Тайна системы "Юпитер"

11. РАЗГОВОР

Когда девушка скрылась за входной дверью, Геннадий Юрьевич тихонько кашлянул и сказал:

–Да… Она ушла, теперь можно поговорить.

–Я не понимаю, о чём таком вы мне хотите сказать, что это не должна слышать Ника.

–Пойдёмте в беседку. Присядем. Разговор предстоит сложный. Я давно хотел об этом поговорить, но всякий раз откладывал. Наверное, зря. Сразу надо было. А теперь… когда всё зашло так далеко…

–Что зашло? Я ничего не понимаю.

–Я знаю, что вы ничего не понимаете. Вот поэтому-то и надо рассказать вам кое-что, о чём вы, молодой человек, должны знать.

Они вошли в беседку и расположились по противоположным сторонам небольшого столика, стоящего посредине.

Солнце всё быстрее скрывалось за горизонтом. Лёгкий ветерок нагонял крупные облака, которые свинцовыми силуэтами наползали на темнеющее небо, подсвеченные снизу красновато-жёлтыми мазками заходящей звезды.

В наступившей тишине стали слышны отдалённые звуки продолжающейся стройки. Здание нового санатория уже было построено; фасад заблестел, как и было прежде; теперь работы велись только внутри.

Геннадий Юрьевич сидел и вертел в руках маленькую ложечку, которую оставила Ника. Опустевший широкий фужер, где осталось немного мороженого, приковывал к себе взгляд профессора; пожилой мужчина глубоко задумался.

Из задумчивости его вывел внезапный порыв ветра. Мелкие капельки дождя прикоснулись к лицу.

На небе облака постепенно превращались в тучи.

Алексей терпеливо ждал, когда же профессор начнёт говорить, но профессор, видимо, не знал с чего начать, поэтому молодой человек решил прервать затянувшееся молчание:

–Геннадий Юрьевич. Мне кажется, что вы хотели что-то рассказать о Нике. Я угадал?

–Да… О ней.

И профессор снова замолчал.

–Так что же?

–Алексей. Я могу вас так называть? Без отчества, по-простому?

–Конечно.

–Так вот, Алексей. У нас есть небольшая проблемка. Вы познакомились с юной, прекрасной девушкой. Познакомились случайно на парковке, когда она сбежала от меня, спрятавшись в аэрокаре. Она тогда вас поразила своим одеянием, не правда ли?

–Признаться, не только меня одного.

–Да. Ника говорила мне как-то, что ей до сих пор стыдно за этот инцидент. Она… как вам сказать… Тогда она была не совсем… Нет, не так. Тогда она была не достаточно развита. Она не совсем точно отдавала себе отчёт в своих действиях.

–Что вы хотите сказать? Она была… не в себе?

–Не совсем так.

–Она была больна? – снова предположил Алексей.

–Нет. Она здорова. Была, есть и будет здорова. Здоровей, чем мы все вместе взятые. Её здоровья хватило бы на целую армию. Дело не в этом.

Профессор снова задумался.

–Геннадий Юрьевич, - сказал Алексей, пытаясь вывести его из очередной задумчивости.

–Да, да. Я здесь, - откликнулся он. Вздохнул и сказал: - Ох… Если бы вы знали, как мне тяжело всё это говорить. В последнее время моя жизнь превратилась в нагромождение всяких разных событий. И хороших, и плохих. Так сложно держать себя в узде. Сложно не потерять ориентир. Вектор моей жизни то падает, то поднимается, то бросается вправо, то влево. Чёрт знает, что! Сообщение с Юпитера внесло некоторую надежду. Но почти каждый пытается ткнуть меня носом в очередное противоречие, мол, этого не может быть, мол, это всё радиация, игры Юпитера, и прочее и прочее!.. Потом, Ника. Она сбежала. А я и так был весь на взводе, и не мудрено, что слегка потерял голову. Бедный Олежа – это мой пилот, если вы не забыли – он до сих пор с содроганием вспоминает ту погоню, когда я его заставил нарушить практически все правила дорожного движения, и тот взрыв. Ха! Надо же. Санаторий взлетел на воздух! Я и в самом бредовом сне не мог этого предвидеть. А он всё равно взлетел…

–Геннадий Юрьевич, - прервал его Алексей. – Вы хотели что-то сказать о Нике.

–Да, о Нике хотел сказать, да. Хотел.

–А теперь передумали?

–Нет. Не передумал. Сказать надо и… сказать надо многое.

–Итак… - начал за профессора Алексей.

–Итак, уважаемый Алексей Витальевич Смирнов, пилот Института Искусственного Интеллекта, мы с вами имеем большую проблему. И эту проблему зовут Бионика.

–Бионика?

–Да. Бионика. Есть такая наука. Очень интересная наука, скажу я вам. Я посвятил ей бОльшую половину своей жизни. Да что там половину! Почти всю жизнь! Эта наука о живой природе, но с ботаникой не имеет практически никакого сходства. Но и без ботаники бионика не может существовать, ведь имеет прямой контакт с ней. Вот такой парадокс. Не было бы ботаники, не было бы и бионики. Биоэнергетический потенциал живой природы даёт огромное поле деятельности для науки. Люди живут среди растений и животных, среди насекомых и рыб, среди млекопитающих и других видов.

–Но люди же и сами являются млекопитающими.

–Совершенно верно.

–А при чём здесь Ника?

–Ника – это венец всей бионики. Это победа. Недаром ещё древние греки называли так одну из своих богинь. Ника – победа.

–И вы решили так назвать свою дочь?

–Нет. Тогда, я даже не задумывался над этим совпадением. А назвал я её немного по-другому. Никой она сама себя назвала. Как и где это случилось, вам известно даже лучше, чем мне.

–Я помню, спросил, как её зовут, и она ответила: «Ника».

–Правильно. Но это лишь окончание её первоначального имени. Она рассказала мне, как получилось так, что она стала Никой. Это было случайно. Вы спросили её: «Как тебя зовут?», она ответила: «Ника», но хотела сказать по-другому. Она тогда сильно распереживалась, и из её уст прозвучало только лишь окончание.