Свободен

Глава 48

— Ты знаешь, я бы не злился, если бы ты не приехала сюда за мной.

— Ты несправедлив. Я приехала задолго до тебя, — она усмехается, но из-за его могучей фигуры, осторожно выглянув, я вижу только широкие поля шляпы и край длинного лёгкого платья в пол.

Женщины, что умеют носить шляпы — это всегда была моя личная боль. Высший пилотаж, фигуры которого мне никогда не исполнить. А эта ещё стройна, изысканно одета и судя по голосу, в возрасте. Но хуже всего не это, а то как нервно, тревожно оглядывается мой Опять Босс, словно боится того, что я сейчас вот-вот выйду.

Уж не знаю откуда во мне этот страх. Видимо, долгая роль любовницы, вечная привычка оборачиваться, бояться быть узнанной, застуканной, пойманной с поличным сформировала во мне этот рефлекс — бежать. Но это первое, что мне приходит в голову: искать пути к отступлению. Не создавать ему никаких сложностей и неприятностей. Не нарываться ни на какой конфликт. Я понятия не имею кто эта женщина. Я и знать не хочу почему он таким тоном с ней говорит. И не хочу в это лезть, если ему моё присутствие в этот момент неприятно.

— Ты прекрасно знала, когда приеду я. И даже не пытайся меня убедить, что это вышло случайно.

— Мальчик мой, — мне физически плохо от этого «мальчик». И от руки, что любя, заботливо поправляет на нём одежду. Я вижу в пяти шагах эскалатор — спуск вниз в супермаркет. Я знаю второй выход, где из магазина можно попасть прямо в гостиницу. — Мы так редко видимся в последнее время. Я просто не могла упустить такую возможность.

Я делаю первый шаг из пяти, пятясь как рак…

— Ланочка! — ...и упираюсь в вездесущую Елизавету Марковну, ковыряющуюся в пакете. — А ты мангустины любишь? А то я что-то взять взяла и засомневалась. А ты чего здесь стоишь? — поднимает она голову, а потом выворачивает за проклятую секвойю… и охает. — Какие люди! Майечка, девочка моя! — кидается она обниматься с незнакомкой.

— Господи, ну наконец-то! — всплёскивает руками тот, что увидел меня. — Я уже стал волноваться. Где ты была? — подтянув к себе за шею, целует он меня в лоб и прижимается губами. А потом разворачивается, увлекая за руку. — Ма-ам! Это Лана.

«Ма-ам?» — моргаю я глазами, разглядывая красивую ухоженную женщину. И нахожу всё: его глаза, его крутой лоб. Да что там, теперь я даже знаю, как без бороды выглядит его подбородок. Возможно, он чуть потвёрже маминого, но улыбка у него точно её.

— Лана Танкова, — лыбится он, так меня и не отпуская.

— Что, серьёзно? — ползут на лоб мамины глаза, одновременно испуганно обшаривая наши руки в поисках колец.

— Ой, да не слушай ты его, — выводит её из ступора Елизавета Марковна. — Однофамильцы они, — и грозит пальцем. — Доведёшь ещё мать до инфаркта.

— Да она вроде бодрячком, — лыбится Артём и поворачивается ко мне, глупо и безнадёжно по-идиотски моргающей. — Чуть не забыл. Майя Аркадьевна.

— Очень приятно, — киваю я.

— Тёма, продукты у девушки забери, — улыбается она. — Взаимно, Ланочка. Взаимно.

Но тут снова вмешивается Елизавета Марковна, предлагая свои услуги по переноске тяжестей. И явно намеренно увлекает Тёмину маму в фойе, унося и кофе, и пирожные, провожаемые голодным Тёмкиным взглядом.    

— Пойдём, пойдём, пусть они идут обедать, а я покажу тебе…

И я не слышу, что там она покажет. Но точно знаю о чём они буду сейчас говорить.

— Майя Аркадьевна? — стучу я пальцами по столу, пока он делает в кафе заказ, смирившись с тем, что кофе мы будем пить холодным. — Откуда я знаю это имя?

— Про неё всё время говорят Ирин Михална с Ингой. Она же владелица компании «Майя-Тур».

— Той самой, которой мы сюда прилетели? — видимо, навеки выпученные глаза — это именно то, что я точно привезу с Хайнаня.

— Неужели эта старая партизанка и этого тебе не рассказала?

— Она даже имя твоей мамы не назвала. И знаешь, — качаю я головой, — по-моему у вас это семейное. Чего ещё мне ждать, Артём Сергеевич? Сёстры, братья? Двоюродные, сводные? Может, Елизаров с женой? Или твоя бывшая невеста?

— Вот поэтому я и не хотел, чтобы она приезжала, — вздохнув, берёт он меня за руку. — И злился потому, что я попросил её не приезжать, объяснил, что я буду занят, но она сделала всё по-своему, а я ещё плохой, что не нахожу для неё время. И я её очень люблю. Она необыкновенная. Но её порой... слишком много.

— Как любой мамы взрослого ребёнка. Мне кажется, она просто скучает, Тём. Ты много работаешь, вы редко видитесь.

— Наверно, ты права, — виновато склоняет он голову. — И очень надеюсь, что вы подружитесь. С ней очень интересно, она так много всего знает.