Тайна серебрянной принцессы.

Глава 20

сем самого замечательного, утра и летнего настроения  Выкладываю продолжение. 

 

Кирилл смотрел на следователя, сидящего перед ним, а на самом деле сквозь него. Отстраненно он отмечал, что за зарешеченным окошком, под потолком, наступил очередной вечер. А может быть и ночь, не все ли уже равно. Здесь сутки текли по своим законам, отмечая лишь паузы между бесконечными допросами. Устав повторять одно и то же, он предпочитал теперь просто молчать, ожидая, когда равнодушный металлический голос сменит тишина камеры или что угодное другое. Ребров, прекрасно знающий в какой момент следует дожать, понимал, что эта минута вот-вот наступит. Бледное лицо его нового подопечного, с покрасневшими от недосыпа глазами, пустой взгляд в никуда, замкнутая отрешенность, говорили о безумной усталости. 

-Кирилл, давайте, наконец, поступать разумно. У меня больше нет времени уговаривать вас, словно ребенка, помочь самому себе. Подпишите признательные показания и мы оформим только хранение. Можно даже рассчитывать на подписку. Уже завтра утром вернетесь в свой отель и забудете все, как страшный сон. Более лучшего варианта, вам не предложит никто. Поверьте, небольшой компромисс лучше приличного срока, господин Залецкий. И потом, на свободе вы сможете выяснить волнующий вас вопрос. По поводу отъезда Анны Логиновой. 

Ребров шел, что называется ва-банк, ему сказали получить признание любым, более или менее цивилизованным способом. Но тут ничего не помогало, уперся парень, не желая идти на контакт. Ни угрозы, ни посулы, ни давление, не давали результат. Брешь в этой, если честно сказать, уважительной стойкости, пробивало лишь одно имя. Дождливые глаза оживали моментально, словно теплые лучи света падали на мрамор. Красивая актриса, та самая ахиллесова пята. 

-Держите, - он мягко положил перед Кириллом листок и ручку, собираясь кивнуть стоящему рядом охраннику, чтобы тот снял наручники. 

Но в эту минуту, совершенно неожиданным образом, распахнулась дверь. Ребров терпеть не мог, когда прерывали его допросы, и все, зная нелегкий нрав коллеги, соблюдали сие неписаное правило. Высокий светловолосый мужчина, вошедший в кабинет, мельком окинул взглядом помещение, и, скользнув по лицу Залецкого, едва нахмурился. 

-Ребров Евгений Васильевич? – отрывисто уточнил вошедший, переводя взор на следователя. 

-Совершенно верно, только вы кто такой? И на каком основании врываетесь посреди процедуры дознания? - эти слова сорвались с его губ, помимо воли. 

-На том основании, что вы задержали человека, забыв оформить процедуру официально и без предъявления обвинения, - вполне любезно пояснил незнакомец, но в его глазах стыли штормовые волны. 

-О ком идет речь? – машинально спросил Ребров, в глубине души, зная ответ на свой вопрос. 

-Собственно говоря, о господине Залецком, - буравя его пристальным взглядом, проронил мужчина. 

-Сергей Константинович, - поднимаясь с места, Евгений Васильевич надеялся, что правильно запомнил имя и отчество из показанных ему документов, - тут какое-то недоразумение. Кирилл Залецкий задержан вполне обоснованно. При нем обнаружен кристаллический порошок белого цвета, завтра у меня будут окончательные выводы экспертизы. По предварительным данным, это синтетическое вещество, сильного токсического действия. 

Произнесенное имя заставило Кирилла внимательней взглянуть на человека, предоставившего ему небольшую передышку, а может быть…, но пока, то была лишь надежда. 

-Вот ваше заключение, - вытащив из папки, которую до этого момента держал в руках, два скрепленных листа печатного текста, Серж передал бумаги следователю. 

Пробежав их глазами, Ребров сделался белее воротничка собственной рубашки, борясь с желанием смять заключение задрожавшими пальцами. 

-Этого не может быть, - глухо пробормотал он. 

-Хотите сказать, что сомневаетесь в квалификации вашего же эксперта? – чуть приподняв бровь, поинтересовался Сергей. 

-Нет, но… - следователь замолчал, осознав, что едва не сморозил глупость. 

-Все ошибаются, Евгений Васильевич, и вы, не исключение, - начиная терять терпение, отозвался Паладин, хоть на интонации это никак не отразилось. 

-Хорошо, мы обязательно выясним, что произошло на самом деле и выявим виновных, - наконец проговорил он. 

-В таком случае, господин Залецкий может быть свободен. 

Непонятно было спрашивал этот странный человек или утверждал, Ребров выбрал последнее. А еще он понял, что Кирилл ускользает из его рук и ему этого точно не простят. 

-Разумеется, но не прямо сейчас, нужно соблюсти необходимые формальности, - начал, было, он. 

Резко приближаясь к столу, Серж поравнялся с собеседником, и, понизив тон, произнес: 

-А не стоило соблюсти формальности, предоставив задержанному право на звонок или позволить ему связаться с собственным адвокатом, как вас и просили. Может быть, утверждены новые правила содержания под стражей, позволяющие использовать наручники вне допросов. И также разрешающие осуществлять их по ночам. Думаю, отделу собственной безопасности не понадобиться много времени, чтобы разобраться в этих тонкостях и в политике презумпции невиновности, заодно. 

Вся тирада, произнесенная абсолютно ровным тоном, не оставляла сомнений в серьезности намерений этого, так некстати возникшего поборника справедливости. По кивку Реброва, охранник снял с тоже поднявшегося Кирилла оковы и быстро вышел за дверь. Спустя пару минут, он вернулся с изъятыми при задержании вещами и журналом, в котором требовалось расписаться. Следователь наблюдал за всей этой процедурой с высшей степени безразличным лицом и даже соизволил сдержанно извиниться, как того требовал протокол. 

Пропустив Залецкого вперед, Савицкий, не оборачиваясь, вышел следом. Спустя несколько минут, они оказались на улице, погруженной в приятную весеннюю истому. Как оказалось, действительно наступил вечер. Бархатная темнота, растворенная в мягком свете фонарей, ложилась на землю шелковым покрывалом. Откуда-то издалека слышались смех, звонкие голоса и бренчание гитары. Город, окутанный свежестью приближающейся ночи, жил своей жизнью. Жизнью, которую можно было так легко потерять, которая за минуту могла измениться, в которой требовалось ценить каждое мгновенье. 

-Спасибо вам, - пожимая руку Сержа, негромко произнес Кирилл. 

-Извините, что не удалось быстрее, - мягко отозвался Паладин. 

-Честно сказать, я не надеялся на такой финал этой истории, - признался молодой человек, вдыхая терпкую прохладу, разлитую в воздухе. 

-Спасибо, что продержались. К сожалению, добиваться своего здесь умеют лучше, чем следовать закону, - бросая на Залецкого обеспокоенный взгляд, ответил Савицкий. 

-Что было нужно Реброву, по крайней мере, понятно, - в голосе Кирилла, помимо воли, скользнула тревожная грусть, - не ясно только для чего. Но сейчас не это главное. 

Вынимая из кармана только что возвращенный мобильник, он хотел было набрать номер жены, когда почувствовал прикосновение Сержа к плечу и проследил направление его взгляда. Женщина, вышедшая из припаркованного рядом автомобиля, застыла, будто не решаясь двинуться с места. Каштановые локоны трепал ветер, и Аня благодарила темноту, скрывающую ее отчаянный страх. «Он больше никогда не захочет к тебе прикоснуться», - прозвучал в ушах жестокий самоуверенный голос. Но Кириллу было достаточно сделать один шаг вперед, чтобы сердце стало сильнее наваждения. Крепко обнимая мужа, она ощущала ответное объятье, почти не слыша нежных слов, что он шептал пытаясь ее успокоить. Все вокруг перестало существовать, все, кроме самых желанных рук, в теплоте которых растворялись ее боль и недавнее отчаянье. 

Машина Сержа неспешно катила по дороге, в направлении, которое немного удивило Кирилла, но в принципе ему было все равно куда ехать. Единственным имеющим значение, оставалась доверчиво прижимающаяся к нему женщина, в глазах которой еще стояли слезы. Тема привез их в яхтенный порт «Терийоки», где на причале готовилась к отплытию парусная красавица, тем не менее, оборудованная двигателем на случай отсутствия ветра. Маша занималась подготовкой этой прогулки по Финскому заливу, вдоль берегов Золотого пляжа, почти весь день. Выбирала арендуемую яхту, обсуждала с поваром, официантами и командой тонкости отдыха, едва не забыв послать за вещами Кирилла в отель и самой заехать к Аниной маме, чтобы ее не напугать. Конечно, летней романтики в это время года ожидать не приходилось, но купание и валяние на песке никто и не планировал. Такой способ досуга служил лишь одной цели, помочь молодым людям прийти в себя после сложного испытания. Особенно Марию тревожила Аня, не стоило ей пока возвращаться в отель, чтобы не бередить сердце ненужными воспоминаниями. А в глубине души, беспокоила реакция Залецкого на провокацию Игната. Порой, мужчины, в этом плане, проявляли предсказуемый эгоизм. Но первый же взгляд на Кирилла показал, что он явно не из большинства. Маша, безошибочно точно, узнавала эту нежность, таящуюся в глубине серых, с легкими дождинками глаз. Тревогу и желание защитить женщину, держащую его за руку. Пока, она с мужем занялась организацией ужина, Аня с Кириллом отправились в свою каюту, чтобы немного отдохнуть. 




Выйдя из здания с серыми стенами, Игнат, не очень уверенной походкой, направился в сторону ближайшего сквера. Так паршиво он не чувствовал себя еще никогда. Употребив лошадиную долю алкоголя, он еще сдобрил ее кое-чем другим, чего не делал очень давно, примерно год, с момента последнего пребывания в клинике. И вот сорвался, испортив все, чего смог добиться. При воспоминании о собственном поступке, к горлу подкатывала противная липкая тошнота. Он должен был ждать, должен был дать ей время успокоиться, понять, что Залецкий никогда не простит ей предательства. И тогда уже заявлять о своих притязаниях. Вместо того, он, как последний идиот, ее напугал, лишая себя всяческих шансов. Просто она все время плакала, откуда только взялось столько слез, плакала и думала о нем. Ревела в ванной, на кровати, повсюду. Отвергала его заботу и помощь. Даже кормить, и то приходилось силой. А этот взгляд, когда Аня распахнулась перед ним, продолжая тихонько всхлипывать, он не сможет забыть до конца своих дней. Ради него, все было ради него, стоило приказать умереть, и она сделала бы это, не задумываясь. Уже в который раз, в круг его мыслей ворвался навязчивый звонок сотового. Нехотя, Навицкий поднес к уху трубку. 

-Игнат, у нас неприятности, пришлось все свернуть, - раздался на том конце голос брата. 

-Какие еще неприятности? – не очень уверенно отозвался Игнат. 

-Ты что пьян? Ты совсем спятил? – возмутились из динамика. 

-Уже протрезвел, - опускаясь на скамью, отозвался молодой человек. 

-Идиот, мало тебе прошлого раза, не прекратишь дурить, определю куда следует, как год назад. Крапай свои пьески и оставь в покое эту бабу. Слышишь меня? 

-Погоди, - резко выпрямляясь, он ощутил холодок вдоль спины. 

-За ее бывшего вписались слишком серьезные люди. Трогать его - себе дороже. И смотри, не наделай глупостей, учудишь с девчонкой, я тебе лично голову откручу. Сможешь уболтать хорошо, нет, пусть катится назад к своему актеришке. 

Одновременно с тем, как в трубке пошли гудки, Игнат понял, что эта партия проиграна безнадежно. 



Кирилл вышел из душа, встретившись взглядом с растерянным взором Ани. Что-то изменилось в ней, словно бы вдруг солнечный свет сменила осенняя грусть. Медленно приблизившись, молодой человек осторожно коснулся лица. 

-Любимая, что с тобой? – мягко спросил он. 

Прижавшись щекой к теплой ладони, девушка закрыла глаза, пытаясь унять мятежно бьющееся сердце. Маша была права, она должна оставить случившееся в прошлом, даже если это кажется невозможным. И пусть, теперь глубоко внутри навсегда поселился страх, это лучше, чем стать в глазах мужа неспособной на верность дрянью, как выразился Игнат. Серж обещал, что Навицкий не сможет больше им вредить. При одном воспоминании о случившемся в Москве, по телу вновь пробегала дрожь. Привлекая жену к себе, Кирилл коснулся легким поцелуем ее волос. 

-Все хорошо, - шепнула Аня, отгоняя навязчивые воспоминания, - я просто, очень испугалась. 

-Это прошло, родная, все закончилось. 

Кирилл чувствовал, что Анюта напряжена, и ее замкнутый страх, отчего-то, напомнил момент, когда она сказала, что хочет развода. В тот миг, она тоже смотрела на него с болью в широко распахнутых глазах, но не желала поделиться тем, что на душе или не могла. 

-Я люблю тебя, - словно в ответ на его отчаянные мысли, произнесла девушка, - я без тебя не могу жить. 

-Милая моя, - желанные губы покрывали ее лицо ласковыми поцелуями, - Аня, я тоже тебя люблю, и я по тебе безумно соскучился. 

-А я по тебе, слава Богу, этот кошмар позади, - выдохнула Анна, понимая, что есть у нее на то силы или нет, она должна рассказать о той части происшедшего, которая касалась, непосредственно, устроенной Игнатом подлости. 

Осторожно высвобождаясь из объятий, молодая женщина отошла к огромному, почти во всю стену, иллюминатору. Если бы можно было не касаться этой болезненной темы, все оставить как есть, но муж имел право знать, по чьей милости ему выпало столько неприятностей. И потом, вопрос, с исчезновением из театра Навицкого, все равно не скроешь. Обхватив себя руками за плечи, Аня старалась справиться с нахлынувшей волной паники, но все равно не узнавала собственного голоса. 

-Это я виновата, в том, что случилось, - негромко начала она. 

-Ань, - хотел было возразить Залецкий, но девушка продолжила, пока у нее хватало мужества это произнести. 

-Игнат так и не смог смириться с моим отказом. Я знала, что он самонадеян и не умеет уступать, что старший брат его избаловал, позволяя после смерти родителей все. Но я не предполагала, что они могут пойти на такое, - проглотив комок, подступивший к горлу, девушка хрипло произнесла, - по указанию Навицкого тебе подкинули порошок. И в том, что он дошел до этой точки, есть и моя вина. Вольно или невольно, но я его к этому подтолкнула. 

Сомневаясь в том, что услышал, Кирилл стоял, молча, пытаясь увязать образ настырного сценариста со спятившим от отказа влюбленным, готовым идти, что называется, напролом. Помимо всякого желания, в голове крутились слова Реброва, которые он, увидев Аню, посчитал ложью. Но теперь они уже не казались такими невозможными, ведь если Игнат затеял подобную игру, он наверняка рассчитывал таким образом достигнуть своей цели. То есть, получить Аню. 

-Ты поэтому уехала с ним в Москву? 

Простой вопрос заставил Аню вздрогнуть, значит и тут Навицкий не солгал, муж знает о поездке. Но ведь и она, с самого начала, знала, что ничего после этого уже не будет, как раньше. И независимо от причин, предательство нельзя оправдать. 

-Он обещал, что если я поеду с ним, он все это остановит, - безжизненным тоном отозвалась Анна, - я не ребенок Кирилл, и понимаю, как все это выглядит. Понимаю, что это все меняет между нами. 

Она стояла, не оборачиваясь, сжавшись, будто в ожидании непременной грозы, и последние слова прозвучали совсем тихо. 

-Нет, - глухо произнес Залецкий, - между нами ни это, ни что-либо другое, ничего не изменит. 

Девушка почти не могла поверить, что руки мужа крепко обняли ее сзади. 

Разворачиваясь в кольце его объятий, она приникла к его груди. 

-Прости меня, я не понимала, что мне делать, я каждую минуту боялась, что мое неверное решение навредит тебе. 

Увлекая ее к кровати, Кирилл помог жене сесть, сам присев возле. Забирая ее руки в свои, он пытался согреть заледеневшие ладони. 

-Милая, за что ты просишь прощения. За то, что оказалась во власти психопата, который мог сделать с тобой что угодно, пользуясь тем, что рядом никого нет. 

-Он ничего мне не сделал, он только хотел, чтобы я поехала с ним, чтобы играла в его пьесах, - быстро ответила Аня, ощутив, как сильно забилось сердце. Вот в чем она не признается никогда, так это в постыдной сцене в номере. И Кирилл не должен о ней узнать, иначе она никогда не сможет посмотреть ему в глаза. 

-Господи, Аня, ты не должна была так рисковать. Все это того не стоило, слышишь. Не стоило, того что тебе пришлось пережить, родная, - при одной мысли, что она оказалась абсолютно беспомощной, рядом со спятившим мерзавцем, вынуждающим ее подчиняться своей воле, все внутри холодело. 

Соскользнув с кровати, она прикоснулась к его лицу. 

-Но ты стоишь, - прошептала она, - ты стоишь гораздо большего, любимый. И если ты сейчас со мной, все остальное уже не важно. 

У Кирилла перехватило дыхание от странного чувства внутри, от удивительной смеси горечи и одновременно благодарности, благодарности женщине, отогревающейся сейчас в его объятьях. С тем, что роковым образом, она оказалась один на один с безумцем, играющим чужими судьбами, уже ничего нельзя было поделать. Но помочь ей справиться с болью в глазах, полных грусти и затаенного страха, вернуть на бледное уставшее лицо, со следами слез, улыбку, он мог. 

-Любовь моя, - поцелуями осушая влажные дорожки, он заставил себя забыть обо всем, кроме той, что была ему дороже жизни и нуждалась сейчас в его нежности, острее чем когда бы то ни было. 

-Аня, - остановившись на минуту, Залецкий посмотрел в бездонные прекрасные глаза, - спасибо тебе, милая. 

В ответ, она, придвинувшись ближе, сама нашла желанные губы.
_________________