Сын

Четвёртое письмо

4 письмо
Вот и настала очередная ночь. Точнее, это на Планете была бы ночь, на Луне сутки длинные. Солнце не прячется за горизонт больше четырнадцати дней. Возможно, я когда-нибудь привыкну называть ночью тёмное время лунных суток, но это будет не скоро. 
Робы без устали сооружают мой космический дом. Я спроектировал его довольно быстро, для этого не понадобилось много ума. Сначала нужно было найти место, где бы нам не мешали скалы. Такое место трудно отыскать на противоположной от Голубой Планеты стороне. Там сплошные кратеры, довольно глубокие, но маленького диаметра. Однако я не решался строить своё лунное жилище так, чтобы его можно было видеть с Планеты. Клоны пока ещё не обладают технологиями позволяющими им подробно разглядывать спутник. Но, ты же знаешь, они очень любознательны. Кто может поручиться, что в скором времени среди клонов не появится некто со сверхспособностями. К тому же им время от времени помогают Гномы. И вот однажды эти маги и сверхумельцы изобретут мощные линзы. Это произойдёт обязательно. А, поскольку не в моих интересах быть замеченным на Луне, я скроюсь от их глаз. Пусть все жители на Планете будут уверены, что Сын улетел к звёздам и никогда не вернётся. Именно к звёздам, а не к Спутнику.
Вот и будет моё жилище на обратной от планеты стороне. Кратеры малы, поэтому я придумал систему своеобразных домов соединённых переходами через хребты. Думаю, клоны даже, если бы и увидели эти постройки, не смогли бы додуматься, что это жильё человека. Мои дома - это прежде всего прозрачные купола-полусферы. Ты вероятно, спросишь:" откуда у меня такой материал?" Отвечаю: "Из суперкомпьютера отца".  Да, да, я начинаю его активно использовать. Не то, что бы у меня не хватает ума, нет. Чего, чего, а этого у меня предостаточно. Но я должен действовать быстро. Время бежит как молодой тигр по тайге. 
Опять я про тайгу. Что поделать там я родился, там родилась моя Мария. И неважно,  что двести лет на Голубой Планете я прожил высоко в горах, как кондор, Родина для меня и Марии - тайга. Родина может быть только одна, и к ней всегда тянет.
Наших детей в тайгу не тянуло. Они выросли и мужали в горах на противоположной стороне Голубой Планеты. Но ты ведь это знаешь. Зачем же пишу? Пишу, чтобы разгрузиться. Пишу для себя. Ты простишь, я знаю. Ты всегда прощала меня. Отец был строгим и раздражительным иногда, а ты умела оставаться спокойной и добродушной. Вероятно это трудно, но я не понимал этого. Ты и это простишь, долготерпеливая моя матушка, как тогда сотни лет назад, когда я безапелляционным тоном заявил о нашем с Марией решении переселиться на край света. Ты только тяжело вздохнула и прикрыла глаза своей прелестной ладонью. Ты взяла на себя нелёгкий труд сообщить новость отцу, хоть я и не проси об этом. Не просил, но смелости всё же не хватило отказаться от твоей жертвы. А всё потому, что не считал такой поступок жертвой. "Подумаешь, сказать отцу, что тут такого, папа всегда слушался маму". А ведь и правда, он как ребёнок был послушным у тебя. Интересно, почему? 
Балда я, об этом надо было думать при живом отце. Даже не просто думать, а прямо спросить у него. Может я последовал бы его совету и больше прислушивался к своей жёнушке. А то, я как ветер менял направление - то согласен, то наотрез отказывался следовать её , как оказывалось, верным подсказкам.
Просьбу Марии переселиться в горы я удовлетворил почти не размышляя - "В горы, так в горы."С ней, с моей красавицей и певуньей мне везде было хорошо. И вот отец перенёс нас в своём корабле на плато между высоченными скалами. Он взглянул на место нашего будущего проживания и нахмурился. Потом сходил в кабинет и принёс суперкомпьютер. Протянул его мне и сказал: "Я не вижу ничего хорошего в твоём выборе, тут нет жизни, если не считать одинокого орла над нашими головами. Даже роботы не справятся с труднейшей задачей - построить здесь город. А ведь ты именно за этим сюда пожаловал. Суперкомпьютер поможет тебе обустроиться, я очень на это надеюсь. Однажды он уже строил город в горах. Но там уже никто не живёт. Пусть тебе повезёт больше."
 Не могу выразить, как я был благодарен отцу. Вид голых скал и меня не вдохновлял. А вот Мария сверкала прекрасными глазами и улыбалась.  Я думал, что она вот-вот радостно запоёт. Удивительно, что могло вызвать радость в краю, где кроме каменных стен только синее небо - ни воды, ни деревьев, ни даже мха или лишайников. Я встречался с похожей картиной  на острове возле пирамид, правда там бегали сумчатые творения отца. Мария не видела пирамид, я не брал её с собой, когда отправлялся на работу в каменную лабораторию. Милая певунья моя вообще не удалялась от нашей таёжной деревни больше, чем на несколько километров. Что её развеселило в горах? Не одинокая же птица огромных размеров нвд кораблём. Тем не менее лицо Марии сияло от радости. 
 Отец тоже заметил странное настоение моей жёнушки, но ничего не сказал, а только слегка скривил губы. Ты же знаешь, он вообще недолюбливал Марию, за то что она была потомком клонов. 
Но оставим недовольство отца и вернёмся к скалам. Когда мы вышли из миникорабля, я глубоко вдохнул и понял, что воздух здесь разряжён, но жить можно. Человеку можно, а клонам? Я взглянул на Марию. Её грудь поднималась и опускалась чаще, чем обычно. Я посмотрел на отца. Он, сдвинув брови, глядел в сторону самой высокой скалы. Всё это - молчание, странное настроение и поведение жены, мрачность отца - меня тревожило. Я спросил, скорее самого себя, чем кого-то: "И что же нам со всем этим делать?" Потом посмотрел на Марию, и хотел предложить ей вернуться в тайгу. Но увидел, что жена улыбается и смотрит так, будто сквозь нас с отцом и сквозь горы. Мария словно растворилась в непонятной для меня благодати.  
Я нежно обнял свою красавицу и спросил:
- Что с тобой, моя прелесть?
- Ты видишь птицу?
- Да, этот кондор давно парит над нашим кораблём.
- Он приветствует нас.
Я хотел сказать: "Тебе виднее", но меня опередил отец. Он всё так же, не распрямляя складок на лбу, сказал:
- Ага, приветствует, как новое блюдо к обеду.
Мария посмотрела на папу и, улыбаясь сказала:
- Нет. Мы интересуем его по другой причине.
Я спросил:
- По какой, - улыбнулся и добавил, - если не секрет?
Мария понимала голоса животных, это и мне и отцу было известно. Однако кондор молча кружил высоко в небе, Мария не могла ничего слышать. Я решил, что ещё плохо изучил жену.
- Этот царь гор будет нас оберегать. Мы интересны ему, как слабый для сильного, чтобы почувствовать себя ещё сильнее.
Отец пробурчал, что это глупости, что сильнее можно почувствовать себя только в борьбе с таким же сильным, и ушёл в капсулу. Птица взмахнула огромными крыльями и скрылась за вершиной горы. Я предложил Марие тоже вернуться в капсулу, но она посмотрела на меня, словно я пытаюсь вырвать у неё сердце. Мы стали прогуливаться среди скал. Ничего восхитительного я не видел, как ни старался. 
- Дорогая, скажи наконец, хоть что-нибудь. Ты всё молчишь и молчишь.
- Я слушаю.
-???
- Слушаю своё сердце. Оно не обманет. Да, тут нет цветов и деревьев. Камни серые и безмолвные. Но, сердце говорит мне, что здесь есть жизнь.
- Мария, не выдержал я , - здесь не ползают даже насекомые. Какая жизнь, милая?
- Разумная.
- Ну.... знаешь. Это уж совсем сказки. Зачем так увлекаться фантазиями. Ты не ребёнок. - Я поцеловал её прекрасный лобик, думал, что Мария обидится на замечание. Опять ошибся.
- Милый, это не фантазии, ты скоро сам увидишь.
Она меня озадачила. Не помню ни одного случая, чтобы слова жены не сбывались. Я решил пока больше не продолжать беседу и сказал, что нам стоит последовать за отцом и узнать его мнение насчёт места будущего поселения. 
Мы вошли в корабль и сразу направились в библиотеку. Мне казалось, что там должен быть отец. На этот раз ошибки не произошло. Отец стоял у книжной полки. Когда мы вошли, он не шелохнулся. Мы прошли к дивану и сели, стараясь не шуметь.
Через минуту отец обернулся к нам. Брови его больше не были сведены, лицо выражало добродушие.