Своя Магия. Начало. Чашка чая с имбирным печеньем

Глава 1. Гол в свои ворота

Выражаю благодарность Елене С. за название, с которого начался сюжет. 

Выражаю благодарность Наталье З., моему консультанту по попаданцам и иным мирам.

Пролетев в бесконечном чёрном тоннеле с неприличным визгом вверх ногами, я наконец упала с огромной высоты на груду какого-то тряпья и вознесла кратенькую молитву с благодарностью за такую удачу. Кое-как разлепив намертво зажмуренные глаза и чуть приподнявшись, снова, огляделась, чтобы сообразить, куда же попала. Н-да, здравствуй, вечное личное невезение. Насколько видели расширенные от ужаса голубые глаза, всё вокруг было заставлено мусорными контейнерами с разнообразнейшим барахлом. Огромные контейнеры, каждый размером с вагон, крытые и открытые, тянулись бесконечными ровными рядами на километры – до самого горизонта. Мне повезло шлёпнуться на такой контейнер с тряпьём, а из других торчали и железяки, и остатки техники. Это была не просто помойка, а мега-помойка, словно свалка всего мира. И над этой свалкой занималась восхитительная голубая заря, потому что восходящий на синее небо огромный шар солнца был не огненно-оранжевым, а вихрево-голубым. Я снова осмотрелась. На земле мелкие серые камни без единой травки, вокруг ни деревца, ни птички, ни мухи. Мама-мия! А если это вообще не Земля? Вот так попала…

***

Говорят, у каждого свой крест. Моим крестом, а точнее ржавым гвоздём в пятке выстраданного благополучия на месте новой, восемьдесят седьмой работы, стал Димон – местный праздношатающийся придурок лет двадцати, подворовывающий с прилавков продукты. Он воровал понемногу, но ежедневно, и извёл и охрану, и продавцов.

А вот и он – вошёл в двери на фотоэлементах, разъехавшиеся при его появлении, и остановился, чтобы осмотреться. Определив, кто нынче на кассе, а кто на охране, рыжий прыщавый Димон отвернул бейсболку козырьком назад – верный знак того, что на нас опять раскидают недостачу. Ну, уж нет! Сегодня я отстою наш товар и свою кассирскую честь. Выйдя из-за кассы, прокралась по рядам. Димон уже прихватил в карманы колбасу и пиво и горстями тырил конфеты на разновес. Я схватила его за руку и громко позвала охрану. Димон оттолкнул меня и кинулся к выходу. Я рванула за ним. Выскочив из магазина, он пролетел через дорогу и побежал в сторону густого кустарника на окраине линии жилых домов. Кинулась ему наперерез, зная, что за кустарником находится заросшее сорняками заброшенное футбольное поле, а за ним обрыв. Гоняться за ним по полю мне вовсе не улыбалось – худосочный сутулый Димон, порождение гаджетов и гиподинамии, был на удивление вёртким, и мне не хотелось выглядеть полной дурой.

Из кустов мы продрались одновременно, и я даже ухватила его за край развевающейся на бегу рубахи в красно-синюю клетку.

- Отстань! – прохрипел Димон и рванул к ржавым футбольным воротам без сетки.

Разумеется, не отстала – не для этого же столько бежала. Он оббежал ворота и наткнулся на меня, чуть не ткнувшись носом в мой бурно вздымающийся бюст.

- Стой! – крикнула, сбивая дыхалку.

Так он и послушал. Началась глупейшая погоня по футбольному полю. Парень не знал, куда деваться, а я понимала, что всё равно не поймаю. А тут ещё какой-то серый фургончик подъехал, из него выскочили люди в странной форменной одежде, которую я не опознала – слишком много развелось всяких клубов и ведомств – и начали кричать что-то типа: «Портал! Портал!», - и махать руками, явно прогоняя нас с поля.

Ага! Потом сыграете со своим «Порталом» – «Интегралом». Догоните сначала. Я вот догнала и уже схватила Димона. Вывернувшись из-под моей руки, он кинул в меня палкой колбасы. Вот гад! Это ж дорогущий сырокопчёный сервелат.

Снова кинулась за ним. Он на ходу дёрнул ключ на пивной банке Guinness, резко затормозил, и, въехав прямо в ворота и сжав в кулаке банку, с разворота выпустил мне в лицо пенную струю. Задохнувшись от возмущения и ударившего в нос азота, с яростным вздохом вцепилась ему в рыжие вихры, навалившись телом с разбегу, и мы вместе упали в пустые облезлые ворота, и вдруг стали падать бесконечно долго. Попав в какую-то мрачную тёмную трубу, не выдержала – завизжала. Ну, и что? Я девочка, мне можно…

***

Ночь на свалке – испытание не для слабонервных, но для тех, кто провёл пару сезонов в летнем лагере под ужастики от вожатых, вполне посильное. Конечно у меня не было в планах там ночевать, но и вариантов не было.

Скатившись с тряпок на землю и осознав, что это вовсе не Земля, сделала первый шаг на неведомой планете и – хрясть! – порвала новые колготки о что-то острое. Нагнувшись, отцепила с колготок лопнувшую банку Guinness, спиралью прикрутившуюся к ноге. Яростно дёрнула за язычок жестянки и разорвала её до конца. Мутно-жемчужный виджет упал к туфлям. Брезгливо подняла пластиковый шарик около трёх сантиметров в диаметре. Баночное пиво Guinness герметизируется с помощью добавления жидкого азота, который испаряется и расширяется в объёме, когда банка запечатывается, заставляя газ и пиво проникать в пустой виджет через маленькую дырочку, и чем меньше пива, тем качественнее пенная шапка. Это было хоть что-то своё, родное, и, вытерев шарик, я сунула его в карман фирменного фартука кассира нашей магазинной сети. Какое же здесь всё серое. Одежда, манекены, фургончики, столовая утварь, спортивный инвентарь, железная мебель, запчасти транспортных средств и груды бытового мусора – всё было в серо-стальных оттенках и смотрелось как монохромная фотография декораций к фантастическому фильму. Я, кстати, такие не люблю, мне больше по душе мелодрамы и детективы, а ещё боевики и шпионские истории и документальные фильмы про живность.

Весь день шла через эту помойку, пытаясь найти её край, но дошла только до края своей выдержки и чуть не впала в истерику. Ну, хорошо, не чуть, а по полной программе впала: орала и звала на помощь, ревела, размазывая по щекам остатки туши, а потом, не стесняясь в выражениях, ругалась на местное голубое солнце. Оно, кстати, услышало и скрылось. Небо из синего мгновенно превратилось в фиолетовое, и из этой гангреновой пустоты без намёка на тучи пролился ледяной серый дождь. Я забралась в укрытие в виде перевёрнутого фургончика, и тряслась там от холода и страха, пока не уснула под мерный рокот струй, стекающих по хлипкой крыше.