Дикие волны в припадке ярости выбросили на берег прямо к подножью обломанные ветви и целые стволы других деревьев. Но высохший платан не ощутил родственных древесных душ. Давно не чувствует он прикосновений к оголенному стволу: ни дуновений морского ветерка, ни хлестких ударов сильного ветра. Совершенно одеревенел.

Наступила ночь. Небосклон стал четырехцветным: фиолетовый переходил в алый и затем в оранжевый и заканчивался сиреневым. Могло даже показаться, что сегодня стихия одумалась и раскаивается во вчерашнем буйстве. На всем морском пространстве до самого горизонта установилось полное затишье. Недалеко от пляжа на волнах покачивалась группа серых чаек.

На песчаном берегу появилась юная пара. Они неторопливо шли босиком, держась за руки. Их белые ступни погружались в теплый песок по щиколотку. Порывистый морской ветерок чуть раздувал подол светлого платья в синий горошек. Она придерживала край рукой, в которой были светлые босоножки. На спутнике были оранжевая футболка и синие шорты.

— Как тебе здесь? — поинтересовался он.

— Очень красиво вокруг, — ответила она, очарованно глядя на синюю гладь моря. — Какое разноцветное небо! А воздух такой соленый, что мне очень легко дышится. И ветерок такой легкий и обдувает, как нежное опахало. Как ты думаешь, если раскинуть руки — я полечу?

И она подняла их. В одной свисали босоножки, в другой — рука спутника.

— Нет, не взлетаю. Это потому что ты меня крепко держишь, — сказала она озорно и отпустила его руку. — Все равно не взлетаю, — разочарованно произнесла она и, посмотрев на другую ладонь, разжала ее.

Спутница повернулась к морю, и порывистый ветерок дул ей теперь прямо в лицо.

— Отчего люди не летают? — крикнула она громко.

— Потому что их притягивает земля, — ответил спокойно и серьезно спутник, стоявший у нее за спиной, и добавил. — Как и мои сандалии. Если я разожму ладонь, то они упадут на песок.

— Жаль, что люди не летают так, как птицы, — страстно сказала спутница. — Знаешь, мне иногда хочется, полететь как птица. Вот стою, подняв руки, и ветер поднимает меня вверх, все выше и выше.

Тут она обратила внимание на высохшее дерево.

— Смотри, — сказала она спутнику. — Как похоже это засохшее дерево на одеревеневшую Медузу Горгону. Она была прекрасна и лицом, и волосами. Но завистливая Афина несправедливо наказала ее. Медуза стала страшна, ее волосы превратились в ядовитых змей и ее взгляд приносил окаменение. Как причудливо застыли голые ветви, как будто у Медузы от гнева или испуга волосы встали дыбом, да так и застыли, вдруг одеревенев.

Он же с нежностью смотрел на ее тонкую открытую шею и собранные наверх каштановые волосы.

Появившаяся на небе полная луна не заметила, как случайно запуталась в голых ветвях одинокого платана. Теперь высохшее дерево впервые взглянуло на мир одним большим желтым глазом в пугающей гриве голых ветвей.

Мене пристально зрела перед собой и жаждала разглядеть любимого. Ее сверкающий глаз ночи заглядывал в молодые души двух спутников и проникал в самую глубь их подсознания, где клокотал первозданный мир хаоса и ужаса.

Спутница, зачарованная Мене и, не сводя с нее глаз, вдруг снова громко заговорила, но уже не своим, а низким тяжелым голосом:

— Путешествие по радужному небосводу утомило полную Луну. «Дай прилягу я на снежной вершине Олимпа, отдохну, чтоб продолжить мой путь в бесконечность». Златой диск величаво воссел на вершине горы. И поток его света залил желтым цветом низины. Разбудив подсознанье людское. Лунный зов чаровал, зазывал, привлекал, и легко восходили их души к светилу, чтобы вновь совершить омовенье в его океанах.

Одна из чаек вынула белую голову из-под крыла и внимательно поглядела на молодых людей. После небольшой паузы, видимо, для обдумывания, она взлетела и уже в воздухе начала кричать. И вот вся группа сотоварок, которая до этого тихо мирно дремала, покачиваясь на волнах, поднялась в воздух и устремилась к берегу, оглашая окрестности своими криками. Они стали кружить перед парой и широко разевать желтые клювы. Не могло быть никаких сомнений в их желании.

От птичьего гвалта и мелькания, машущих крыльями чаек, перед лицом она также внезапно очнулась. Она обернулась к спутнику и, обхватив его за шею руками, прижалась к нему.

— Ты моя Катерина! — с улыбкой произнес спутник и нежно провел по ее спине несколько раз свободной рукой. — Да ты еще и поэтесса у меня. Какой талант в тебе здесь открылся, а?

— Что-то мне холодно и знобит. Прямо ледяная волна прошла по спине, — испуганно сообщила она. — Давай вернемся в гостиницу?

— Хорошо, любимая, — ответил спутник и поцеловал ее.

Она заглянула в его сверкающие карие глаза и еще сильнее прижалась к нему. Так они простояли недолго. Затем он поднял ее босоножки, а она продела свою руку в его руку и прижалась к спутнику. Неторопливо молодая пара пошла прочь от берега. За их спинами раздавались недовольные крики разбуженных чаек. Мене вновь не встретила любимого. А полная луна, каким-то чудесным способом освободившись из древесного плена, продолжила дальше ночное путешествие по разноцветному небосклону.