Тайны Колина

Тайны Колина

ТАЙНЫ КОЛИНА

В конце декабря, после нескольких дней жуткого мороза с пронизывающим ветром, на улице, наконец, немного потеплело. Работники нашего отделения вздохнули с облегчением и смотали с себя сто одежек, в которые вынуждены были до того заворачиваться. Я тоже аж подпрыгивала при мысли, что расстанусь со своим ненавистным толстенным пуховиком. Пуховик этот был куплен еще в годы перестройки и дефицита мне навырост, но лежал почти новенький из-за своей излишней теплости: оказалось, что его можно было, не потея, носить только начиная с минус двадцати градусов. Поскольку тогда, в перестройку, выбирать было особо не из чего, и мы с Колином радовались любой, даже самой страшной, вещи, пуховик был соответственно ужасен: какого-то едкого, ярко-бирюзового цвета, пухлый, как смесь подушки и скафандра, бесформенный, как баба-на-чайник, длиной до пят, да еще с огромным капюшоном, который делал меня почти глухой. Когда настали морозы и Колин в противной ультимативной форме велел мне нацепить этот ужас, я восстала и сообщила ему, что мне, слава богу, уже давно не десять, а целых 16 лет, так что ЭТО я надену только через свой труп, и вообще, мне нужно купить новый пуховик, поскольку нормальные девушки в таком не ходят.

- Ай, ой, я не такая, девушки не ходят, где мои каблуки под три метра, мешок денег и рабы с паланкином! - закатив глаза, противно передразнил меня Колин, и, вернув глаза на место, внушительно добавил:

- А ты не осатанела ли, голубушка, со своими запросами? Ты в курсе, что у тебя, кроме этого, три пуховика и четыре куртки? Ты теперь будешь на каждый градус себе костюм покупать, как я понимаю? А деньги на это тебе кто напечатает? Чур, не я, ладно?

- Ну что ты все время нудишь про эти деньги-деньги-деньги! – закричала я и топнула ногой по линолеуму коридора, в котором стояла, прикидывая на себя мерзкий пуховик. – Раньше у нас их и правда было мало, так я ничего и не просила! А теперь-то их больше! И у меня стала зарплата появляться!
- Ага. Как метеорит на небосклоне. Появляется – и пропадает, - кивнул Колин. – Впрочем, если она у тебя, как ты выражаешься, «появилась», можешь купить себе на нее хоть слона, мне-то что.
- Ты же знаешь, что в этом месяце я уже все потратила!

- Что потратила – знаю. Только ума не приложу, на что.
- На… всякое, - буркнула я, вспоминая купленные серьги из бижутерии, многочисленные посиделки в кафе с Бенькой и Кариной и прочие ненужные, но приятные вещи… Впрочем, как следует поскрипев мозгами, я вдруг вспомнила, чего делала полезного, и триумфально выдала, подняв палец:

- Во! Я Тобику корм покупала, между прочим! И нам еду!

- Один раз, - мерзким скрипучим голосом уточнил Колин, как будто сейчас его устами говорила сама жадность. – Это на той неделе было, во вторник, кажется. Ты в магазин зашла и все это купила, рублей на тыщу так.

- Ты что, каждую копейку запоминаешь, что ли?! – ужаснулась я, уставившись на него. Колин хмыкнул и поудобнее устроился в кресле, закинув ногу на ногу:

- А чего там помнить-то? Ты в магазин ходишь в последнее время такие считанные разы и так это торжественно обставляешь, что это для меня каждый раз событие. Скоро отмечать начну.

- Только попробуй! – завопила я и ткнула кулаком в пухлый бок пуховика. – Я делаю, что могу, я тебе не рабыня и не нанималась тут корячиться!

- Ну и я тебе не нанимался пуховики покупать, - подвел итог Колин и отвратно улыбнулся. Я поняла, что еще немного – и начну душить его пуховиком, поэтому от греха подальше пробежала мимо него в ванную, по дороге схватив телефон, чтобы излить душу Беньке или Карине.
- Пока меня своим подруженям честить будешь, вещи там в машинку загрузи! – крикнул Колин мне вслед. Я зарычала и изо всех сил размахнулась дверью ванной, чтобы ей шандарахнуть, но меня догнал новый крик из комнаты:

- Не вздумай хлопать, одна петля на честном слове, сама чинить потом будешь!

Я застонала, аккуратно закрыла за собой паршивую дверь, включила воду и, загружая вещи в машинку, принялась жаловаться по телефону Беньке:

- Да что это такое, хоть из дома не выходи! Пуховик жуткий, ты бы видела!

- Увижу завтра, - сочувственно сказала Бенька. – Он же тебе денег на новый не дает?

- Неа.

- Ну ладно, Ксюш, не расстраивайся ты особо, Мишка с тобой ведь не из-за одежды встречается!

- Чего Мишка-то, мне с самой собой у зеркала жутко встретиться!

- А чего поделаешь, родители часто все запрещают, - вдруг мирно завздыхала Бенька.

- Он мне не родитель! – гулко возмутилась я.

- Рад слышать! – отозвался голос Колина совсем близко за дверью- видимо, он проник в коридор. – Застрелиться можно с такой доченькой!

- Отстань! – рявкнула я, включила воду и продолжила жаловаться полушепотом:

- Еще и подслушивает! Он такой жуткий стал, я даже не знаю, как я с ним столько прожила. И вроде ничего было. Не ругались.

- У меня с мамой и папой то же самое, - согласилась Бенька. – Пока я маленькая была и их слушалась, все нормально, а сейчас, как у меня своя жизнь появилась, свое мнение, так скандал на скандале…

- Да, вот мнение мое он тоже не переносит! – оживилась я. – Типа он все знает лучше!

- Ха-ха-ха! – язвительно рассмеялась Бенька в трубке.

- Ха-ха-ха! – завторила ей я горьким смехом.

Тут Колин нетерпеливо постучал по двери, судя по звуку, костяшками пальцев:

- Ксюш, ты не можешь свой ржач главного злодея в комнате порепетировать? Вылазь. Ванна нужна.
- Зачем? – насуплено поинтересовалась я, неохотно открывая дверь. В ней появился Колин с горой грязного постельного белья в объятиях и сказал, по дороге сдувая с лица лезущие в глаза волосы: