Свежий ветер

Свежий ветер

Когда он пел, поднималась буря. Когда смеялся — ветер так и посвистывал над волнами, тяжелые темные тучи собирались далеко в море, их гнало к берегу, рваными клочьями бросало на камни пену, медуз и водоросли. Но чаще всего он нежился на солнце, глядя широко раскрытыми бездумными глазами в фарфоровое небо — новехонькое, без трещинки. Вода мягко покачивала его и омывала облитые гладкой серебряной чешуей плечи и руки, плескала на грудь. Волосы иссиня-черной дымкой вились по поверхности, как водоросли или чернила каракатицы. Он грезил наяву, и на побережье почти всегда стояла хорошая погода. Люди, живущие в древних драконидских виллах и в старом дворце — радовались. Но все-таки иногда он пел.

Она была яркая, как рифовая рыбка. Он даже перекувырнулся в воде от удивления и радости, увидев, как она чешет волосы на балконе. Балкон поднимался над самой водой — мраморные стены дворца произрастали из прочной скалы, которая сразу обрывалась глубоко в море — мелководья в Заливе Песен не было, от берега начиналась бездна, хорошо ходить и причаливать человеческим кораблям.

Он перекувырнулся снова и высунулся из воды по плечи, тараща темные глаза на яркие солнечные блики, гулявшие по ее белым рукам и гранатовым, невозможного, завораживающего оттенка волосам.

— Дельфин, дельфин! — закричали ее девушки и столпились у кованой решетки, ограждавшей их от падения в зеркальные воды залива. — Госпожа, взгляните!

Она отложила золотой гребень и неторопливо подошла к ним. Она вся была мяконькая и округлая, как жемчужина. Гранатовые, алые, винно-розовые пряди рассыпались по ее плечам, по рукам, царственно спадали на спину и талию. Тонкая шелковая рубашка ничего не скрывала, собиралась тончайшими шафранными складками на пышной груди, округлом животе.

Она оперлась сияющей белизны рукой о решетку и с любопытством заглянула в воду. Шепчущие еле слышно волны раздробили и припрятали ее отражение.

Он смутился и нырнул поглубже, туда где тихо, темно и синие тени. Наверху остались смех, солнце, невозможные переливы цвета. И она. Он крепко обнял руками шершавый коралл, похожий на стол с утонувшего корабля, тихонько захныкал. Наверху начали сгущаться тучи.

***

— Госпожа, хотя бы прикройте лицо! Обгорите!

Далия Флавен отмахнулась от щебечущих спутниц, потом все-таки опустила на голову тканый капюшон, насыщенного лилового цвета — под цвет глаз. На платье оттенка слоновой кости падали розоватые холодные блики — свои роскошные волосы против столичной моды Далия носила собранными в прическу, мол «нечего приличной женщине лохмами трясти», но они все равно горели ярче зимнего заката.

Она прошла по замощенному выглаженными временем известковыми плитами двору, кругом тянулась крытая галерея с прихотливыми резными колоннами, пестрая от мозаики и росписи — защита от солнца. Солнца в Альмандине и окрестных землях было хоть отбавляй. В центре двора шелестела листочками древняя скрученная олива, тянулась ветками к фонтану в мраморной чаше, пересеченной трещиной — кто-то из отцовых рыцарей в пылу битвы рубанул мечом.

Теперь тут тихо, сонно, журчит вода, щебечут девушки из свиты Далии. А как далась вся эта тишина — нужно ли помнить.

Далия сделала девицам знак следовать за собой и двинулась к невысоким воротам, оплетенным повиликой и вьюнком. Шаг у нее был мужской, решительный, размашистый, но менять свои привычки и подделывать их под местные порядки дочь Флаво Фульгора, Флаво Морехода не имела никакого желания. У ворот ее ждал оседланный жеребчик, гладкий и сытый, нетерпеливо фыркающий в предвкушении прогулки. И пятнадцать вооруженных рыцарей.

— Госпожа, это небезопасно… — снова принялся за свое сэн Эстаньо, сенешаль ее отца. — Нет никакой надобности в том, чтобы…

— Чтобы я сама осматривала материал, из которого моему отцу и господину построят победоносный флот? — перебила его Далия. — Эс, не дури, ты отлично знаешь, что пока я все сама не проверю, то кольца не приложу. Я здесь не для того, чтобы гулять по садику, а для дела. И дело это будет выполнено хорошо.

Старый андаланец нахмурился, но протестовать не стал.

Да, мы варвары, думала Далия. Она оперлась коленом на сцепленные руки одного из рыцарей и поднялась в седло, приняла у слуги-конюшего поводья. Свежий морской ветер подхватил ее плащ и капюшон, заполоскал яркую шелковую ткань, игриво дернул. Далия машинально прижала край капюшона рукой. Жеребчик под ней сопел и переступал копытами, готовый бежать, куда велят. Мы варвары и это не наша земля, мой отец пришел сюда с Лавеном Завоевателем, с одиннадцатью его соратниками, они взяли этот край, как добычу — что ж, мое дело распорядиться тем, что принадлежит моему отцу, разумно. Потому что добычу следует еще и удержать.

— К сосновым рощам, — приказала Далия.

Сосновые рощи, тянущиеся вдоль побережья — стройные ряды прямых и светлых, как копья, деревьев, шелест и колыхание, и смолистый тонкий запах разогретой под солнцем хвои. Далия с наслаждением ощущала на лице гуляющие прохладные тени, жар разгоревшегося дня отступил. Кони фыркали, копыта глухо стучали по земле.

Храм показался неожиданно, беломраморное изьеденное ветром и солью строение было устроено на самом краю обрыва и открывалось в пространство моря. У лестницы, круто спускавшейся вниз, к самым соленым волнам, столпились несколько смуглых драконидских жрецов в белых одеждах. Дракониды внешностью напоминали андаланцев, такие же невысокие, темноволосые, с резкими чертами — и считали свой род от серебряного лунного дракона. Когда-то они владели огромными территориями вокруг Алого моря и на побережье Дара. Но их время закончилось.

— Я хочу подчеркнуть, что мы не собираемся полностью уничтожать рощи, — сказала Далия, не спешиваясь и не здороваясь. — Это исключительно жест доброй воли, так как эти земли теперь принадлежат Флаво Фульгору и он в праве распоряжаться ими, как угодно. Но я, как его полноправный представитель, считаю, что мы должны сохранить красоту для потомков. Однако, Флавенам и королю Лавену нужны корабли. Поэтому каждая третья сосна из растущих здесь будет срублена и превратится в мачту.