Тайна "Лазоревого"

Тайна "Лазоревого"

Накануне рождественских праздников, а точнее двадцать третьего декабря в нашем университете случилось большое  несчастье. Умер старейший член  коллектива профессор Иван Владимирович Куженер.

Меня попросили заняться научным наследием покойного. В тот же вечер поехал в его пустую квартиру. Среди прочих бумаг, мне попался один странный и в тоже время любопытный документ, вернее рукопись.  Она настолько заинтересовала меня, что засиделся, читая рукопись, почти до утра. В какой-то момент я даже засомневался: а принадлежат ли записки Ивану Владимировичу? Потом пришло в голову: не занялся ли профессор на старости лет беллетристикой?  И что же это  — вымысел или, правда? Не знаю. Судить предоставляю Вам. Итак, записки эти или рукопись, назовите, как хотите, перед Вами.

*  *  *

Взяться за перо меня заставила смерть близкого друга Михаила Федоровича Егорова, или просто Миши. Пусть земля ему будет пухом! Почему такая неадекватная реакция на смерть дорогого человека? Попробую объяснить. Дело в том, что Миша — Михаил Федорович был последним  участником (кроме меня) той злополучной экспедиции, речь о которой пойдет ниже, до вчерашнего дня остававшимся в живых. «Но причем здесь какая-то экспедиция? — спросите вы. — Какая связь между ней и кончиной моего друга?» А связь существует и самая прямая, теперь я в этом уверен.

Итак, я остался последним свидетелем, правда, не знаю чего, преступления или несчастного случая, и чувствую, что обязан рассказать, что же произошло...

Но прежде чем перейти к экспедиции,  должен, как это ни прискорбно, вернуться немного назад и рассказать о судьбе остальных трёх участников.

Первыми жертвами стали братья — близнецы Игорь и Вадим. Но тогда я не считал их чьими-то жертвами и  не связывал их смерти с экспедицией. А надо бы. Ведь трагедия произошла уже через неделю после нашего возвращения.

Однако все по порядку. Игорек занимался парашютным спортом, и был отнюдь не новичком в этом деле. И вдруг, во время очередного затяжного прыжка, у него не раскрылся парашют... Конечно же, была создана экспертная комиссия, но никаких нарушений и неисправностей она не обнаружила. В конце концов, все списали на тот случай, когда и палка раз в год стреляет. То есть на роковое совпадение.

Не успели похоронить Игоря, как с Вадимом произошло несчастье, если смерть можно назвать несчастьем. Прямо на лекции с ним случился сердечный приступ, хотя никогда раньше на сердце он не жаловался. Не помогли ни лекарства, ни массаж. Не успела приехать «скорая», как все было кончено... Горе!  Университет гудел, как растревоженный улей.

После этой двойной трагедии ходило много слухов, разговоров, версий, одна фантастичнее другой. Например, говорили, что между близнецами якобы существует некая связь, нарушение которой ведет к смерти.

Насторожила же меня и заставила крепко задуматься гибель Людочки —  Людмилы Александровны — единственной женщины в нашей сплоченной группе. Во всех подробностях припомнился рассказ бабушки Марфы из глухой таежной деревушки, ее слезы при расставании — она предвидела, что с нами может произойти...

Людочка была супругой Михаила Федоровича. И хотя никто из нас не знал, сколько ей лет, выглядела гораздо моложе моего друга. Несмотря на разницу в возрасте, а возможно, благодаря ей, никто не сомневался, что поженились они по любви.  Людочкино отчество я узнал только на похоронах. Полное имя ее было Людмила Александровна.  Врачи вынесли официальный вердикт — рак. Но я сильно сомневаюсь в этом, слишком уж быстро угасла наша милая спутница.

Миша сильно переживал смерть супруги. Несколько дней ходил сам не свой, ни на что не реагировал и, кажется, мало что понимал. Так что я всерьез стал опасаться за него самого.

Но постепенно все стало успокаиваться, жизнь входила в свою колею. И тут случилась новая беда уже с самим Михаилом Федоровичем. Миша попал в страшную автомобильную катастрофу. Казалось бы, в этом не было ничего удивительного или странного — только в одной Москве ежедневно в аварию  попадают десятки, а то и сотни людей  — но только для тех, кто не знал Егорова. Именно потому, что на дорогах такая большая смертность он панически боялся этого вида транспорта.  И даже когда спешил, предпочитал передвигаться пешком или в метро. Не раз мы пытались доказать ему, что пешеход в наши дни рискует ничуть не меньше, чем тот кто едет в автомобиле. Но все было напрасно — Миша стоял на своем. А в тот злополучный день поступил против своих же правил: взял такси и помчался куда-то... Ну, скажите: разве не странно? Впрочем, после смерти супруги Михаил Федорович сильно изменился. И, пожалуйста —  авария! Причем водитель остался жив, а нашего дорогого друга не стало. И опять-таки выскажу, наверное, кощунственную мысль: смерть Миши была предрешена, не погибни он в автокатастрофе, умер бы как-то иначе. Как впрочем, предрешена и Игоря с Вадимом, Людочкина...

         Сегодня на похоронах вдруг почувствовал, что наступила моя очередь... Нет, я не болен и чувствую себя вполне сносно, во всяком случае, физически. Но как некоторые животные ощущают приближение смерти и необязательно от старости или болезни, так и я, буквально физически, ощутил ее дыхание у себя за спиной.

Откуда ждать опасности? Не знаю. Будет ли это несчастный случай, авария? Ведь все участники нашей экспедиции погибли по-разному.  Но нет. Здесь я не прав. Был еще один человек, некто Иван — наш проводник.  И ещё – бабушка Марфа –  добрая хозяйка, у которой мы останавливались в ту злополучную поездку. Но живут они, как вы сами понимаете, не в Москве и поэтому проверить их на предмет здоровья затруднительно.