Свежесть

01

 - Так, построились все, - громкий голос физрука разносился по всей спортивной площадке. – По порядку рассчитайсь. 

Отточенная дикция и баритон в купе с высоким ростом и горой мышц создавали образ классического уже немолодого, но моложавого преподавателя. Иван Иванович Фирсов имел вымуштрованный армией нрав, поэтому он редко шёл на компромисс. И, хвала небесам, он вёл у другой группы лицеистов, физиков, которые вместе с нами сейчас выстраивались в свою шеренгу. 

Наш преподаватель, Журавлёв Алексей Владимирович, вместе с Денисом натягивали сетку, чтобы поиграть в волейбол. А я стояла между Тоней, своей подругой, и Витей, самым низким мальчиком в группе. Разумеется, как самая высокая. Не то, чтобы мне это нравилось, скорее повлиять на это я никак не могла.

Из-за моего роста мне вечно приходилось стоять в первых числах в шеренгах, первой кувыркаться, прыгать через козла, бегать с препятствиями, стометровки и тридцатиметровки. И это только физкультура. На танцах же мне постоянно доставались низкие партнёры, потому что танцевала я так себе, а самых высоких и лучших для «прекрасного вида» ставили в первые ряды. Надо ли говорить, что от этого у меня развился небольшой комплекс роста?

 - Чегрин, чего стоим, прохлаждаемся? Дуй на баскетбол, - Иван Иванович, несмотря на то, что вёл у физиков, знал и наш коллектив, поэтому спокойно вёл занятия и у нас, когда Алексей Владимирович отсутствовал.

Если исключить жару от осеннего солнца и отсутствие ветра, то отличное было утро вторника. Поставить первой парой физкультуру – это же так умно. Поэтому на неё и ходили далеко не все. Пусть сами расплачиваются за то, что составили такое расписание.

 - Ну, и жарища, - Анька неловко отбила баскетбольный мяч от земли несколько раз, пока подходила ко мне. – Хочешь бросить?

Лицеисты обоих групп врассыпную занялись баскетболом и волейболом. Кое-кто просто прохлаждался в тенечке, втыкая в телефон, пока физруки были заняты остальными. Лёгкий гул и звук отбивающихся мячей от кольца, от асфальта и рук заполнил наш прореженный осенним солнцем  и пылью воздух.

 - Какая тут физкультура, когда второй парой история, а нам ещё телепаться до лицея пятнадцать минут. Времени на подготовку вообще нет, - я с лёгкой злобой взяла мяч и таким же неловким движением руки умудрилась прокатить мяч по кольцу, но не забросить. – Вообще отлично.

 - Подайте мяч, - Анька не стала церемониться с моими эмоциями и просто отвлеклась на баскетбол. – Да ладно тебе, Лер, сдадим. Это же Инна, у неё можно списать.

  - Ну да, - улыбка проскользнула на губах, - мы уже научились. А сначала так страшно было.

 - И невежливо, - поддакнула подруга. – Инна в нас столько вложила, что мне совесть не давала списывать.

 - А сейчас даёт? – я усмехнулась и забрала мяч у неё из рук, отправляя в корзину.

 - А сейчас не только по истории списываем.

Мы обе усмехнулись и с прикрытыми глазами облегчённо дышали, обдуваемыми ветерком.

 - О чём говорите? – Тоня подошла к нам с нашим мячом, до этого прыгающим где-то у виноградно-плющевой стены.

 - Да диктант  дат же будет обязательно. Переживаем вот, - я кивнула ей, убирая со лба прилипшие волосы. Анька тоже заправила выбившиеся пряди за уши.– Слушай, как тебе не жарко? Я в майке и сгораю тут. А ты в водолазке!

Тоня пожала плечами и огляделась:

 - Может, пойдём уже? Алиска уходит. Наверное, Алексей Владимирович послал пресс качать в зал.

Мы выбрались через открытую дверь с сеткой, ограждавшую спортивную площадку во внутреннем дворе университета, и по тропинке вышли на мощённый тротуар. Ветерок дул в лицо, а ноги после лёгкой физической нагрузки слушались с перебоями. Зато сейчас будет получше: в зале свежо, маты холодные, а пресса того сделать надо всего два подхода по двадцать раз. Не знаю, кому как, но я любила качать пресс и делала это с большим удовольствием и лёгкостью. Поэтому, пусть и заплетёнными ногами, но топала по склону вниз на своё любимое упражнение.

Ради холодного зала и матов.

В этой физкультуре на свежем воздухе был один маленький нюанс, который раздражал всех девочек. Мимо нашей спортивной площадки то и дело ходили студенты с разных факультетов и глазели, как мы занимаемся. А это смущало. Мы ведь в разных позах во время разминки находились, а ещё бегали, прыгали, метали мячи и ещё много всякого делали. Это всегда смущало, поэтому мы делали всё в полсилы. А физрукам же не объяснишь это. Им подавай олимпийский резерв. И сыпется громоподобно на весь внутренний двор университета: «да что ты такая слабенькая?», «не завтракала, что ли?», «Образец, сделай хоть вид, что стараешься».

Мы топали неспеша и пытались игнорировать проходящих быстрее нас студентов. Вообще можно было бы и привыкнуть уже к такому вниманию, ведь они всё равно нас не знают, да и вряд ли где-то ещё пересечёмся, кроме как первой пары и этой аллеи.

Так было до одного момента, который подтвердил самые неловкие страхи. Если бы я только знала, если бы догадывалась, чем мне обернётся впоследствии эта физкультура, предпочла бы проспать её, как все нормальные люди, прикинувшись перед родителями приболевшей. Потом разыграла бы жертву, что сегодня история, на которой обязана быть, и в результате поехала бы позже в лицей, в час-пик, с пробками, нервами, кучей раздражённых людей - что угодно, только бы не оказаться там, где сейчас находилась. Но какая там дальновидность в шестнадцать лет?