Святой. Точка невозврата.

Святой. Точка невозврата.

***

Мы случились однажды
Больше мы не смогли.
И весна отказалась просить за нас…

К. Султанова

- Мы ее нашли.

Слова моего начальника службы безопасности, постоянно крутятся в моей голове. Утром меня разбудил звонок. Еще шести не было. Зоя сонно поцеловала мое плечо и отвернулась. Ответил на звонок матом. Но услышав три заветных слова, проснулся моментально.

Мы ехали четыре с половиной часа. И все это время я был напряжен как струна. И вот мы подъезжаем к лужайке парка. Она гуляет здесь. Так мне доложили. Я ее замечаю сразу. Потому как воздух меняется, а грудь сдавливает в железные тиски. Так было тогда и сейчас ничего не изменилось.

Анна. Та, ради которой я все хотел бросить. Та, ради которой готов был придать того, кого считал богом. Та, кто больше никогда не взглянет на меня искрящимися глазами. Зелеными с карими вкраплениями. Худые плечи в веснушках, кнопа рыжих волос затянута в хвост. Годы не изменили ее. На ней шорты ни обтягивающие ни одного изгиба, болотного цвета, до колен, и футболка цвета хаки.

Прислоняюсь к дереву плечом, наблюдая как она открывает объятья для малыша лет пяти. Такого же рыжего, зеленоглазого и с такой же широкой улыбкой, какая была у его мамы, пока я не стер ее…

Филипп Угловой был для меня богом с первой нашей встречи. Он вытащил из дерьма и поместил на небеса.

Мне было пять, но я помню, что постоянно голодал. Меня постоянно пеняли мамины бесчисленные ухажеры… клиенты. Да, моя мама продавала любовь за деньги. И однажды просто ошиблась то ли с таблеткой, то ли с презиком, когда была с моим отцом, и тогда случайно получился я. Помню, как он подошел ко мне, а я вжался в угол. Как присел на присядки, чуть прищурил глаза внимательно меня оглядывая.

- Я заберу у тебя ребенка, - сказал маме, которая в шелковом красном халате подпирала спиной стену. Я не помню ее лица. Помню желтые волосы, накрученные на бигуди, помню запах сигарет вперемешку с дешевыми сладкими духами, который с возрастом стал ненавидеть. Помню длинные ноги, потому что она не стеснялась своей наготы передо мной. И страх. Рядом с ней всегда было страшно, потому что ее могло что-нибудь расстроить и тогда получал я.

- Это будет тебе дорого стоить, - прозвучал ее голос с хрипотцой от курения.

Филипп оглянулся через плечо.

- Разберемся, - его взгляд снова был на мне, а брови хмурились.- Когда ты ел, парень?

Мог лишь пожать плечами. Я не помнил, когда мне перепадало, просто ловил момент и так до следующего раза. Не знал, что бывает по-другому.

Плакал ровно пять минут, когда он меня забрал. Больше не по маме, а от страха неизвестности. Наверное. Я не помню настолько хорошо свои чувства. Зато помню, что потом я рос, как маленький принц, которого с рук не спускал Филипп. Балуя меня, давая все, что захочу. Осуществляю любую мою мечту. Пока не появился он. Его другой сын. На которого он смотрел с любовью. На меня так никогда не смотрел. Тогда в моей душе зародилось что-то черное, окутывающее изнутри. С каждым днем становясь все больше.

Я помню, как он его привел. Мальчика моего возраста, хмурого и напряженного.

- Это твой брат, Святослав, - представил меня Филипп осторожно касаясь плеча мальчика. Темно-карие глаза которого с насторожённостью прошлись по мне, он ни сказал ни слова, лишь губы поджал. – Свят, это Илья.

Ненавидел каждую букву его имени. Он начал занимать все свободное время Филиппа. Который очень внимательно относился к воспитанию своего нового сына, не замечая, как разбивал мое сердце. Потому что ради него я был готов на абсолютно все. Потому что считал, что я настоящий сын, а Илья лишь племянник.

А потом был тот случай в кабинете. Парень был всегда молчалив и груб и этим дико меня раздражал. И не собирался становиться вторым. Слушаться меня. Быть запуганным. Хотя здесь первый был я. Я настоящий сын, а он все лишь родственник, а себя вел так, словно главный тут он. Началось все с того, что я его обнаружил в кабинете отца, сидящим в кресле о чем-то думающем.

- Чего ты здесь расселся? – спросил вальяжно.

- Не твое дело, - напыжился в ответ.

- Мое дело, ты в моем доме! Ясно? Покидыш! Иди отсюда!

- Я те всеку, - предупредил, не шелохнувшись. Даже в свои тринадцать этот парень пугал своей мрачностью.

- Ой, боюсь-боюсь, - растягивал слова, думая, как бы его обозвать. Раздражало, что его ничего не обижает. Сколько усилий и все зря. – Твоя мама была шлюха, а папа лох!

Он вскакивает на ноги сжимая кулаки. Глаза блестят. Задел! Ликую, довольный собой.

- Повтори, - процедил зло сквозь зубы.

- Сын лоха и шлюхи! Шлюхи! Шлюхи!

Я увидел, как его передернуло, но не заметил тот момент, когда он схватил нож, лежавший на столе на подставке и как взметнулась его рука, а потом лишь почувствовал острую боль в боку. Потом раздался мой громкий крик, когда зажал бок, откуда шла кровь. Слезы сами застелили глаза. Илья, разжав руку и выронив нож, метнулся ко мне. Его губы постоянно что-то шептали, но мне было не разобрать. А потом распахнулась дверь и зашел отец.