Тайны Андеры. Институт Рашилайи

Глава вторая

Мало кто знал, что в действительности произошло в хижине Мастера Ремесел, но Августина действительно пошла на поправку после этого визита. В лагере относились к чудесному спасению с явной опаской, так что работу в Подпространстве пришлось закончить, вернувшись на родной Рох. Во всей этой кутерьме Мьюз и Августина совершенно забыли известить школьный совет, где учился их сын, что беда миновала. Так что маленькому Ромулу продолжали выражать соболезнования до тех пор, пока родители не спохватились и не связались с ним, чтобы успокоить. Впрочем, раньше они все равно не смогли бы этого сделать, так как связи из Подпространства с внешними мирами не было.

Магические кристаллы саддук обеспечивали передачу изображения и звука. Ромул смотрел на улыбающихся родителей и не понимал, почему плачет. Хотя, если быть честным, то улыбки Мьюза и Августины были фальшивыми. Чудесное спасение стоило им не только работы, но и спокойной жизни.

На Рохе не приветствовались науки, в основе которых не лежали кристаллы саддук и передача энергии, открытой тысячи лет назад Рашилайи. Так что Августина, можно сказать, оказалась вне закона. Конечно, монахи, считавшиеся основной службой правопорядка Роха, пока не выдвигали обвинений, но после того, как остальные, получившие критические дозы облучения, умерли, а супруга Мьюза, вместо того, чтобы последовать за коллегами в мир иной, чудесным образом исцелилась, ситуация начала накаляться.

Появилась слежка.

Августина пыталась убедить себя, что виной всему паранойя, но она могла поклясться, что видит то монахов, то прочие магические системы наблюдения.

Еще одной серьезной проблемой стали летние каникулы в школе при институте Рашилайи, на которые пришлось забрать домой сына. Нет, встреча с родным ребенком, разумеется, была желанной, но... Ромул мог увидеть то, что ему видеть не следовало, потому что плата Вишвакарнаку за спасение была немалой. Он не мог излечить разрушающиеся органы Августины, но ему было под силу заменить их на органы Мьюза.

Само собой разумеется, Мастер Ремесел не был альтруистом, поэтому потребовал с гостей плату – оставшиеся нетронутыми после спасения Августины органы Мьюза. Вишвакарнак опустошил его, словно готовил к бальзамированию, а затем установил универсальные имплантаты, которые требовалось раз в месяц извлекать из груди и брюшной полости и помещать в специальную емкость, полученную от мастера ремесел, где происходили очистка и подзарядка.

Больше всего родители Ромула боялись, что их сын сможет узнать о том, каким стал его отец. Самое странное, что мальчик, казалось, действительно почувствовал перемену. Особенно пугал его отец. С ним Ромул держался всегда настороженно и смотрел на родителя так, словно знал о нем какую-то тайну. Подобное поведение заставляло и Мьюза держаться с сыном на стороже. Но перемену удавалось скрывать. Лишь за неделю до отъезда в школу при институте Рашилайи Ромул все-таки смог заглянуть за ширму страшного секрета.

Мьюз откладывал извлечение имплантатов до последнего, надеясь, что времени хватит, чтобы дождаться, когда уедет сын. Сначала ему удавалось обманывать себя, не признаваясь, что состояние его ухудшается, и что в запасе есть время. Затем он пытался обманывать Августину, и, наконец, сил едва хватало, что притворяться перед сыном, заверяя его, что все хорошо.

Августина врала, убеждая супруга, что Ромул ничего не замечает, но... Ромул замечал. Да и невозможно было скрыть от него необходимость извлечения внутренностей отца. Стоило, пожалуй, обо всем рассказать и надеяться на благоразумие смышленого ребенка, но Мьюз и Августина не решились на этот шаг, а потом... Потом отцу Ромула стало совсем плохо.

– Принеси полотенца и горячую воду, – велела сыну Августина, когда Мьюз потерял сознание, распластавшись в центре кухни.

Ромул не двигался, наблюдая большими от страха глазами, как мать расстегивает отцу рубашку, срывает маскирующие шрамы полоски искусственной кожи, вставляет расширитель и, раздвинув ребра, начинает переключать трубки, переводя установленные мастером ремесел системы, заменившие внутренности, в режим очистки.

– Двигайся же! – прикрикнула на сына Августина.

Ромул вздрогнул, но не двинулся с места. С одной стороны он частично понимал, что происходит и свои обязанности, но с другой не мог превозмочь внезапное онемение. А после того, как заглянул в опустевшую грудь отца, то и вовсе отключился.

Августина увидела, как сын упал без чувств, ахнула и сама замерла, как минуту назад Ромул. Правда, оцепенение длилось недолго. Женщине удалось взять себя в руки. «С сыном ничего страшного не случилось, – сказала она себе. – Возможно, так даже лучше».

Сосредоточившись на супруге, она завершила процедуру очистки имплантатов, затем подняла Ромула на руки и отнесла в детскую. Мьюза ей было не поднять, поэтому пришлось оставить его лежать на кухонном полу. Сама Августина расположилась на диване в гостиной, надеясь, что сможет заметить, если очнется сын или супруг. В итоге она заснула.

Ромул вышел из своей комнаты и прокрался, боясь дышать, на кухню.

– Здравствуй, сын, – сказал Мьюз, открыв глаза.

Сил было так мало, что он с трудом сумел приподнять голову, не говоря уже о том, чтобы попытаться подняться.

– Что... Что с тобой случилось? – очень тихо спросил Ромул.