Свет гаси и приходи

Эпилог

Лето было солнечным и жарким, но, несмотря на то, что этот дом всегда оставался в тени, не находилось желающих укрыться около него от солнца.

Девушка наблюдала за домом из-за забора. Очень высокая и какая-то угловатая, с некрасивым лицом, но необычайной силы взглядом она невольно привлекала внимание. Составив мнение о доме, она решительно переступила невидимую границу между ним и нормальным миром.

Она поморщилась, обнаружив, что уродливые горгульи и монстры, хорошо знакомые ей, заполонили первый этаж, лестницу и почти подступили к единственной двери на втором этаже. Они неохотно расступались перед ней, не спуская с нее внимательных, голодных и жадных глаз-угольков.

Дверь она захлопнула у них перед носом, прежде чем встретиться с хозяином дома.

— Твои дела совсем плохи, Фобос, — сказала она низким для женщины бархатным голосом. Такой голос легко завладевает вниманием и сказанное им сложно подвергать сомнению. На людей он действовал, как гипноз, но Фобос человеком не был.

Он с минуту внимательно разглядывал незнакомку, проигнорировав ее слова.

"Тебе все же удалось вернуть себе тело, Гостья", — сказал он наконец.

— В этом нет моей заслуги, одна удача, — ответила она. — Я и не предполагала, что попав в Перекресток, окажусь запертой где-то на окраине мозгов этой сумасшедшей девчонки, без права голоса, беспомощная, наблюдателем за событиями, которые влияли и на мою жизнь тоже. Если бы я знала заранее, что так будет, черта с два я бы помогла этой девице влезть в ту дыру.

Фобос слушал ее внимательно, наклонив голову. Гостья не стояла на месте — все ее вытянутое тело испытывало жажду движения. Она ходила по комнате, разглядывая книги, мебель, выцветшие останки картин. На черный шар на подставке она посмотрела с уважением и трогать не стала.

— Она оказалась храбрей, чем я о ней думала, следует отдать ей должное. Храбрая, влюбленная и сумасшедшая — плохой коктейль и то, что она придумала, плохо кончилось. Я рвала и метала, когда поняла, какое изощренное самоубийство она задумала, но ничего не могла поделать. Я исчезала вместе с ней, хотела ли я того или нет.

"Но ты как-то вернулась".

Гостья кивнула.

— Мир потерял для нас обеих очертания и какое-то время я не помню ничего, только смутные отрывки, тревожные, как полузабытый по пробуждении кошмар. Память возвращается ко мне в тот момент, когда я открыла глаза и увидела мир, неудержимо зеленый и отчаянно голубой. Только этими двумя цветами он был раскрашен, когда я увидела его впервые в моей новой жизни: все оттенки зеленого от травяного до изумрудного и куполом вздымающаяся синь неба. Солнце было в зените, оно безраздельно правило на чистом, без единого пятнышка, небе. Стрекотали цикады. Мой нос наполнили ароматы нагретой земли, травы, и какого-то масличного куста. Голову горячей ладонью накрыл послеполуденный зной, а кожи на шее коснулся горячий ветер. Я смотрела и смотрела, сколько у меня хватало глаз, на опушку леса, трогала жесткую, выгоревшую на солнце траву дрожащими пальцами, вдыхала и вдыхала запахи, которые успела позабыть.

Я была жива и навсегда запомнила, как прекрасен и полон был мир в тот день, когда я вернулась.

Хозяин Перекрестка держал свое слово до конца и сумел вернуть мне тело, каким-то непостижимым образом. Должно быть, за шестьсот лет в Перекрестке накопилось какое-то количество годной для создания тела материи, а возможно сработал какой-то неведомый мне в магии закон - я не долго гадала на счет этого.

Я знаю, чего ты ждешь, Фобос. Мы с твоей дочерью были в одной лодке, но нас вынесло из нее в разные стороны. Я не знаю где она.

"Я ожидал чего-то такого". — сказал он. По голосу сложно было определить эмоции, как и по лицу, но Гостья поморщилась от волны его тоски.

— Не надоело тебе сидеть на этом чердаке и оплакивать умерших? — спросила она.

Фобос неопределенно покачал головой, не собираясь отвечать на вопрос, но Гостье не нужен был его ответ чтобы понять о чем он думает — достаточно взглянуть на демонов из подмира, подступающих почти к самой двери.

— Еще немного, Фобос и они заберут тебя обратно. И тогда все старания твоей любимой и ее жертва окажутся бессмысленными, — сказала она.

Взгляд, которым ее одарил Фобос относился к категории смертоносных, но ей было плевать. Новое тело Гостьи было не бессмертным, но покрепче человеческого.

— Кстати, я пришла сюда не для того чтобы хвастаться своей удачной судьбой, или отнимать у тебя надежду увидеть дочь, или отчитывать за самосаботаж. Ключевые слова были про чердак. Не обязательно сидеть здесь безвылазно.

По тому как Фобос безразлично дернул левым плечом, она догадалась, что смысл ее слов до него не дошел. Гостья глубоко вздохнула, чтобы набраться терпения и пообещать себе, что даже если и влюбится в кого-то без памяти, не позволит эмоциям сделать себя такой слепой.

— Когда я справилась с первым шоком, я отправилась к Стражу Москвы, чтобы убедится что за мной не будет вестись какая-то дерьмовая охота. Я не для того столько положила выбираясь из антимира, чтобы потом отбиваться от желающих меня туда вернуть. И от Стража я узнала великолепную вещь, которой теперь пытаюсь поделится с тобой: границы больше не имеют для таких как мы значения. Мы можем перемещаться между срединными мирами свободно, всем на нас плевать.

"И что с того?"

Гостья закатила глаза.

— Боже, дай мне сил. Фобос, мир смерти — тоже часть срединного мира, если до тебя еще не дошло.

Наконец-то на него стало приятно смотреть. Огоньки глаз разгорелись изнутри, все лицо, скинув печать уныния как будто помолодело лет на двести. Фобос выпрямился в полный рост.

"Ты уверена?" — спросил он и теперь в его голосе плескались эмоции — от надежды до угрозы.