Сводные. Всё началось с ненависти

Пролог.  Мой личный сталкер

Иногда лед горит, а пламя замерзает.

Но что случится, когда две стихии столкнутся?

/Ева/

— Мамочка знает, чем занимается ее правильная девочка по ночам?

О нет.

Только не он!

Сердце в груди грохочет, от паники в горле пересыхает. Я бы сейчас могла выпить целую цистерну ледяной воды, без шуток.

Чувствую себя обнаженной в коротеньком белом корсете и юбке, едва прикрывающими все стратегически важные места.

По телу прокатывается волна дрожи.

Боже-боже-боже.

Вы тоже видите этого умопомрачительного брюнета, похожего на актера фильмов для взрослых?

Разрешите представить, Ярослав Волков – мой ненавистный сводный брат!

Жа-ааа-ль…лучше бы глюки, честно.

Мне совсем не нравится его взгляд. И то, что он здесь, тоже не нравится. А как я реагирую на него – особенно.

Мерзавец снимает меня на телефон крупным планом, а потом грубо стаскивает со сцены и тянет за собой.

Никто даже не пробует ему помешать. С такими, как Волков, не связываются.

— Пусти! — шиплю я и упираюсь ногами в пол. — У тебя нет никакого права…

Яр вжимает меня в стену, его карие, почти черные глаза прожигают насквозь.

От того, как он пялится, хочется под землю провалиться немедленно. Раствориться в воздухе, исчезнуть! Только бы не рядом с ним.

Этого парня словно из самой преисподней послали, чтобы уничтожить мою жизнь, превратить все вокруг в пепел.

Привет, Мейзикин Смит. Возвращайся назад в ад!

— Ошибаешься, — криво усмехается он. — Я могу делать с тобой все, что захочу и когда захочу. И ты позволишь мне это, кукла.

— Убирайся к дьяволу! — бессильно бью его кулаками по груди, но этот мистер-атлант-расправил-плечи даже не двигается.

Бесит!

Я все в Волкове ненавижу!

Глубокие карие глаза, в которых тонуть хочется.

Собственническую улыбку, заставляющую всех девиц по щелчку в сахарную вату превращаться.

Рельефные скулы, пухлые по-мужски губы… его красивое лицо и поджарую фигуру, как будто вылепленные талантливым скульптором.

Ненавижу Ярослава-само-совершенство-Волкова.

Как тянет к нему.

Как я отлипнуть от него не могу, когда он появляется в зоне видимости.

— Только что оттуда, кукла.

Жар его дыхания опаляет лицо, как будто огнем.

Губы Ярослава слишком близко. Мне страшно от того, что сейчас происходит и только может случится в перспективе, но… одновременно это нереально заводит.

Я не могу ТАК думать.

Не должна!

— Прекрати использовать это слово.

— КУ-К-ЛА-АА, — издевательски тянет он.

Вмазать бы по смазливой физиономии. Сбить всю спесь с его идеальной мордашки.

Включи мозги, Ева! Ты слишком кисель!

Во-первых, избавься от общества Волкова. Во-вторых, сделай что-нибудь с его телефоном.

И да, спорить с внутренним голосом – плохой звоночек. Но у меня нет никакого раздвоения личности, клянусь. Просто в стрессовых ситуациях начинаю паниковать и сходить с ума.

Если мама узнает, что я работаю танцовщицей в ночном клубе, это будет полное и окончательное фиаско.

Да, я совершеннолетняя, мне двадцать один и я вольна заниматься любой дичью, разрешенной законодательством, но вы просто не знаете мою матушку!

— Хочешь меня поцеловать? — мурчу я.

— Я не хочу тебя целовать, — он до боли сжимает мои плечи своими огромными ручищами. — Хочу тебя портить, Ева. Снова и снова, пока ты не сломаешься.

Да, забыла рассказать, у Ярослава с головушкой проблемы. Возможно, как раз у него и подтвердится однажды диагноз множественной личности.

Он властный. Неуправляемый. Абсолютно безбашенный. И одержимый…

МНОЙ!

Но связаться с ним – означает подписать себе смертный приговор. Даже будь он последним парнем на земле, я бы старалась держаться как можно дальше. Мне уж точно не понять тех девушек, что пищат от восторга, едва завидев его.

Им кажется, словно он очаровательный, таинственный и притягательный. Что сказать… девочки всегда любили психопатов и плохишей.

В словаре рядом со словом сталкер должны быть его инициалы, серьезно.

Мой персональный сталкер.

— Ты же в курсе, что нам нельзя? — осмеливаюсь взглянуть в его демонические глаза.

Б-р-р.

Меня аж передергивает от него.

Так страшно рядом с ним. Когда нас разделяют всего нескольких сантиметров. Чувствую себя глупой мышкой, дергающей большого злого кота за усы.

— Кто тебе сказал? — шепчет он.

И пусть его голос звучит очень тихо, я хорошо различаю угрожающие нотки сквозь громкие басы клубных битов. Свет софитов бьет прямо в лицо, озаряет Ярослава.

Как будто затмение между нами.

Мое яркое солнце меркнет под толщей его темноты. Я тону в ней, отступаю в тень.

Его губы впиваются в мои жестким грубым поцелуем.

Это и поцелуем назвать сложно.

Животная страсть захватывает нас обоих, выбивает искры, заставляет кровь вскипать в венах.

По позвоночнику прокатывается огненная волна. Она ошпаривает холодом и теплом одновременно, волосы на загривке встают дыбом, пульс частит, давление зашкаливает…

— Вот видишь, Ева… — отрывается от меня Ярослав и гадливо оттирает свои губы от нашего поцелуя, словно все произошедшее ему до глубины души омерзительно. — Ты позволишь мне все и даже больше.

Мудак.

— Перед зеркалом репетировал, да? — усмехаюсь я, и пока мои руки находятся на бедрах Яра, вытаскиваю из кармана его куртки смартфон. У меня сейчас сердечный приступ случится. — Не впечатлил, Волков.