Свет во мгле

Глава 1. Чёрный кофе без сахара

Спокойствие.

Состояние, обещающее посетить меня в этих стенах. Все клетки моего тела должны наполниться этим ощущением, и мне обязательно захочется раствориться в пряном фимиаме и аромате плавящегося воска, разглядывать древние, но такие красочные фрески, вслушиваться в мелодичный голос священника, навсегда позабыв о своих заботах. Ведь здесь нет никого, кроме меня и Бога. Почти уединение. И я должна быть спокойна.

Ровно до той секунды, пока мой телефон не начинает издавать истеричную трель, заставляя всех прихожан обернуться ко мне, а священнику запнуться на одном из псалмов. Проклятие! Бесконечно извиняясь себе под нос, я хватаю сумку и стремительно несусь в сторону выхода. Холодный воздух промозглого апрельского утра ударяет мне в лицо, и я морщусь, убирая со лба несколько тёмных прядей. Телефон разрывается. Даже не глядя на дисплей, принимаю звонок и продолжаю свою неутомимую серию извинений:

— Господин Риз, простите меня, я уже возле больницы, буквально два квартала, я добегу за пару минут, этого больше не...

— Майя, стой, — прерывает меня куратор. — Ты не опаздываешь. Я просто хотел попросить тебя заскочить по дороге в «Крисп», взять мне пару стаканчиков эспрессо. По пути были жуткие пробки, я не стал останавливаться. А в нашем автомате, ты же знаешь, подают редкостное дерьмо.

Убираю телефон от уха и смотрю на часы. Семь двадцать. Значит, он прибыл на работу в семь. «Крисп» находится в двух минутах от больницы и работает круглосуточно.

Он просто хотел, чтобы кофе принесла я.

Резко втянув носом воздух, я прикрываю глаза и растягиваю губы в доброжелательной улыбке.

— Да, конечно. Как всегда без сахара?

— Обижаешь, — протянул он. — Ах, Майя, и ещё, раз уж ты все равно пока не в больнице... ты не могла бы в любом ближайшем салоне распечатать мне кое-какие документы для страховой? Я вышлю тебе на почту все файлы. Буквально пара листиков. Тебя не затруднит?

Начать молиться хочется уже сейчас. Я оборачиваюсь к дверям, ведущим в церковь, и пытаюсь представить, что прямо перед ними стоит Бог и уверяет меня в том, что я не занимаюсь какой-то чушью вместо того, чтобы быть по-настоящему полезной. Он улыбается мне, говоря только одну фразу: «Это мой замысел, Майя». Но я качаю головой и продолжаю верить в то, что занимаюсь чушью, да и замысла, в общем-то, никакого нет. Как и выбора.

Поэтому я лишь натужно соглашаюсь и бросаю трубку, убирая телефон как можно глубже в сумку, чтобы Ризу не приспичило придумать очередное бесполезное задание для меня. Моя преддипломная стажировка в больнице святого Николаса длится уже почти месяц, но ещё ни разу за всё это время я не выполняла свои настоящие обязанности медсестры. Порой мне кажется, что я учусь на личную секретаршу моего куратора, а по совместительству новоиспечённого терапевта Роберта Риза — редкостной сволочи, возомнившей из себя Томаса Болти. И что список моих экзаменов будет примерно таким: «Принеси-подай», «Как не мешаться под ногами» и «Все виды смены уток».

Но я ведь не должна жаловаться, верно? В конце концов, рано или поздно это приведёт меня к моей цели — помогать людям.

Воодушевленная этой идеей, я в последний раз оглядываюсь на церковь и, так и не найдя своего спокойствия, спешу пересечь оживленную улицу. Кажется, автомобилистам глубоко плевать на пешеходов, и это равнодушие взаимно — каждый спешит на работу, а я спешу за чертовым кофе. Возможно, где-то кому-то требуется настоящая помощь, пока я растрачиваю себя на совершенно бесполезные дела... И, заказывая двойную порцию эспрессо, я в очередной раз прокручиваю в голове свою вдохновляющую мантру:

Это все не зря. Это все не зря.

Да нет, это всё похоже на самоуспокоение. Попытки примириться с реальностью. Я же никогда ни с чем не мирилась! Меня воспитывали бойкой, упрямой, целеустремлённой. Я всегда шла напролом, а что теперь?

— Расплачиваться будете картой или наличными?

Меня отвлекает голос баристы, прорывающийся сквозь какофонию голосов заполонившей кофейни толпы офисных клерков — тут за углом финансовая биржа.

Я прикладываю карту к терминалу и уже собираюсь убрать ту в кошелёк, но вдруг содрогаюсь от резкого толчка и последовавшего за ним грохота. Паника охватывает моментально всех, кто находится в замкнутом пространстве — что делать? Неужели это землетрясение? Но откуда... в наших краях? Я оборачиваюсь к окну, и все внутри меня вдруг леденеет, когда я вижу силуэт мужчины, распластавшегося на капоте автомобиля прямо посреди проезжей части. Дыхание перехватывает от увиденного. Как он там оказался? С какой силой нужно сбить человека, чтобы спровоцировать толчок, сравнимый с землетрясением? Всех вокруг захлестывает суматоха, но я первая прорываюсь к выходу и, напрочь забыв о недоумении, мчусь к пострадавшему. В этот же момент из салона того самого автомобиля буквально выскакивает немолодой мужчина, хватаясь за голову и дрожащим голосом хрипя:

— Я не... я не сбивал его, клянусь, он... он упал сверху! Но... — его голос обрывается, и он останавливается, вскидывая голову. — Только как это возможно? Вокруг ни одной высотки! Боже милостивый, я не понимаю...

Вокруг происшествия собирается толпа. Я отключаю все чувства и на ходу включаю телефон, набирая номер бригады скорой помощи из нашей больницы — она находится ближе всех. Водитель автомобиля подходит к мужчине, протягивая к нему руки, но я вовремя подоспеваю, хлопая его по ладони.

— Что вы делаете? — возмущается участник аварии. — Его надо снять отсюда! Вдруг он ещё жив!

— Вот именно! Его ни в коем случае нельзя трогать, — моё дыхание замирает, когда я подбираюсь совсем близко к пострадавшему мужчине.

Мысль — механическая, но такая правильная — оттесняет все прочие мысли. Он должен выжить. Любой ценой.

Вспоминаю все, чему учили в колледже, но действую по наитию. Пострадавший дышит, не нужно даже проверять пульс — крепкая грудная клетка медленно вздымается и опускается, но, очевидно, даже без сознания это даётся ему с трудом. Скорее всего, перелом позвоночника и черепно-мозговая. Быстрым взглядом я осматриваю его на наличие внешних повреждений и вдруг чувствую, как мои ноги подкашиваются от замеченного в нижней части его бедра осколка стекла — видимо, из лобового стекла. Вся часть брюк в районе бедра почти полностью пропитана кровью — значит, потерял больше литра. А это уже критически.