Тайны Чернолесья. Пробуждение.

Мароста. Весна 301г от разделения Лиории. Ретроспекция. Руазий 313 г. Кассий.

Возвращаясь в поместье, Роткив пустил коня размеренным шагом. Все для себя решив и внутренне успокоившись, молодой человек никуда не торопился. Чуть задержался на пригорке, увидев вдали фигурку скачущей всадницы. Отсюда было еще не очень хорошо видно, но по яркому голубому пятну амазонки, Роткиву показалось, что это Лисания скачет ему навстречу во весь опор. Только вот на какой лошади? Роткив, когда брал из конюшни своего жеребца, сам видел, как кобылку девушки уводили на перековку. Присмотревшись внимательнее, перед тем, как всадницу скрыл перелесок, певец с ужасом понял - Лиса скачет на черном жеребце брата.

  'Сумасшедшая девчонка, - менестрель пришпорил коня и понесся ей навстречу, - вздумала устраивать головоломные скачки на Демоне!' Скорее перехватить и вернуть домой обоих. 'Кто ей позволил?' - беспокойство не оставляло мужчину. И не зря. Из-под деревьев, навстречу всаднику выскочил конь уже без наездницы. Ослабленное и сползшее седло, сиротливо болталось на его боку. Дурные предчувствия оправдывались. Роткив, не останавливаясь, летел вперед. Он уже предполагал, где жеребец мог потерять свою всадницу - на самой границе перелеска был небольшой овражек, преодолеть который можно было по мостику, но лихие наездники предпочитали перепрыгивать через него. Скорее всего там...

  Он надеялся... он сам не знал на что... наверное, что смущенная и раздосадованная девушка выйдет ему навстречу по дороге. Но никого не встретил до самого края перелеска. Подъезжая к оврагу, издали заметил пятно голубой амазонки. Изломанная фигурка бессильно лежала на самом краю, среди камней.

  Закусив губу в отчаянии, мужчина спрыгнул с коня рядом с Лисанией. Она еще дышала. Слабо и почти незаметно. Ему было страшно дотронуться до нее, но он опустился на колени и взял ее холодные руки в свои.

  - Милая... что ж ты... - инстинктивно, видимо повинуясь навыкам забытой жизни, не понимая, как он это делает, Роткив попытался передать часть своих жизненных сил бессильно лежащей девушке. Безуспешно... смертельно бледное лицо, холодные, безучастные ладони... трудные, чуть слышные вдохи... струйка алой крови из уголка рта, пятнающая ворот платья. После нескольких бесплодных попыток влить силы в бесчувственное тело, бард увидел, что серые глаза распахнулись, и Лиса взглянула на него.

  - Глупо вышло, - тихий, почти неслышный шепот, губы ее чуть дрогнули, пытаясь скривиться в улыбке.

  - Молчи, я сейчас... - дернулся оставить ее на секунду, чтоб хоть снять с коня флягу с водой, но девушка протестующее застонала.

  - Не уходи... больно...

  - Где болит? - Роткив встревожено сжав ее холодные ладошки, снова склонился над неподвижным телом.

  - Не знаю... все... ничего не чувствую... только боль...

  - Сожми мою руку.

  - Не могу... не чувствую пальцев... ты плачешь? Не нужно...

  Певец только сейчас ощутил, что по его щекам потоком бегут безудержные слезы, капая на лицо девушки. Он ничего не мог сделать, только чуть притупить боль, испытываемую ею. Даже сейчас, почувствовав пробуждающуюся силу, попытавшись вспомнить, как ее использовать. Он никогда не был целителем, да даже и целитель вряд ли что-то сделал бы в этом случае. Внутренним зрением он видел, что она умирает. Остановить бы невидимое кровотечение, срастить бы все мелкие и крупные разрывы органов и тканей, множественные переломы костей, перебитый позвоночник - жеребец проволок ее за собой несколько метров, пока не выбросил из седла окончательно. Это было не под силу никому. Отчаяние затопило барда. Он гладил ее остывающие кисти, забирая боль, кусая в бессилии губы и бормоча что-то бессмысленное и успокоительное:

  - Это я... я виноват во всем. Все пройдет... сейчас... потерпи... все обязательно будет хорошо... - шептал он, внутренне холодея и понимая, что 'хорошо' уже не будет никогда.

  - Послушай... не вини себя. Ты самый лучший... друг. Именно это я хотела сказать тебе, когда ехала сюда, - прерывистый голос уже был на грани слышимости, и Роткив с трудом разбирал слова. - Только пообещай мне...

  - Все, что хочешь, милая... - сейчас он был готов сделать все, что только она попросит.

  - Обещай... - шепот прерывался мучительными вдохами, кровь опять потекла по губам, - что поедешь к алтарю и вспомнишь прошлое.

  Он с силой сжал ее пальцы, ее боль разрывала его нервы. Он был потрясен - на грани миров девушка думала о нем!

  - Ты не виноват... я сама... но обещай же!

  - Я сделаю это. Даю слово.

  Слабая улыбка тронула ее губы, серые глаза закрылись:

  - Спой для меня...хочу услышать твой голос, мой певец...

  Глядя куда-то за горизонт, держа в объятиях холодное неподвижное тело Лисы, он запел хриплым срывающимся голосом нежную песню на чужом языке, а слезы бежали, оставляя мокрые следы на голубой пыльной амазонке, и теряясь где то в светлых растрепанных волосах. Вместе с тем, как жизнь покидала тело девушки, ее боль покидала его грудь, но он не чувствовал облегчения.