Тайна тевтонского замка

Пролог

Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,

У всех золотых знамён, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца –

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

М. Цветаева

15 июля 1410 года. Неподалёку от деревень Грюнвальд и Танненберг

Это был поистине жаркий день. Солнце начинало клониться к закату, но воздух оставался знойным, густо насыщенным испарениями после утреннего ливня, к которым примешивался тошнотворно-приторный запах крови и плоти. Стоны раненых и отчаянные мольбы о пощаде приятно радовали слух польского короля Владислава Ягайло. Он гордо восседал на всхрапывающем жеребце, и торжество переполняло сердце властелина при виде нескольких тысяч белых плащей с чёрными крестами, поверженных в грязь и кровь. Над головой короля трепетал его стяг – белый, коронованный орёл на красном фоне. Несколько пятен грязи ещё не успели подсохнуть на стяге, однажды поверженном на землю во время решительной атаки на ставку короля Великим Магистром Тевтонского Ордена. Ягайло усмехнулся – военная удача весьма изменчива, и сегодня она полностью отвернулась от крестоносцев, позволив противнику наголову разгромить их бесстрашное, хорошо обученное войско.

Взгляд короля скользнул по груде истерзанных тел в когда-то белых плащах, среди которых выделялся труп Великого Магистра Ульриха фон Юнгингена. «В смелости и отваге ему не откажешь, – невольно подумал Ягайло. – Но непомерная гордыня, молодость и горячность сделали своё чёрное дело, приведя его к неизбежному краху и обеспечив нам победу. Только почему «нам», когда больше всех отличилось моё войско?» Ягайло едва заметно поморщился, когда к нему подскакал на взмыленном жеребце Джелал ад-Дин – наследник Тохтамыша, бывшего хана Золотой Орды, мечтающий вернуть себе отнятый когда-то у отца трон.

– Это великая победа! – воскликнул Джелал ад-Дин. – Войско тевтонских рыцарей разгромлено! Столько лет они считались непобедимыми! Теперь половина лежит бездыханной, оставшуюся половину твои люди берут в плен, а мелкие горстки, пытающиеся спастись в лесу, преследуют мои славные воины.

– Тебе ли говорить о победе, когда после первой же атаки татарские отряды ринулись прочь с поля боя? – едва сдерживая желчь, проговорил Ягайло.

– Ты хочешь обвинить меня в трусости? – вскричал Джелал ад-Дин, багровея от негодования. – Я действовал по договорённости с Великим Литовским князем! И в то время, как твоя ставка не сдвинулась с места, наблюдая за ходом боя, мы с ним совершили рисковый манёвр, позволивший разобщить крестоносцев! Если бы не хитрость Витовта…

Джелал ад-Дин кивнул в сторону подъезжающего Великого Литовского князя. На развевающихся красных знамёнах гордый рыцарь в белых одеждах на белом коне словно символизировал воинственный дух Витовта, убелённого сединой, но по-прежнему принимавшего участие в военных походах.

– Хороша хитрость – оставить сражение в его разгар, – продолжал Ягайло, с недовольством поглядывая на князя. – Польским хоругвям пришлось своими силами сдерживать натиск крестоносцев. Моя собственная жизнь подвергалась опасности, когда на ставку бросился сам Великий Магистр!

– А мы приняли на себя удар фланга под командованием Великого Маршала! – загремел Витовт. – Как полководец он был значительно сильнее и опытнее Ульриха! Мой манёвр, изображающий бегство, заставил рыцарей броситься в погоню, позабыв о дисциплине, и рассредоточиться, что позволило разделаться с ними. К тому же, – Витовт указал рукой на юношу лет пятнадцати-шестнадцати, находящегося за его спиной, – слова русского князя Лугвения Ольгердовича Мстиславского снимут с меня все гнусные обвинения в трусости.

Молодой князь Мстиславский твёрдо выдержал испытующий взгляд короля Ягайло, а Витовт продолжал:

– Он привёл под мои знамёна три смоленских хоругви. Во время нашего манёвра с мнимым бегством смоленские ратники твёрдо стояли на позициях, прикрывая польские войска от удара с левого фланга. Две хоругви почти полностью полегли, но не пропустили не погнавшуюся за нами часть тяжёлой кавалерии. Молодой князь действовал по моему приказу и бился наравне со своими воинами! Кто-то посмеет после этого обвинить литовцев в трусости?

– Я не оспариваю смелость юного князя и храбрость смоленских полков и уважительно склоняю голову, отдавая дань мужеству павшим и оставшимся в живых. – Ягайло едва заметно поклонился в сторону Лугвения. – Русские полки всегда отличались мужеством и стойкостью, в них не приходится сомневаться. А вот твой манёвр продолжает вызывать у меня сомнения – готовясь к битве, мы не обсуждали подобного поворота событий. Для польских военачальников это было весьма неожиданно.

– На том и строился расчёт, – ответил Витовт. – К тому же, – он наклонился к Ягайло и зашептал, – всегда есть опасения, что хитрая задумка может дойти до ушей сочувствующих противнику и незаметно быть передана ему.

– Ты обвиняешь моих людей в предательстве? – в ярости вскричал Ягайло.

– Боже сохрани! Я просто хотел, чтобы о манёвре никому не было известно, – ответил Витовт, а потом рассмеялся: – Не понимаю, о чём мы спорим? Мы сокрушили Тевтонский орден! Победа одержана, и слава о ней разнесётся по всему миру!

– Да, одержана! Но какой ценой! – Ягайло горько усмехнулся. – Войско крестоносцев разгромлено, но и наши потери огромны.