Свободен

Глава 51

А потом были жаркие Хайнаньские ночи и безоблачные Хайнаньские дни.

Бескрайне море и Моё Солнце, покоряющее на доске зелёные Хайнаньские волны. И я, как и обещала, в обмороке на берегу. Нет, не от восторга. Вернее, и от восторга тоже. Но больше от страха за него, отчаянного. Особенно потом, когда в огромной двуспальной кровати его «люкса» с пристрастием изучала каждый оставшийся когда-то на его спине шрам.

— У матушки здесь давно квартира, но я до этого не приезжал. Только когда уволился из «Эллис-Групп», сбежал ото всех. И каждый божий день неуклюже, неумело, как настоящий лузер с чёртовым софтбордом — это такая тренировочная доска с мягким покрытием, чтобы, получая по голове, новички не калечились, — покорял это строптивое море.

— Ты всё доводишь до совершенства? — целую я его напряжённую спину и пишу дальше по буквам слово, которое он угадывает. Плохо.

— Ты не заслуживаешь меньшего, — разворачивается он на бок, привлекая меня к себе и хитро прищуривается. — Ты написала «ХОЧУ»?

— Э-э-э, да, — уверенно киваю я. Хотя я писала «ХОМЯК», чтобы назвать его Тёма-Хома, и ещё не закончила.

— Знаешь, я не искал тебя. Но всё, что бы я ни делал, было во имя тебя, — забирается его рука под мою футболку.

— Ты настолько верил, что однажды я появлюсь в твоей жизни? — сама снимаю я через голову эту лишнюю тряпку.

— Нет… м-м-м… — стонет он, разворачивая меня спиной, прижимаясь, зарываясь в волосы, накрывая руками грудь. — Я решил, что однажды, когда буду готов, я сам найду тебя. И, стиснув зубы, качал пресс, сидел на диете, получал по голове доской для серфинга.

— Рисовал деревья, — улыбаюсь я, откидываясь на его плечо и закрываю глаза. — Представляю твой шок, когда я сама вдруг пришла устраиваться к вам на работу.

— Не представляешь, — скользит одна его рука вниз по животу.

— Как хорошо, что я этого не знала, — выгибаюсь я ей навстречу. — Я бы не вынесла такой ответственности. Я, в отличие от тебя, за эти два года разве что стала старше.

— И это лучшее что в тебе есть: ты такая, какая есть. Не вздумай меняться, — внезапно останавливается он. — Так и чего же ты "ХОЧУ"?

— Три вещи, — отклоняюсь я, чтобы оценить его удивлённо приподнятые брови. — Тебя… Сейчас… и… Очень!

Поездку в Центр Буддизма, я хотела малодушно отменить, как и массаж, потому что не хотела выползать из его койки. Но Мой Ответственный настоял.

Но там, на ухоженной территории в несколько десятков гектаров, с храмами разной степени величественности и нарядности, с монументальной трёхликой богиней Гуанинь я всюду видела только фотосессии в свадебных платьях. И тяжесть кольца на моем пальце перевешивала все остальные впечатления. Потому что ничто не может сравниться с ощущением, что этот Рыжебородый Бог сделал мне предложение. Что он любит меня. Чувствовать его руку, его плечо, его всего, принадлежащего мне.

Правда, это не помешало мне заблудиться. Дались мне эти «ладошки» богини, стоящие в кустах. Я одну обошла. Другую. В очереди постояла, чтобы селфи сделать. И… потерялась.

В общем, мой Сумасшедший меня, конечно, нашёл. Но купил такую пластиковую пружинку с двумя браслетами, на которые китайцы тут своих детишек пристёгивают рука к руке. И так меня потом и водил на радость китайским детям.

А ещё было платье, что он мне купил. Нежно-персиковое, причудливо расшитое пайетками. И ещё одни туфли на ремешке под него, что мы покупали вместе. Ездили на скутере по магазинам. И это было здорово.

С ним всё было здорово. Кроме одного: кормить его прямо во время езды подтаявшим мороженым, которое он ни за что не хотел выкидывать. В итоге, он весь в шоколаде, я — в пломбире и гневе, отельный гид — в глубоком шоке. А прачечная отеля, наверно, долго гадала сколько у нас рук на двоих, что мы угваздали две футболки и две пары штанов.

Но в остальном с моим Великолепным везде было хорошо. Даже на ужине с его другом, мамой и тёткой, где мы объявили о своём решении. И это был восхитительный душевный вечер, где я чувствовала себя не просто частью его семьи и его жизни. Я чувствовала себя центром его вселенной, которая для меня теперь вращалась вокруг него и немножко вокруг безумно дорогого персикового платья, которому не повезло дважды за вечер.

Сначала мой Элегантный оставил на нём затяжку своей эксклюзивной запонкой, а потом пайетки решили частично остаться в чехле сиденья такси. Или чехол выйти наружу вместе с платьем. И было смешно и неловко, когда два мужика (мой и водитель) возились с подолом, освобождая меня, пыхтя и по-китайски матерясь.

И невероятной энергетической мощности и зрелищности представление в «Романтик парке» с плавающими над головами русалками, потоками воды на сцене и красивейшими легендами, воплощёнными мастерством китайских танцоров в непередаваемой красоты шоу, рядом с моим Рыжим Совершенством было ещё интереснее. И не только потому, что он переводил. А потому, что он просто был рядом.

— Как ты был бесконечно прав, когда сказал, что, возможно, мы кое-что увезём с собой с Хайнаня.

— И что же это? — улыбается он, когда мы останавливаемся и оборачиваемся на трапе. — Пара фоток для семейного альбома? Воспоминания, что будем рассказывать внукам?