Свет нашей песни. Части 1-2

Часть вторая. Глава 8. Море. Весна

Армельти

Лодка нашлась на прежнем месте. Спала в гроте над морем, никто сюда не добрался, ни люди, ни звери. Я подтащила ее к устью пещеры, дождалась, пока вечернее солнце заглянет внутрь, и принялась осматривать борта. Два года назад, перед уходом, я просмолила планки, а потом сидела рядом и пела, раз за разом оборачивала голосом души древесину, защищала волшебством. Запах смолы выветрился за долгие месяцы, а вот песня была жива – откликалась на прикосновения, наливалась силой.

«Блуждающие звезды поют не как все», – такие слова я слышала с детства. Сперва не понимала, что это значит, но потом вода закипела от песни сосредоточения, а исцеляющие чары полыхнули огнем. Я поняла: если отвлекусь, то не смогу управлять волшебством, оно прорвется по своей прихоти. И стала внимательней, следила за своим голосом, за каждым звуком, – до тех пор, пока Мельтиар не нашел меня.

«Может быть, в твоей деревне не знали, – сказал он мне, – а, может, не захотели рассказать. Боятся нас, боятся того, на что мы способны. Мы можем превращать песни». Он объяснил мне: любой – кроме блуждающих звезд – поет песню исцеления, и она исцеляет. Поет разрушительную песню, и она разрушает. А мы можем убить песней исцеления, а излечить – огненным дождем. Волшебство сплавляется с душой, мы придаем ему любые черты, вдыхаем в любой напев, который знаем.

Эту лодку мне подарили в Тысяче Песен. Я была счастлива, хоть мне и сказали: «Далеко в море на ней не ходи». Слишком маленькая, хрупкая скорлупка, такую нет смысла день за днем погружать в волшебство, делать быстрой и неуязвимой. Я не стала спорить. Отправилась в путь, не теряя из вида очертания нашего мира. А потом, когда волны стали злее, а дни укоротились, отыскала безлюдную отмель. Из воды здесь выглядывали гребни скал, а берег вздымался, чернел пещерами. Там я решила спрятать лодку на зиму. И на прощанье оплела ее зовом звезды войны, голосом своей души. Но мы поем не как все – и я вложила в напев теневой покров и защитные чары.

Лодка дождалась. А ведь я не вернулась к ней через год, как собиралась – нет, я встретила Ринми и позабыла обо всем. Но теперь я пришла и не побоюсь заплыть в открытое море.

Закатный свет ускользал, своды и дальние стены тонули в темноте. Я еще раз осмотрела лодку, – планки не рассохлись, весло было цело, – и села на краю, выглянула из пещеры. Море еще не забыло зимние бури, валы накатывали, шумели, прибрежные камни выныривали из пены и пропадали снова. Но воздух изменился – будоражил, пьянил. Земля обнажилась, скоро появятся первые всходы. Уже весна.

Я так долго шла.

А ведь торопилась, опять решила не заглядывать в деревни, идти напрямик к морю. Сперва пурга преградила путь, потом обманчивая оттепель поманила и сменилась жгучим морозом. Лес тогда превратился в звенящий хрустальный чертог. Я шла вперед, старалась не медлить. Но весна проснулась и посмеялась надо мной.

Даже хоженые тропы стали топкими, ручьи вышли из берегов. Ранней весной нелегко прокормиться в лесу: я отклонялась от пути, выслеживая добычу, находила отощавших зайцев и белок. Чувствовала, как слабеют руки, как усталость проникает в сердце. Будет ли толк, если приду к морю без сил, измученная и голодная? И я свернула с выбранной дороги, добралась до ближайшей деревни, потом до другой, до третьей. В каждом селении я узнавала, не было ли вестей о врагах. Но люди не понимали меня, иногда рассказывали о старых распрях, иногда повторяли слова легенд и прорицаний. Я спрашивала про Нэйталари, про Эцэлэта и пророка, идущего с ними, но их никто не видел. Эрата далеко. Даже если они ее покинули, то блуждают в других землях.

Где бы они ни были, их вело пророчество о врагах. Как и меня теперь.

Море будто ждало меня – утихло. Не пыталось захлестнуть лодку, не пенилось, не грохотало. Но все же я с трудом выбралась на простор: среди ленивых волн чернели рифы, а весло меня едва слушалось, неуклюже загребало соленую воду. Рыбаки из Тысячи Песен посмеялись бы сейчас надо мной.

Но потом лодка скользнула в течение и поплыла прочь от берега, к туманному горизонту. В разрывах облаков появлялось и таяло небо. Ветер забирался под куртку, путал волосы, но не стегал, не жалил стужей. Берег отдалился, я уже не могла различить пещеру, в которой ночевала.

Разве стоило уплывать одной, разве есть в этом смысл? Сомнение зашевелилось в груди, потянулось нитями страха. Лучше было плыть вдоль берега, высматривать, не спрятались ли за прибрежными скалами лодки врагов. Кто знает, с какой стороны они приплыли, где стоят лагерем, может быть, придется обогнуть весь мир. А вместо этого я следую за наитием, плыву в открытое море, надеясь на случайную встречу. И что я сделаю, когда их увижу? Одна против несметного войска из пророчеств?

– Звезда войны, – я вскинула весло, взглянула вперед, – веди меня к ним. Я не боюсь.

И не умру – не сегодня.

Повинуясь моему голосу, песня теней пробудилась, взлетела, словно парус. Лодка плыла – незримая, как морское течение, – и чайки не замечали ни ее, ни меня, проносились мимо.

Но почему столько чаек? Я видела, как они кружатся над рыбачьими судами в Тысяче Песен, но здесь — лишь пустое море. Бескрайняя гладь и сумрачный воздух над ней, мглистый простор.

Я обернулась. Берег превратился в темную нить. Солнце поднималось все выше, выглядывало из рваных облаков и пропадало вновь. Ветер был чистым, прозрачным, без мороси.