Свитки Серафима

18.

Ехали недолго. Некоторое время за окном мелькала железная дорога, вдоль которой они двигались. Затем миновали переезд и оказались в Новом городе. Серое двухэтажное здание находилось на самой границе между старой частью городка и относительно современными домами. Со стороны станции доносился неразборчивый хрип диспетчера, сообщавший о прибытии и отправлении поездов. С утихающим задором, заученными фразами, кричала торговка цветами.

— Гвоздики, розы для любимой. Гвоздики, тысяча за штучку. Яркий подарок. Гвоздики, розы…

Её высокий, крикливый голос резал уши, впиваясь острыми иглами в висок. К счастью, Алексея сразу же увели внутрь здания. В дороге у него было немного времени, чтобы окончательно проснуться и собраться с мыслями. Никакого плана так и не созрело. Слишком мало исходных фактов.

Он напряжённо думал о неприятном деле. Нежелание действовать строго в рамках законной процедуры могло вывернуть по двум, крайне противоположным, направлениям.

Либо ничего серьёзного у них нет, как и желания раскручивать дело. Либо, придуман хитрый план, в итоге которого Алексея обвиняют по уже полностью готовой фабуле с доказательствами и уликами, где его слово ничего не значит. Показания Варвары, кстати, тоже. Потому ни обыска, ни понятых, ничего. Всё написано и запротоколировано. Церемониться с чужаком никто не собирался. Закроют и забудут.

Минут десять Алексей сидел в маленьком кабинете. Никакой, даже случайной, вины за собой он не нашёл, поэтому почти успокоился, заняв время наблюдением. Иногда паника пыталась завладеть им, но он боролся с чувствами. Нельзя было расслабляться и позволять себе раскиснуть.

Алексей с напускным безразличием смотрел на мужчин в кабинете.

Семёнов рылся в тонкой папке, перебирая небрежно исписанные листы. Блокнот историка валялся рядом на столе. У Алексея похолодела спина, когда он вспомнил о записке от Сашки. Маленькая бумажка с ровными буковками должна лежать между листами блокнота.

А вдруг всё дело именно в этой случайной встрече? Криминальный бизнес попутчика или его действия привели к просеиванию связей и встреч, даже таких мимолётных.

Ночёвка в одном номере…

Чем не повод для допроса?

Записка легко может превратиться в улику.

— Так мне объяснят, в чём дело?

Алексей старался оставаться хладнокровным, придерживал неровный стук сердца, опасаясь потерять самоконтроль и пропустить что-то важное. Возможно, скоро ему придётся быстро анализировать и бороться за собственную судьбу.

— Следак где? – не глядя на него, спросил опер в пространство.

— Приехал, — Генка мотнул головой в сторону улицы, где на парковке появился светлый жигуль, как мог видеть Алексей через плохо вымытое окно. – Начальство пожаловало.

Генка метнулся к столу, наводя видимость порядка, оправил форму. Семёнов хмыкнул и лениво поднялся с подчёркнуто независимым видом. Почти тут же в кабинет зашли двое.

И одного из них Алексей узнал.

Милицейский чин из кафе-бара «Часики» недовольно буркнул приветствие, провёл широкой ладонью по крутой шее, где у основания топорщилась полоска жёстких волос.

Он сразу же занял место за столом, и следователю пришлось приставить свободный стул сбоку, расположив бумаги на самом краю. И сам он будто не желал находиться здесь, всем телом стремясь утечь прочь, нервно перебирал пальцами по бумаге, теребил ручку.

Кабинет участкового в маленьком провинциальном городке явно не предназначался для такого количества посетителей. С момента появления человека, которого Алексей видел в кафе-баре, он почувствовал некую определённость, отчего стало спокойнее.

Особая заинтересованность полковника Васильева, как тот представился, была очевидна. Стал бы он присутствовать на допросе! Неприязнь к чужаку читалась во взгляде.

«Чёрт с вами! Послушаем, что скажете», — мысленно согласился Алексей.

Объяснять причины настойчивого «приглашения», никто не спешил. Долго выпытывали, кто он такой, что делает в городе, изучали паспорт и направление от ректора, записывая ответы в протокол. Полковник молчал, просматривая блокнот Алексея, заботливо пододвинутый оперативником Семёновым. Спрашивал следователь, да опер иногда вставлял замечания, показывая строчки записей историка. Генка тихо сидел в уголке и еле сдерживал зевоту.

Алексей быстро уловил, как осторожно они ходят вокруг важной для себя темы, не задавая прямых вопросов, выпытывая исподволь, полунамёками. А значит, ничего не было на руках у местной милиции, никаких серьёзных фактов.

Чего же они хотят от приезжего?

Удивило Алексея, который внимательно следил за грубыми пальцами полковника, что записку так и не нашли. Васильев крутил блокнот так и этак, изучал каждую страничку, даже встряхнул за корешок, но ничего не произошло. От сердца отлегло. Вероятно, письмо Сашки каким-то образом затерялось во время суматохи или ещё раньше в дома Варвары.

Наконец, кашлянув, полковник кивнул следователю. Тот бросил усталый взгляд на опера.

— Где снимки?

Из тонкой папки, где перед допросом рылся Семёнов, были извлечены фото и веером выложены перед Алексеем. Тут же, припечатав его новым вопросом.