Тайная жизнь кота Леопольда

Тайная жизнь кота Леопольда

1

Нет, нет. Кота зовут Кент. А Леопольд — это я. Вот ведь наградили родители таким имечком. И о чём они только думали? Всю жизнь приходилось отбиваться от насмешников. В школе вообще звали Львёнком, и просили научить рычать по-львиному. Это в младших классах. Приходилось подтверждать своё звание и поколачивать насмешников. А в старших —подначивали и задавали дурацкие вопросики типа: «Сколько антилоп ты задрал на прошлой неделе? И чего это у тебя кровь на губах?» Но привык понемногу и отшучивался. Учился сохранять хорошую мину в любых ситуациях.

А после выхода кинофильма Леон-киллер насмешники как-то приутихли, и даже стали относиться ко мне с уважением. В конце концов, привыкали к моему имени, привык и я. Близкие друзья звали меня просто Лёва.

Одно время даже хотел поменять своё имя на более привычное — Лев, но, по здравому размышлению, решил этого не делать. Да простят меня мои дети, если они у меня когда-нибудь появятся. К тому же отчество в наше время не так уж и часто используется.

Так что, можно сказать, моё имя сыграло в моей жизни не малую роль. Научило отводить косые взгляды, недоуменные вопросы оставлять без ответа, а к себе относиться с самоиронией. В конце-то концов, иметь какое-то отношение к царю зверей не такая уж и ненужная вещь.

2

Но речь я тут хочу повести не про себя а про своего друга Кента. Он появился у меня лет 10 назад. Просто шёл я как-то вечером по какой-то городской окраине (уж не помню, как меня туда занесло), а это чудо сидело прямо у меня на пути. Видуха у него была та ещё. Весь ободранный, грязный, со свежими следами недавней схватки. При этом был он какой-то потерянный и явно бездомный.

Когда я проходил мимо, он даже не посторонился, а просто посмотрел на меня каким-то пронзительным и понимающим взглядом. Он как бы говорил мне: «Вот ты тоже один, но впереди тебя ждёт уютное жильё, тепло и сытный ужин, а я вот здесь на пустой улице — подранный и голодный!»

Уже оставив его позади, я чувствовал на себе этот взгляд. Пройдя десяток шагов, я обернулся — котяра неслышно двигался за мной. Он чётко держал дистанцию в три шага, не приближаясь ко мне и не удаляясь от меня. Под слоем грязи трудно было разглядеть его истинный окрас, но он явно был какой-то пёстрый и неопределённый. Чувствовалось, что гены предыдущих поколений переплелись в нём в тугой клубок.

Я остановился и посмотрел ему прямо в глаза. Кот тоже смотрел прямо на меня, и взгляд не отводил. Так мы простояли минут пять. Этого времени оказалось достаточно, чтобы настолько привязаться друг к другу, что наша жизнь по отдельности уже не представлялась возможной. Что-то невидимое и немыслимое соединило нас друг с другом навеки.

3

По случаю у меня в сумке тогда оказался большой бумажный пакет с ручками. Я присел на корточки и жестом пригласил кота: «Что ж, друг, полезай в пакет, тут тебе место, грязнуля!» Кот немного замялся, а потом независимой походкой, немного враскачку, двинулся ко мне и уютно разместился в пакете, из которого теперь торчала только его голова.

В трамвае пассажиры удивлённо разглядывали это чумазое чудо, переводя взгляд с него на меня — его предполагаемого хозяина. Но и я, и мой новый приятель сохраняли невозмутимость, которой их научила жизнь.

Дома я первым делом запустил кота в ванну и устроил ему настоящую головомойку. Он отнёсся к этой неприятной процедуре с пониманием, и стоически перенёс и мойку, и сушку.

Тут-то я наконец разглядел его истинный окрас. Он был весь пёстрый, пятнистый. Коричневые, чёрные и серые пятна располагались в каком-то неведомом порядке, и чем-то напомнили мне хаотический рисунок лунных кратеров. Было в этом окрасе что-то загадочное и фантастическое. Я сразу полюбил его.

— Как же мне тебя называть? — задумчиво обратился я к коту.

— Му-у-ур, — ответил он, и я понял, что он хотел этим сказать.

— Ну, Кент, так Кент. Как тебе будет угодно. Друг он и есть друг!

Так я и стал его звать с тех пор.

4

Не скажу, чтобы мы жили с Кентом душа в душу. Были и у нас проблемы. Кот сразу решил поставить меня на место, и ограничить мои полномочия в отношении к нему. Несколько месяцев ушло на то, чтобы каждый из нас определил свои права и обязанности. Одновременно с этим мы учились понимать друг друга. Очень помогал в этом язык жестов.

У Кента очень хорошо была развита мимика. И я со временем научился понимать с одного взгляда его настроение, и его потребности в любой момент времени. Да и он так же хорошо понимал меня.

Своё законное право на ежемесячные прогулки по окрестностям Кент отстаивал с завидным упорством и настойчивостью. Приучить его к чисто домашней жизни мне так и не удалось. И я сдался. Раз в месяц Кент тупо садился перед дверью и тихо, но грозно, урчал. Как мне удалось установить, он мог сидеть так на протяжении нескольких часов, совершенно неподвижно.

Когда я наконец открывал дверь, он выскальзывал на лестничную площадку, и только я его и видел. Возвращался он ровно через сутки. Молча скрёбся в дверь, а затем отправлялся в свой угол, и несколько часов просто спал тихонько посапывая.

Иногда он возвращался легонько потрёпанный, но чаще — усталый и довольный. Хотелось ли мне тогда узнать про его похождения? И да, и нет. Я научился уважать его личное пространство, как, впрочем, и он уважал моё.

5

Так прошло без малого десять лет. Мы с Кентом немного постарели, а может быть, и поумнели, набрались жизненного опыта. Хотя привычки у нас не особо изменились. Кент всё так же раз в месяц уходил на волю. Да вот только следы драки на нём стали появляться совсем редко. Видно, он уже завоевал неоспоримый авторитет во всех соседних дворах.

Да и у меня дела шли неплохо. Я многому научился за это время, хорошо продвинулся по службе. Стал уже ведущим специалистом, но работал в основном самостоятельно, и не отвлекался на обучение несмышлёной молодёжи. Область знаний, в которой я крутился, была востребована и развивалась стремительно. Тема моей последней работы была — «Применение искусственного интеллекта для связи сознательного с бессознательным».