Тайная сила притяжения

Глава 1. Двое из ларца

Первые признаки паранойи я обнаружила у себя вчера вечером.
Жила себе спокойно, никого не трогала. И вдруг, нате тебе, паранойя.
Хотя, в свете нынешних событий, когда жизнь складывается совсем не так, как хочется, добавка в виде подобной болезни – дело неудивительное. Все одно к одному.

У меня закончился кофе. Об этом я вспомнила после девятичасовых новостей. Лилька Баранова, моя бывшая одноклассница, а ныне диктор местного телевидения, распрощалась с жителями города до завтра. Я, по обыкновению, помахала ей ручкой и тут вспомнила, что утром использовала последнюю ложку кофе. Даже по банке рукой постучала, чтоб до последней крошечки высыпать.
О кофе я подумала не случайно. Именно Лилька Баранова и приучила меня к нему. Помню, как сбежав с урока физкультуры в десятом классе, мы сидели с Лилькой в кафе, расположенном недалеко от школы, и пили кофе. Кофе был горячим, горьким и невкусным. Во всяком случае, мне таким казался. А Лилька назидательно вещала:
- Каждая уважающая себя интеллигентная женщина просто обязана любить кофе. Утро настоящей женщины всегда начинается с кружечки кофе. Понимаешь, Ленка?
Я понимала и соглашалась. Кто же в десятом классе не мнит себя настоящей женщиной? Тем более Лилька говорила очень убедительно. Это она умела всегда. Недаром стала диктором на телевидении. Ей все зрители верят. И я тогда поверила, пристрастилась к напитку настоящих женщин.
Вот и вчера как увидела Лильку на экране, так и вспомнила, что кофе закончился.
Кофе вечером мне, конечно, ни к чему. Я после шести часов его в рот не беру. Да и другие продукты тоже. Фигуру берегу. Только иногда, когда сладенького очень уж захочется, одну конфетку себе позволяю. Но после ночи наступает утро. А утро без кофе немыслимо. У меня пониженное давление – гипотония, по-научному. А это, я вам скажу, дело неприятное. Если с утра не выпью кружечку, да покрепче, не человек я, растение с распухшей головой.
Как мне этого не хотелось, но пришлось отправиться в магазин на ночь глядя. До магазина близко, через двор перебежать, да дорогу перейти. А все равно хлопотно. В спортивных, растянутых на коленках, штанах на улицу не выйдешь. Да и глаза подкрасить не помешает.
Так что в магазин я попала минут за пятнадцать до закрытия. В магазине, из-за позднего времени, ни одного покупателя. Из трех касс работает одна, а за ней кассирша молоденькая, лет восемнадцать девчонке, томно свои ногти рассматривает. Да еще охранник бродит по залу, печально уставившись в пол. Жуткое ощущение. Огромное помещение, непривычно пустое и тихое.
Почти на цыпочках, а то шаги звучат, словно я на деревянных сабо топаю, добралась до полок с кофе, схватила пачку любимого «Arabica Gold» и обратно. Не люблю пустых магазинов. Нездоровые инстинкты у меня в них просыпаются. Откуда-то, из самых глубин подсознания, выплывает желание незаметно что-нибудь сунуть в карман. Нет, в обычной жизни я совсем даже не клептоманка, даже мысль о воровстве мне претит. А в пустых магазинах аж ладони от желания почесываться начинают. Извращение какое-то. Я предпочитаю не оказываться в щекотливой ситуации. Но иногда приходится.
Уже к кассе подходила, когда в магазин ввалились два колоритных персонажа. Два брата-близнеца, с лица и не различишь. Морды красные, глазки, как пуговки, шеи, как у быков, на голове три волосинки. Один, правда, здоровый, ростом под два метра. А второй чуть до плеча ему достает.
Я, взглянув на них, поежилась. Такое впечатление, что сию минуту выхватят молодчики пистолеты из карманов и закричат: «Ограбление! Всем на пол!». А что? Самое подходящее время для этого. Кроме меня, молоденькой кассирши и скучающего охранника в магазине никого. А от нас они сопротивления не получат. Я уж точно магазинное добро защищать не брошусь, девчонка кассу не оставит, а щуплый охранник против этих мордоворотов ничто, любой из них одной рукой его уложит.
Но они ничего кричать не стали, а прошли к стеллажам с хлебом. Я спиной их взгляд почувствовала, оглянулась. Тогда и увидела, что стоят они в хлебном отделе и на меня пялятся. Я лишь плечом дернула. Мне не привыкать, часто ловлю мужские взгляды. Нравится, пусть смотрят. Тем более, по мнению окружающих, есть на что. Сама себя я красавицей не считаю, но другим виднее. За свою жизнь я уже привыкла. Главное, чтоб знакомиться не лезли.
Парни в магазине попыток к знакомству не предприняли, чему я была рада. Но от меня не отстали. Я их заметила, когда подошла к своему подъезду.
У меня фобия: боюсь входить в подъезд. Перед тем, как открыть дверь несколько раз оглядываюсь: нет ли кого за спиной. За спиной никого не было. Но под деревом, как раз напротив подъездных дверей, стояли парни из магазина и смотрели на меня. Рядом с деревом фонарь, так что я их разглядела отлично. А они даже и не пытались скрыть свой интерес. Мне это не понравилось.
Я быстро заскочила в подъезд. Как назло, на первом этаже света не было. И на втором тоже. Что за безответственные люди? Лампочку на своем этаже трудно вкрутить. На нашем, третьем, всегда лампочка горит. Димка вкручивает. Вкручивал. Воспоминание о муже совсем настроение испортило. А тут еще какой-то подозрительный шум из темноты послышался. Я затаила дыхание. Вдруг кто притаился в подъезде? А что? Двое снаружи за мной следят, а третий, или даже несколько, здесь дожидается. Сейчас как выскочит, схватит меня и … От ужаса даже не додумала, что со мной могут сделать. Рванула обратно на улицу. Там хоть светло от фонарей, да и из окон соседи заметят, если на меня нападут, милицию вызовут. Может быть.
Братья-близнецы разного роста так и стояли, привалившись к дереву. Увидев меня, выскочившую пробкой из подъезда, низенький рванул ко мне навстречу. Но высокий дернул его за рукав, возвращая на место. Боялся что ли, что без их поддержки дерево обвалится?
Я это видела, потому что смотрела вперед, оглянуться было страшно. Но уши навострила. Звука открываемой двери не послышалось. Дверь-то у нас при открывании скрипит. Если бы кто вышел за мной, обязательно услышала.
Потопталась на месте, решила, что глупо бояться собственного подъезда и смело - ну, почти – вернулась обратно.
Никто на меня, конечно, не напал. Да и звуков подозрительных я больше не услышала. Благополучно взбежала на третий этаж и вошла в квартиру.
Двери, на всякий случай, закрыла на два замка и включила во всех комнатах свет. Так и спать легла при включенном свете.

Утром все ночные страхи исчезают без следа. Так я думала, пока не подошла к окну. Внизу, около дерева, стояли мои вчерашние преследователи. Я отскочила от окна, опасаясь быть замеченной. Они что, всю ночь тут проторчали? Что за интерес у них ко мне? Никакой красотой не объяснишь их присутствие под моими окнами. Даже неописуемой.
Я подошла к зеркалу в коридоре и долго, словно впервые, рассматривала себя. Вполне обыкновенная особа. Фигурка, конечно, неплохая. Ноги стройные и грудь высокая. Светлые, с платиновым отливом, спадающие завитушками на плечи волосы тоже ничего. А вот нос подкачал. Далеко ему до греческого. Задирается кверху пуговкой. Да и в глазах яркости не хватает. Хотя и больше, но блеклые. Серые у меня глаза. И рот великоват.
Нет во мне ничего такого, чтобы от желания взглянуть еще раз на мой лик, всю ночь торчать под деревом.
Время от времени я подходила к окну и, чуть отодвинув штору, украдкой выглядывала во двор.
До обеда парниши исправно стояли под деревом. Потом, часов в двенадцать, я их не обнаружила, отчего из моей груди вырвался вздох облегчения. Как оказалось, совсем даже напрасный. Потому что к половине второго ребятки нарисовались снова.
Вот тогда я и подумала: "У меня паранойя".

Помочь мне могла только Лариса, моя лучшая подруга. Знакомы мы с ней с первого класса, а по-настоящему дружим с шестого. Она меня от смерти спасла. В буквальном смысле.
Я получила по физике двойку. Уже и не помню за какую тему. Да это и не важно. Важно то, что я ужасно боялась нести эту двойку домой. Сама себе напридумывала страхов. Двоек я до тех пор не получала. Училась хорошо, и вообще была послушной девочкой. А тут двойка. Почему-то я решила, что родители меня за двойку убьют. То ли у меня фантазия в те годы бурно работала, то ли чьих-то страшных рассказов о зверствах родителей наслушалась. Сейчас, конечно, смешно об этом вспоминать. Но тогда меня обуял настоящий ужас. Лучше остаться на ночь в школе, чем предстать перед очами мамы и папы. Так я решила.
После уроков спряталась в гардеробе, надеясь, что меня там никто не обнаружит. Но судьба сыграла со мной дурную шутку.
Гардероб находился в цокольном этаже, а его окна выходили во двор школы. Около одного из них старшеклассники устроили курилку.
Так и осталось неизвестным, специально или нет, но кто-то из курильщиков бросил незатушенный окурок в окно гардероба. Он упал на кипу старых газет, в нарушение правил техники пожарной безопасности оказавшуюся в гардеробе. Тлел он, тлел, окурок этот, а потом бумага загорелась.
Я в это время спокойно спала в уголке. Проснулась от едкого дыма. Как девочка сообразительная, поняла, что в гардеробе пожар и сразу рванула к выходу. Не тут-то было! Дверь оказалась закрытой. Я закричала и заколотила кулаком в дверь. За нею стояла тишина.
Прошедшие с той поры годы, притупили воспоминания об испытанном мною ужасе. Но я никогда не забуду, что первой, кого я увидела, выскочив из охваченного пламенем гардероба, была Лариска Ведерникова, тихоня из нашего класса. Именно она услышала мои крики, сопровождающиеся надсадным кашлем.
Ларискина бабушка по вечерам подрабатывала техничкой, убирала классы в нашей школе. В тот день она задержалась на основной работе и захватила с собой для помощи Лариску.
Сдружила нас с Лариской тайна.
- Ты только никому не говори, что я тут вечерами делаю, - просила девочка, примостившись со мной рядом на стуле. – Никому, никому.
Мы сидели в фойе, ждали скорую и моих родителей.
Скорая приехала быстрее, дядечка доктор осмотрел меня и, не обнаружив никакой опасности здоровью, отбыл восвояси.
Снизу слышался шум воды. Пожарные из шланга поливали гардероб. Когда мы назавтра пришли в школу, то пришлось в гардеробе переступать лужи. А запах гари еще долго-долго витал по этажам.

В последнее время мы с Ларисой видимся редко. Все дела и заботы, некогда встретиться, поговорить по душам. Что поделаешь? Во взрослой жизни отношение к дружбе меняется. Прекрасно понимаешь, что иногда можно обойтись без друзей, а в некоторых ситуациях они просто вредны.
Но сейчас Лариса мне просто необходима – хочу поговорить с ней о симптомах обнаруженной у себя болезни. Я где-то читала, что первым признаком паранойи является "мания преследования". Человеку кажется, что его преследуют, за ним следят. Как раз как мне сейчас.
Я решила позвонить Ларисе. Все равно других знакомых, связанных с медициной, у меня нет.
Лариса, конечно, не психиатр. Она - зубной техник. Причем очень хороший зубной техник. Протезы, вышедшие из-под ее рук, считаются лучшими в городе. На прием к Ларисе записываются за несколько месяцев вперед. Такая очередь.
Но в медицинском институте-то она училась. И неважно, что только три курса. Все равно общие представления о болезни имеет.

Дозвонилась я Ларисе только около восьми вечера. Весь день, с интервалами где-то в полчаса, ей названивала. Безрезультатно. Я уже волноваться начала: не случилось ли что у подруги? Хоть кто-то дома должен же быть, муж или сын. Никого.
В восемь трубку подняла Лариса.
- Привет. У вас все в порядке? – спросила я.
- Все в порядке. А что такое? – поинтересовалась подруга.
Я с облегчением вздохнула:
- Да так. Звоню вам целый день, а никто трубку не берет.
- А никого дома целый день не было. Я на работе, Виталька на соревнования на три дня уехал, а Леню в командировку выслали. В Загребаевск какой-то. Слышала о таком?
- Нет, - честно призналась я.
- И я не слышала. Вот и волнуюсь. Как он там со своей язвой?
В контексте нынешних событий, происходящих со мной, Леня с его извечной язвой меня не волновал. Поэтому я сразу перешла к делу:
- Лариса, нам нужно срочно встретиться.
- Как срочно? На этой неделе? Завтра? – Лариса во всем любила точность.
- Лучше сегодня. Сейчас.
Ждать даже до завтра мне невмоготу.
- Лена, что-то случилось? – заволновалась подруга.
- Случилось, - ответила я, и голос мой предательски дрогнул. – Я заболела.
- Как заболела? Чем заболела? Врача вызывала?
- Врача не вызывала. А заболела я паранойей, - я решила быть правдивой с подругой.
- Чем ты заболела?
- Паранойей.
- Так… Умнее ничего придумать не могла? – в голосе Лариски зазвучало раздражение. – Я устала как черт, а ты со своей паранойей.
Вот сейчас она бросит трубку, и я опять останусь одна со своими страхами. Нет, только не это.
- Лариса, - только бы она не отсоединилась. – Лариса, я не шучу. У меня в самом деле мания преследования. Я боюсь. Пожалуйста, приезжай ко мне. Пожалуйста.
- До завтра подождать нельзя?
- Нет.
- И сама ты ко мне приехать не можешь?
- Ну, Лариса, ты же знаешь.
- Ладно. Жди, - сказала, как отрезала, и в голосе ее я не услышала радости.
Знаю, знаю, что поступаю некрасиво. Человек только с работы пришел усталый, а тут я со своими проблемами. Но если бы я могла, сама бы к ней поехала. Но, увы. Лариса в курсе моей проблемы, зато и согласилась, скрепя зубами, конечно, приехать ко мне. Она была прекрасно осведомлена о моей патологической боязни выходить на улицу.
Мне хорошо только дома. В других местах я чувствую дискомфорт, который постепенно переходит в головную боль, такую сильную, что хоть на стенку лезь. Эту патологию не может объяснить ни один врач. Да, по поводу своей ненормальности я обращалась к разным врачам, сдавала множество анализов, начиная с анализа крови до анализа, простите, кала, сидела обмотанная проводами от компьютера, проходила тесты с разными картинками. Но никто ничего толкового не объяснил. Профессор, последний которого я посетила, назначил успокительное и предписал длительные пешие прогулки, которые я совершать ну никак не могу. Зато в ходе всестороннего исследования моего организма обнаружили старую зарубцевавшуюся язву. Но это, как говорится, совсем другая история.
Самое странное, что боязнь покидать дом возникла не так давно, пару лет назад. До этого я спокойно ходила на работу в районную библиотеку и вела довольно-таки активный образ жизни. А потом муж стал зарабатывать большие деньги, и потребность в моей совсем маленькой зарплате библиотекаря отпала. Я уволилась с работы, решив посвятить себя семье. Вместе с увольнением возникла и боязнь покидать дом. Выхожу только при крайней необходимости.

Ожидание – штука неприятная. До приезда Ларисы я топала по комнате, перекладывала вещи с одного места на другое и старалась не думать об обнаруженной у себя болезни. Но ноги сами собой подносили меня к окну, и мой взгляд натыкался на двоих парней, стоящих под деревом. Порой мне становилось их жалко: столько время тратят без толку. Да они за те часы, что провели под моими окнами, столько дел могли совершить. Комнату обоями поклеить или научное открытие какое совершить.
Лариса появилась минут через пятьдесят после моего звонка. Я как раз выглядывала через чуть раздвинутые шторы во двор и увидела, как ее синяя «Вольво», старенькая, но все-таки, остановилась между моим подъездом и деревом, под которым топтались ставшие мне почти родными мордовороты.
Лариса вылезла из машины, покопалась, нагнувшись, в замке и прошла в сторону подъезда.
Я поспешила к входной двери. Когда раздался звонок, спросила:
- Кто там?
На всякий случай спросила, хотя прекрасно знала, кто это.
- Я, - ответила Лариса.
Рука потянулась к замку, а рот сам собой спросил:
- А ты одна?
- Одна, одна. Открывай, подруга.
- А чем докажешь?
За дверями помолчали, а потом раздался громкий голос Ларисы:
- Ленка, открывай двери. Быстро! Кончай дурить.
Я впустила подругу, сама же выглянула на лестничную клетку и прислушалась. Лариска за рукав втянула меня обратно.
- Ты чего такая? Случилось-то что?
Я всплеснула руками, закатила глаза и затараторила:
- Ой, Лариса, случилось. Я даже и не знаю, что и думать. Беда какая.
Я готова была продолжать, но Лариса меня остановила:
-Подожди, давай по порядку. А лучше, свари-ка мне кофе. Дома не выпила, сразу к тебе понеслась.
Вот я какая. Как в народе говорят? Сначала гостя встреть, обогрей, накорми, а потом в разговоры пускайся. Нельзя забывать мудрость, проверенную веками.
И мы отправились с Ларисой на кухню.