Свободен

Глава 9

— Танкова! — встряхивает меня Нина Павловна, с отдела кадров. — Документы к путёвке забери.

— Нин Пална, что-то я ничего не понимаю, — поднимаю я глаза, когда она откровенно тянет меня за руку к столу с разложенными конвертами. — Это, может, ошибка, но мне сказали я в Европу лечу.

— Давай проверим, только я лично заполняла бумаги. Ты летишь в Китай. Вот, распечатка, — вытаскивает она из конверта листы. — Договор, дата вылета, прилёта, отель… твоя фамилия.

— Танкова!

О, боги! Только тебя мне сейчас не хватало!

— Да, Артём Сергеич! — резко, гневно разворачиваюсь я.

— Что-то не так? — резко меняется он в лице на мою реакцию, приподнимает брови до складок на лбу.

— Всё так! Всё просто очешуеть как… так, — выхватываю я свои документы у Нины Павловны, едва сдерживая слёзы. И, обогнув его, иду к своему столику, вколачивая каблуки в пол.

— Лана! — звучит его голос в спину.

«Да, ладно! Лана. Ха!» — с трудом подавляю я порыв не показать ему средний палец. Просто транслирую в эфир «Отвали!», махнув бумагами.

А он, кажется, понятливый. Правда, гордый. Хмуро провожает меня глазами, засунув руки в карманы, когда я кидаю бумаги на стол и сажусь.

— Ты чего? — пучит глаза Светочка, хрен знает откуда нарисовавшаяся.

— Налейте мне чего-нибудь покрепче, — откидываюсь я к спинке стула.

— Да что случилось-то? — булькает выдохшимся шампанским Витальевна.

— Вот это случилось, — протягиваю я ей «Грамоту».

— Хайнань?! — заглядывает в бумагу НВ и округляет глаза. — Какой такой Хайнань-Майнань?

— Просто ахтунг какой-то, — проглатываю я залпом налитое. — Я же как дура уже триста евро купила на расходы. И куда мне их теперь? И как... — ставлю на стол бокал.

— М-да, нежданчик, — обмахивается моим наградным сертификатом, как русалка хвостом, Витальевна.

— Ой, Танкова, да прекрати ты вздыхать, — пересаживается на край диванчика Светочка. — Это же чудесно: неделя отдыха, лета, моря, солнца ещё и за счёт компании. Чем ты недовольна?

— Ну, во-первых, я не люблю Китай. Вот заочно не люблю, хоть ни разу в нём не была. Во-вторых, ненавижу летать из зимы в лето. А в-третьих… в-третьих, сдался мне их тропический остров, духотища, солнечные ожоги, «чифаньки» и буддийские храмы. А, в пень, — отмахиваюсь я, пытаясь принять неизбежное. — Жизнь — боль.

— Это у тебя-то боль? — изучает Светка мои бумажки. — Пятизвёздочная гостиница. Первая линия. Море. Фрукты. Мне вон Швецию презентовали, вот это боль. Но я же не ною. Хотя что мне там делать? В Стокгольме, — кривится она. — Зимой!

«Вот… сучка! Нет, сучечка. Это ж Светочка», — вырывается у меня в смутном ощущении, что именно ей досталась моя путёвка.

Мы переглядываемся с Витальевной. Похоже эта догадка посетила не одну меня.

— На вручение Нобелевской премии сходи, — хмыкаю я.

«Тебе, может, за продуманность даже вручат. Или за «насосала». На Швецию. Интересно только у кого?», — накатывает на меня злоба. Но лучше уж злоба, она глушит обиду, а обидно прямо до слёз.

— Ладно, не расстраивайся, — ободряюще похлопывает Светочка меня по руке и вдруг расплывается в очередной улыбке с ямочками, глядя поверх моей головы.

Я, кажется догадываюсь, кто там стоит. И, возможно, ответ на свой последний вопрос тоже знаю. Мы-то с Витаевной, две наивные чукотские девушки, думаем, что оно там только намечается, а оно, у них, может, давно в процессе. И Светка за ним бегает после того как.    

— Потанцуешь со мной? — через стол протягивает Рыжий руку Светочке, даже не глянув на меня.

Скажу больше: как-то обиженно, демонстративно не глянув.

— С радостью, Артём, — вынуждает меня закатить глаза Светка, когда вспорхнув, как бабочка с цветка, вкладывает в его ладонь свои пальчики.

— Артё-ё-ём, — блею я, передразнивая, когда он её уводит.

— Вы поссорились что ли? — удивлённо провожает их глазами Витальевна.

— С кем?! С Рыжим? — так же удивлённо смотрю на неё я. — Да с чего бы мы ссорились?

— Не знаю, — пожимает НВ плечами. — У него такой вид, словно ты оскорбила его в лучших чувствах.

— Ой, ты подумай, какие мы нежные! — всплёскиваю я руками. — Подумаешь, попался мне под горячую руку. Так чего лезть, когда я не в духе. И вообще, может, это он меня оскорбил.