Сжечь правду

Глава 20 (Стоя перед распахнутыми вратами в рай)

Стоя перед распахнутыми вратами в рай.

Четыре последующих дня Кьяра ухаживала за мной, оттирая пот со лба, отпаивая меня горячим морсом и готовя простую домашнюю еду, а когда я спал – а я занимался этим, похоже, большую часть суток – она возилась с моей Клио.

Совесть нещадно терзала меня в редкие моменты просветления сознания. Ведь она не должна была делать все это! Я для нее совершенно чужой человек, который к тому же никогда не сможет отплатить ей тем же! Но температура и недосып не оставили мне сил спорить с ее решимостью не бросить меня, Клио и кота на произвол судьбы. Она даже слышать ничего не хотела о том, чтобы пойти домой и отдохнуть. Я несколько раз предлагал ей это, смутно представляя себе, как справлюсь, если она все же уйдет. К моему счастью, она и не думала уходить.

Но через четыре дня я пришел в себя, мой затуманенный температурой мозг прояснился, и я понял, что совершил страшную ошибку. Я не должен был позволять ей приходить сюда и ухаживать за мной. Я не должен был позволять ей войти в мою жизнь так глубоко. Я не должен был любить ее еще сильнее, чем раньше.

Я смотрел на то, как она ходит по комнате, укачивая Клио. Во мне трепетала любовь. Она билась внутри меня и рвалась на свободу. Она не хотела сидеть в темнице, без права голоса и без права существования. Она стремилась на волю, где вдали теряются бескрайние горизонты совместного будущего...

– Что-то не так? – испуганно смотрели на меня ее большие красивые глаза. Она уже положила в кроватку Клио, и та сладко посапывала.

– Ты… не должна была уже давно вернуться… домой? – запнулся я.

– Нет.

– Ты что ушла от… твоего любимого мужчины?

– Нет. Он уехал на несколько дней. Завтра вернется, – сказала она с горечью, отводя взгляд.

У меня сложилось ощущение, что его возвращение ее совсем не радует. Я закрыл глаза. Любовь билась внутри меня, словно раненная птица.

– Что с тобой, Флавио?

– Мы не должны больше видеться, Кьяра…

– Почему? Что случилось?! – в ужасе воскликнула она, словно эта мысль была для нее подобна смерти.

Я молчал. Что ей сказать? Сказать правду – жестоко. Ведь я не свободен, я не могу бросить жену и Клио. К чему тогда говорить ей, что я люблю ее? Дарить ей несбыточную надежду, заставлять мечтать, чтобы потом упасть и разбиться? Но придумать что-то из разряда, что я не хочу ее видеть, – еще более жестоко…

– Флавио, почему? Что я сделала не так?

– Потому что я люблю тебя, Кьяра, понимаешь?! – в отчаянии прошептал я. – Я не могу без тебя жить. Я думаю о тебе постоянно, и эта любовь сводит меня с ума. Я ни одно существо не любил так, как тебя. Мне тяжело не видеть тебя, но и видеть тебя я не могу. Когда ты рядом, я теряю разум. Дело не в том, что мне сносит крышу от того, что я хочу переспать с тобой. Если бы я хотел только секса, я давно бы уже добивался именно этого, и угрызения совести меня бы не мучили... Проблема в том, что я хочу видеть тебя рядом всегда. Я хочу каждую ночь засыпать, обнимая тебя, а просыпаясь утром, подолгу смотреть, как ты спишь... Я хочу варить тебе cappuccino, пока ты нежишься в кровати... Я хочу, чтобы ты готовила мне вкусный ужин, когда я прихожу с работы. Я хочу ходить с тобой в магазин за продуктами и покупать в наш дом всякие ненужные безделушки... Я хочу лепить с тобой ravioli[1] и печь canestrelli[2]... Я хочу обсуждать с тобой прочитанные книги, смотреть новинки кино и слушать какого-нибудь Vasco Rossi или Ligabue, или Alex Britti… да хоть Nek…[3] Я хочу заботиться о тебе и оберегать тебя от всех жизненных напастей. Я хочу стирать с твоих щек слезы и зажигать твои глаза счастьем… Я хочу состариться с тобой, искать тебе очки, если ты подолгу будешь кружить по дому и не находить их, и заматывать зимой горло связанным тобой шарфом… Я хочу растить с тобой нашего сына…

– Сына? – едва слышно прошептала Кьяра.

В самом деле, почему я сказал сына? Я, в общем-то, уже привык, что у меня дочь, и мне это нравилось.

Я вздрогнул и посмотрел на Кьяру. По щекам ее бежали слезы, а в глазах горел счастливый огонек.

– Флавио… Неужели ты так слеп, что не понимаешь, что я люблю тебя ничуть не меньше? Что я мечтаю обо всем этом с тех самых пор, как мы встретились в горах? Неужели ты не видишь, что все мои попытки скрыть мою любовь к тебе продиктованы только нелепым наличием кольца на твоем безымянном пальце?

В глазах ее блестела любовь, смешанная с отчаянием. Возможно, где-то в глубине души она понимала всю безнадежность ситуации, понимала, что ей не стоило отвечать на мое признание. Но было слишком поздно. И мы оба осознавали, что сейчас прикоснулись рукой к счастью, почувствовали его трепетание в наших ладонях, и потом падение в горькую и жестокую реальность будет разрушительным. Но сделать уже ничего нельзя.

Разум мой потух, мозг отключился, и любовь, что билась внутри меня, вырвалась наружу. Я подошел и взял в свои ладони ее лицо, начав высушивать поцелуями слезы, которые бежали по ее щекам. Я целовал ее глаза, лоб, щеки, изнемогая от букета ощущений, которые переворачивали все внутри меня. Смесь дрожи, электрических разрядов, высоковольтного напряжения, жара и холода, любви, страсти, нежности, отчаяния до краев переполнила мой пылающий мозг, сжигая его дотла.

Спустя несколько мгновений мои губы слились с ее губами, и я почувствовал, как сердце мое сорвалось и в блаженном трепете начало возноситься в рай. Может быть, на какое-то мгновение оно совсем перестало биться, не справившись с таким ритмом, но я совершенно утратил восприятие действительности. Райские ворота медленно раскрывались перед моим взором, освобождая мое сознание от сомнений. Я теперь был преисполнен только всепоглощающим чувством любви, трепетной нежности и зарождающейся страсти.