Та любовь, что выдумали двое

Та любовь, что выдумали двое

Была весна, и сладостный дурман

Непобедимо веял над домами,

И были так похожи на обман

Весь этот день и наша встреча с вами.

Александр Ильин

Самохин за зиму сдал: ссутулился, осунулся, побледнел. Не сказать, чтобы выглядел больным и хилым, но прежде его лицо неизменно излучало оптимизм, походка пружинила, а сам Игорь был душой кампании. Теперь он обособленно сидел на кресле в углу комнаты в позе кучера и делал вид, что сосредоточенно читает технический журнал.

На самом деле прятался от неприятных расспросов, от неискреннего сочувствия, от самого себя. Жена Игоря – Вероника, оживлённо беседовала с друзьями и подругами, но это тоже была поза, показуха. Она не хотела идти на это мероприятие, быть мишенью для пересудов и сплетен, однако посчитала хладнокровное присутствие на ежемесячной вечеринке, игру в незыблемые семейные ценности, меньшим злом.

С некоторых пор между супругами ничего, абсолютно ничего романтического не происходило. Жили в одной квартире, вели общее хозяйство и единый бюджет, холили как могли и хотели детишек, даже спали в одной постели, потому что другой попросту не было, но обособленно, на расстоянии более метра друг от друга. Встречались и расставались лишь равнодушными взглядами.

Оба всерьёз подумывали о разводе, но решиться на столь радикальные перемены не могли по множеству причин – увязли основательно в непреодолимой трясине досадных обстоятельств.

Удивительно было то, что причины добровольной душевной и физической изоляции супругов, их жёсткого взаимного отчуждения, если они и были условно в какое-то неблагоприятное мгновение в прошлом, стёрлись из памяти.

Неприязнь и необъяснимые предубеждения выросли как бы из ничего, словно на супругов во сне или наяву, но точно в бессознательном или безвольном состоянии, напустили магическое затмение, одержимость непонятно чем.

Игорь часто задумывался, откуда что проявилось, с чего началось и чем должно закончиться. Результатом бесплодных рассуждений была лишь навязчивая строчка из исковерканной известной песни, – “когда в меня вселился этот бес? И до, ре, ми, фа, соль, ля, си, и фа диез”.

Воспаления или инфекционного заражения не было, а клинические симптомы хронического недомогания и сама патология налицо: полное отсутствие взаимного доверия, искренней симпатии, чувственного влечения, трепетной нежности – всего, чем преимущественно питается бескорыстная супружеская любовь.

Общение почти год не приносило радостных эмоций, не давало даже малейшего стимула к сенсорному контакту.

Случайные прикосновения нельзя стало назвать приятными, они не вызывали интимного волнения, неодолимой потребности слиться воедино.

Сплочённая кампания, точнее, её неизменный дружный актив, встречался пару раз в месяц без малого двадцать лет. Все, кроме Егора Седова, до сих пор откликающегося на прозвище Горыныч, убеждённого холостяка, каждый раз приводившего на благородное собрание разных, но неизменно аппетитных и ухоженных барышень, были людьми степенными, семейными, потому приходили с супругами, которые давно уже стали частью этого коллектива.

На этот раз спутницей Горыныча была Даша, удивительно обаятельная и общительная женщина с грустными зелёными глазами, которая понравилась сразу всем присутствующим на благородном собрании мужчинам.

Девушка с благодарностью принимала комплименты, никому не отказывала в желании потанцевать, легко поддерживала любую тему разговора, но на более близкий контакт не шла.

Егор по привычке нагло оглаживал и зажимал всех дам подряд, в том числе и Дашу, не обращая внимания на её озабоченную задумчивость и болезненную реакцию на нескромные прикосновения на глазах у всех.

– Вы единственный мужчина на традиционном дружеском маскараде, которого не возбудило в неприемлемом контексте моё присутствие, – из-за спины обратилась к Игорю, вышедшему покурить на лоджию, Даша. Угостите даму сигареткой.

– Курите… чуть не сказал на здоровье. У вас руки дрожат. Ошибаетесь, я тоже впечатлён вашим обаянием. Арсенал интимного притяжения, явная гравитационная аномалия, у вас редкостная. Так и хочется откусить с какого либо бочка сладенького, сочного. Сложно оставаться равнодушным в вашем присутствии.

– Чувственные глаза, упругая грудь, стройные ножки. Неужели я в вас ошиблась? Мне почудилось, что вы не такой как все, что вам важна суть, а не упаковка.

– Людям свойственно ошибаться. Я, например, был убеждён, уверен, что любовь и обожание между супругами … преданность, нежность, это навсегда. Что-то подсказывает, вам жизненно необходимо прямо сейчас выговориться, а я единственный, кто по неведомой причине заслужил доверие выслушать откровенную исповедь и не наговорить пошлостей. Прониклись симпатией к глубокой меланхолии, к сентиментальной грусти, кажущейся романтическим душевным настроем? Зачем, скажите, пришли сюда, ведь Горынычу нет дела до ваших мучительных переживаний. Не пара он вам.

– А вы, скажите, вы могли бы меня полюбить… просто так, ни за что? Простите, вырвалось. Неужели так заметно, что мы друг другу чужие, хотя встречаемся довольно часто, что настроение у меня безрадостное, тоскливое, несмотря на внешнее проявление оживления, радости? Понятно, что видимся не для того, чтобы стихи декламировать. Странное состояние, что-то вроде обречённости. Вроде потери сознания в условиях полной невесомости.

Наверно я придумала себе Егора. Возраст такой. Пора прибиваться к берегу. От качки уже тошнит. Три года назад мне было одинаково хорошо с кем угодно, лишь бы весело, шумно. В двадцать девять ты всё ещё как бы девочка. После цифры тридцать начинается паника, давка. Мужиков полно, но всех стоящих давно разобрали. Кризис среднего возраста. Жизнь вдруг становится пресной, скучной, а мысли невыносимо печальными, гнетущими.

– Иллюзия. Возраст не причём. Мы сами себя закапываем заживо. Причина тому – бездействие и завышенные ожидания. Я старше вас. Давно и по большой любви женат, но проблема гнетёт та же – полное банкротство отношений, отсутствие даже призрачного, невнятного образа будущего. Чувств нет, эмоции выцвели, новые цели перед собой ставить поздно. А вы… удивительно, но соблазнительная приманка, заманчивая перспектива почувствовать телесную близость с вами меня волнует сейчас гораздо сильнее, чем желание объясниться с женой. Её чарующая женственность, сокровенное интимное притяжение, желание обладать, с некоторых пор для меня не существуют.