Тайны пришельца из прошлого, или Его звали Хоттабыч.

На службе злу

Глава шестая

Если вы будете нас взрывать, мы уменьшим вам поставки динамита.

Аркадий Давидович о терроризме

Услышав, в чём заключается смысл жизни джинна, я был не рад, что вторгся в личную сферу жителя параллельного мира. Нужно было срочно сменить тему нашего общения. Но незваный гость уже начал свой рассказ.

- Свой первый подвиг совершил я со своим отцом, кха-кха-кха-кха. И было это в русско-византийской битве в море летом, где-то так в сороковых годах в 11-м веке, - вспоминая событие и наморщив лоб, произнёс джинн.

- Вы, судя по всему, ведёте речь о битве 1043 года у маяка Искресту в непосредственной близости от Константинополя? – уточнил я. - На чьей вы были стороне, Омар Хоттабыч?

- С отцом мы были сами за себя, топили корабли, как турок, так и русичей, все без разбора. Там византийцы на своих судах имели греческий огонь, и им успешно поджигали русские ладьи. А княжеские воины Владимира метали в византийцев копья, стрелы, пытались пробивать борта враждебных кораблей древесными стволами, подвешенными на цепях. Нам вскоре надоела эта бойня, и мы с отцом подняли в море страшный шторм, который разметал весь русский флот. К тому же корабли воюющих сторон тонули, разбиваясь в щепки у прибрежных скал.

Джинн закрыл глаза и, скрестив руки на груди, стал раскачиваться вперёд-назад. Судя по всему, старик погрузился в воспоминания о своих преступных деяниях. Надо прервать его воспоминания и сменить тему разговора.

- Скажите, уважаемый джинн, вы никогда не задумывались, какова причина вашего заточения в керосиновую лампу? – я задал вопрос, на который джинн уже ранее отвечал. Мне было интересно, каков ответ он даст сейчас.

Джинн прекратил раскачиваться и, открыв глаза, грозно измерил меня взглядом. - Злодеи все кругом, одни злодеи! – вознегодовал Омар Хоттабыч и взвился под крышу. – Не ведают их головы, что руки грязные творят!

- Но вы же сами говорите, что надо больше зла творить! – произнёс я, задрав голову вверх, чтобы видеть собеседника.

- Да! Надо зло творить, как можно чаще и для всех кто встретится тебе! – джинн медленно опускался вниз, грозно размахивая кулаками перед невидимым противником.

- Тогда вы должны с пониманием отнестись к тому, кто заточил вас в лампу с керосином. Ведь он же зло творил. А это главный принцип вашей жизни.

- Кто зло творит со мной, тот будет трижды проклят! – гневно зарычал джинн, приземляясь рядом. – Того настигну я везде, где б он не был! В бурлящем море утоплю, в огне сожгу, сварю в котле кипящем, порву на сотню маленьких кусков, цепями прикую в пещере тёмной, иль в пропасть кину, что не имеет дна…- брызгая слюной, джинн перечислял все злодеяния, которые он готов творить. В страшном гневе он тряс головой, от чего чалма наползла ему на нос и, сбивая очки, свалилась на пол. Очки, падая, разбились, вызвав ещё более сильный гнев Хоттабыча. Схватив их, джинн с ненавистью швырнул, ставший ненужным оптический прибор, в дальнюю стену, где виднелись обломки сундука. Упав в кучу старого хлама, оправа издала странный звук «Ой-ой!». Свалившаяся чалма обнажила лысую голову старика и редкие седые волосики, торчащие на висках. По ним стекал пот, словно маленькие капельки дождя по оконному стеклу.

В этот момент странные вопросы возникли в моём мозгу.

Первый: как можно, обладая столь неимоверной силой выглядеть таким немощным и беспомощным?

Второй: почему при всех имеющихся способностях, джинн не в состоянии самостоятельно выбраться из керосиновой лампы?

Третий: с какого перепуга джинн утратил 100-процентное зрение, и где добыл себе очки?

Четвёртый: если старик не в состоянии отремонтировать разбитые очки, как он будет видеть окружающий мир? Но задавать возникшие вопросы – это ещё более озлобить Хоттабыча.

Глядя на тщедушного сгорбленного старика, мне хотелось, и рассмеяться, и одновременно пожалеть своего гостя. Но я вовремя сдержал нахлынувшие на меня эмоции. Всё было бы смешно, если бы не было так страшно! В гневе злой джинн мог сотворить всё что угодно. Ведь если мог сжечь дом, разведя пламя на чердаке, будучи спокойным, то в своём сумасшествии ему ничего не стоило, сжечь всё село. Или ещё хуже вызвать из небес смертоносный ураган, который сметёт всё в округе. А того гляди и до столицы доберётся. Необходимо было срочно принять меры, для предотвращения возможных злодеяний Омара Юсуфа ибн Хоттаба.

- Зачем волнения, мой славный гость? К чему вам будоражить нервную систему? Кто они есть все те, кто против вас? Букашки? Тля? Не боле. А вы – Халифа башня, что в Дубай, тот самый высочайший в мире небоскрёб, - стал я распевать дифирамбы старику, чтобы отвлечь его от злых дел прожитой жизни. - Нет, что там небоскрёб, да вы гора Эльбрус, что вознеслась до неба! Негоже джинну с вашей родословной и массой грозных дел так нервничать по сущим пустякам…

- О, да ты прав, я зря разволновался. Я джинн Омар, сильнейший среди джиннов! – успокаивал сам себя старик, надевая помятую чалму. - Никто так много зла не сотворил, как я за жизнь свою большую. И я продолжу свой рассказ о тех злодействах, что вершил, хоть всех и не запомнил.

Да это, ни в какие рамки не входит! Я его отвлекаю, соловьём заливаюсь, надеясь, что старческий склероз Хоттабыча будет моим помощником, но не тут-то было! Ишь, дедушка Макар, губы раскатал! А где твой ключик для закатки?

- Давно был этот славный случай, слушай, не перебивай. Мне почудИть пришлось в сражение при Курцоле, в войне, что Генуя с Венецией вели, - начал новую историю джинн. – И шёл тогда, как я прекрасно помню, тысяча двести шестьдесят какой-то год. Сражение флотов велось в Адриатичном море. Столкнулись в нём полторы сотни кораблей. Из них потоплено не меньше сотни. Десятка три я лично затопил! Жаль, что один я был в морском сражение. Родня моя в других местах трудилась…