Тайна системы "Юпитер"

ЭПИЛОГ

За окном была тихая февральская ночь. Снег укрыл белым одеялом небольшие поля вокруг санатория. Далёкие горы растворялись в ночном небе, и только луна, иногда выглядывающая из-за быстро плывущих облаков, бросала на них тусклые снопы серебряного света.

Лёгкий ветерок играл с маленькими снежинками, что срывались с неба; они кружились, облепляя ветки деревьев, превращая их в вычурные чёрно-белые статуи.

Недалеко от санатория до сих пор стоял одинокий домик. В этом домике когда-то жили профессор Левандовский со своей дочерью, ожидая окончания строительства главного корпуса.

Санаторий был уже давно возведён, но престарелый профессор уже несколько дней не заходил в него, предпочитая оставаться в маленьком, уютном домике, вдали от назойливых глаз и кибернетических людей, что каждый раз напоминали профессору о его дочери.

С того времени, как произошёл исторический полёт на Европу, наложивший большой отпечаток на представления учёных о Солнечной системе и будущем человечества, прошло уже много времени. Люди недавно отпраздновали наступление две тысячи сто двадцать первого года. Но о Нике и Алексее, которые исчезли в бескрайних просторах вселенной, не было известно ничего.

Всё это время профессор Левандовский провёл в тщательных исследованиях таинственной галактики Андромеда, где, как он предполагал, находится конечная цель путешествия его дочери. Он пытался найти тот самый Эдем и послать туда сообщение. Была просканирована вся туманность андромеды, но ничего найти не удалось. В конце концов, Геннадий Юрьевич бросил заниматься этим лично, поручив следить за возможными изменениями в этом секторе институтской обсерватории, а сам приступил к другим своим делам, полностью погрузившись в работу. Только работа помогала ему отвлечься от мыслей о Нике.

Но в последнее время профессор стал терять интерес ко всему; это даже заметили в институте, и пытались как-то помочь ему. Он только отмахивался, говоря, что с ним всё в порядке, и чтобы его оставили в покое. Геннадий Юрьевич улетал к себе в санаторий, и чем он там занимался, никто не знал.

Тянулись день за днём… Профессор не показывался в институте, но постоянно был на связи. В последние дни на него навалилась какая-то апатия, и он по большей части сидел в своём маленьком домике, общаясь только лишь со своим дворецким Леонардо.

В последний раз он спускался в свою лабораторию около недели назад. Теперь, сидя в своей комнате, он вспоминал, как блуждал без определённой цели мимо мониторов и всевозможных приспособлений, что помогали в работе. Геннадий Юрьевич тогда остановился около инкубатора; он долго смотрел на него, погрузившись в воспоминания двадцатилетней давности. Тогда он был ещё молод, и мозг его работал, как вечный двигатель… И только теперь профессор начал понимать, что в мире нет ничего вечного. Тогда ему хотелось творить! Его мозг был полон идей, и среди многочисленных задумок, сверкала яркая звезда, затмившая собой все остальные начинания.

Бионика.

Биомеханическая девочка, которая должна была вот-вот родиться. Она выращивалась именно в этом инкубаторе, возле которого стоял Геннадий Юрьевич.

И она родилась – крохотный кричащий комочек. Профессор помнил, как взял её тогда на руки, и она на несколько мгновений замолчала, почувствовав тепло человеческих ладоней. Невидящие глаза только что родившейся девочки неосознанно блуждали по сторонам, а её лёгкие требовали кислорода. И она снова закричала, сжимая маленькие кулачки.

Геннадий Юрьевич помнил, как не удержался тогда от улыбки – настоящей отцовской улыбки счастья. У него родилась дочь! Маленькая Бионика. Которая требовала чистой энергии. Профессор отдал девочку кибернетическому акушеру, и тот провёл первую зарядку мозга новорождённой, приложив крохотные ладошки к энергосенсору, который впоследствии профессор назвал «источником». Источником жизни! Произошла первая зарядка новорождённого организма.

Теперь девочка может начинать жить. И жить ей предстояло очень долго – несколько поколений людей сменят друг друга, прежде чем жизненный цикл биомеханического человека подойдёт к своему концу…

Воспоминания профессора прервал внезапный порыв ветра; он обдал окно сотнями снежинок, которые прилипли к стеклу и стали медленно сползать вниз, оставляя за собой мокрые дорожки растаявшей влаги.

Профессор откинулся на спинку кресла. Этой ночью совсем не хотелось спать. Сегодня днём он решил побывать в институте; делать там особо было нечего, а общаться с кем-нибудь не было желания. Поэтому, он прилетел из института в пять часов вечера, поужинал, принял ванну, и отправился в свою комнату, где стоял его старенький компьютер, на котором до сих пор хранилась недописанная программа чтения мыслей. В принципе, программа была уже готова; оставалось сделать последние штрихи, усовершенствовав её, и отполировав до блеска; после чего, можно было представить её на суд учёного совета, где решат, как её использовать.

На экране было всего два абзаца – законспектированные компьютером мысли Геннадия Юрьевича. Он хотел записать свои воспоминания (что-то вроде дневника) о своём полёте на Европу. Но мысли постоянно путались, текст выходил корявым, с большим количеством ругани и слов-паразитов.

Наконец, бросив эту затею, профессор снял с головы датчики и расслабился.

«Не идёт, и хрен с ним!» – подумал профессор, и стал смотреть в окно.

Спать не хотелось. Ни капельки! Что за ночь? Лучше бы было остаться в институте и заняться чем-нибудь полезным!

Незаметно для себя, профессор вспомнил, как пространственный корабль возвратился на Землю после полёта на Европу.

Воспоминания снова захлестнули его.

Яркая вспышка света – и корабль появился за четыреста тысяч километров от орбиты Луны. Оставалось преодолеть это расстояние и вернуться домой.