Сыщик галактического масштаба

Глава тринадцатая

Тишина висела в лаборатории достаточно долго. Чиммеул прикрыл глаза пленкой и казался полностью отрешенным. Я наслаждался ситуацией и предвкушал аплодисменты. Фигурально выражаясь, конечно. Мануон не вмешивался в мое шоу, вполне удовлетворившись ролью ассистента режиссера. От Янши едва ли стоило ждать реплик, когда ее ни о чем не спрашивают. Йоргенсен… Йоргенсен исчез с экрана. Не нужно быть гениальным детективом, чтобы догадаться, что он бежит сюда, желая поприсутствовать на финале лично. Так что стоит ли удивляться, что первым заговорил Караклаич, как только успел подобрать подбородок с пола.

— Все это очень эффектно, Руслан. Но хотелось бы, так сказать, ознакомиться с либретто.

Как раз на этих словах из лифта вышел Йоргенсен.

— Что? Какое либретто? — удивился он, заняв свое место в дверях.

Караклаич с улыбкой повернулся к товарищу.

— Я имею в виду, что ни черта не понял, Тор.

— А! — лицо механика просветлело. — Я тоже.

Я опустился в кресло, не занятое Чиммеулом. Обычно я люблю ораторствовать стоя, но сейчас ощущал жуткую усталость и слабость в ногах. Все-таки режиссер я начинающий.

— Начну с конца спектакля, который одновременно является завязкой всей этой истории, — я небрежно указал на наш осколок. — Кто-нибудь может мне ответить, что самое ценное в этом мире?

Все молчали. Кроме Караклаича.

— Руслан, — почти жалобно проговорил он. — А без философских вступлений никак?

— Выведу, — процедил и сквозь зубы, и серб громко захлопнул рот.

— Алмазы, изумруды… — грустно улыбнулся я. — Еще какие-то драгоценные камни? Вот и я, наивный, тоже так считал. А самое ценное, друзья, это жизнь и разум! Жизнь и разум, а точнее разумная жизнь гораздо ценнее алмазов и изумрудов. За нее элементарно платят больше.

— А-а, — протянул Караклаич, возможно, начиная что-то понимать.

По крайней мере, он как-то пристально присмотрелся к осколку. Что ж, еще один довод в пользу моего высокого мнения о его остром уме. Я поспешил продолжить, чтобы серб не начал есть мой хлеб.

— За день до убийства Ханас и Чиммеул нашли на точке одиннадцать нечто очень сильно напоминающее наскальную живопись. На этой планете жизни нет уже много миллионов лет, но ничто не говорит, что ее не было никогда. Воздух пригоден для дыхания большинству высокоразвитых форм жизни во Вселенной, а то, что нет воды… так это ее сейчас нет.

Я взял в руки осколок и провел пальцем по полоске.

— Анализ подтвердил органическое происхождение рисунка. Сейчас очень сложно определить, кровь ли это животного или сок какого-то растения. Но это следы органики. И в самом рисунке, пусть на три четверти стертом, ясно просматривается осмысленность. А раз так, то остается только искать поблизости, и почти наверняка найдутся и другие свидетельства давно канувшей в Лету разумной жизни. Есть немало организаций, которые за подобные сведения заплатят столько, что хватит на долгую безбедную жизнь.

Я сделал небольшую паузу, давая возможность информации перевариться в сознании слушателей.

— Это если для одного, — мягко сказал я. — Если для двоих, то, сами понимаете, вдвое меньше. Если же делить на пятерых… — я махнул рукой. — То состояние превращается просто в большой куш. Неплохо, но совсем не то, не так ли?

Именно в математике и не сошлись Ханас с Чиммеулом. Первый — да, да, грубый и язвительный Ханас — предлагал делить на пятерых, второй уверял, что одна вторая гораздо больше одной пятой.

К общему мнению они не пришли. Тогда-то Чиммеул и решил устранить несговорчивого компаньона, тем более, поднаторев в математике, смекнул, что единица явно выигрывает по сравнению с половиной. Я не стану рассказывать, легко ли он пришел к такому решению, либо тяжело мучился угрызениями свести… Мне это неизвестно. Но решение было принято. Осталось придумать, как убить коллегу.

Я не люблю убийц — это мой принцип, и только поэтому не стану восхищаться изобретенным Чиммеулом планом. А так — его вполне можно назвать гениальным. Правда, для осуществления задуманного необходим был сообщник.

Явно напрягся Йоргенсен. Едва заметно напрягся Караклаич. Напряглась ли Янши, Бог ее знает. Я с ней год на одном корабле не летал. Но если она не бесчувственный робот, ей мои слова тоже не должны были понравиться. Чуть-чуть понаслаждавшись впечатлением, я продолжил.

— И этим сообщником стал… сам Ханас. Естественно, использовал его Чиммеул втемную. Для начала необходимо было выиграть время. Чиммеул уговорил коллегу пока ничего не говорить остальным о находке. По-видимому, аргументировал это тем, что в первую очередь нужно все проверить, сделать тщательный анализ, чтобы не выглядеть глупо в случае отрицательного результата. Для этого Ханас и остался на корабле, что вполне вписывалось в план убийцы.

Затем Чиммеул — еще перед обедом — затевает с Ханасом спор об оценке землян по шкале Асошеру. При этом занимает позицию, которая не может не вызвать у оппонента протеста. За обедом подначивает несдержанного на язык коллегу, и Ханас высказывается о «мягкокожих» весьма нелицеприятно. В своем стиле. Это была достаточно простая и легко осуществимая часть плана.

Итак, что мы имеем на тот момент? Ханас горит желанием доказать Чиммеулу, что земляне мало похожи на шаачанцев — раз. Ханас оскорбляет землян — два. Механик Тор, землянин с наиболее проницаемой, скажем так, психикой на следующий день останется на корабле вдвоем с Ханасом — три. Идеально.

Настала пора наиболее тонкой части плана. Стоит отдать Чиммеулу должное, он, судя по всему, неплохой психолог. Продолжая начатый с Ханасом спор, он потихоньку подталкивает того к проведению забавного (с точки зрения Ханаса) эксперимента. Инвестор Янши, — я обернулся к неподвижно замершей шаачанке, — скажите, что говорят на Шаачане про того, кто ну абсолютно не разбирается в чем-либо?