Так бывает: день святого Валентина

Так бывает: день святого Валентина

Напряжение в машине можно было резать ножом. Воздух казался наэлектризованным. Даже радио никак не помогало. Напротив, любовные песни про любовь играли везде. Это был канун дня святого Валентина. И надо же было нам с Норвудом разругаться именно сейчас, когда весь город витал в розово-сердечной эйфории.

Мы же со вчерашнего вечера не разговаривали. Молча легли спать спиной друг к другу. Молча завтракали. Лишь покончив с едой, Норвуд уточнил, поеду ли я с ним на работу, а потом мы снова погрузились в тишину. Идиотскую тяжелую тишину, которая, как некачественная косметика на лице, не давала забыть о себе ни на секунду.

Покончив с пыткой в виде дороги, мы оказались на парковке. Серые стены, машины. Хоть куда-то в этом городе еще не добрался праздник. Может, стоит переждать его здесь?

Пока эта сладкая мысль соблазняла меня, Норвуд уже припарковал машину и отстегнул ремень безопасности. Я сделала то же самое со своим и невольно посмотрела на него. Обычно такие бытовые ссоры забывались быстро, но в этот раз мы наговорили друг другу слишком много. И, кажется, оба еще переваривали это.

— Вовремя закончишь? — сухо спросил Норвуд. Вторая фраза за это утро. Надо же! И я даже не могу дать на это ответ, поэтому просто пожала плечами. — Напиши тогда.

— Хорошо.

Произнеся это, я не узнала свой голос. Тише обычного. Все нутро кричало, что такой холод между нами быть не мог. Что это неправильно. И только я собралась это озвучить, как увидела, что Норвуд открыл дверь и вышел. Возможно, это и к лучшему. Зачем выяснять отношения на парковке?

Меня грела мысль, что мой дорогой друг Оливер ненавидел день святого Валентина. Все эти чувства, сердечки и переизбыток красного с розовым вызывали у него аллергию и открывали в нем новый уровень сарказма. Поднимаясь в наш родной отдел моды, я уже предвкушала, как хоть в этом году наше с Оливером настроение совпадет и, ненавидя праздник, мы будем одевать моделей на фотосессию, делая мир чуть красивее.

Но увиденное мне не понравилось. Оливер стоял и смеялся с нашим ассистентом, перебирая валентинки и активно их обсуждая. Их улыбки и горящие глаза явно говорили об интересе. В последний раз с таким энтузиазмом Оливер перебирал перстни «Gucci».

— Точно. Ты же в отношениях, — пробубнила я, вспомнив один очень важный факт. У Оливера новый бурный роман на конфетно-букетной стадии.

На меня обратили внимание.

— В преддверье дня святого Валентина и в сам праздник существует два типа людей, — задорно протянул Марк, повернувшись к радостному Оливеру.

Я направила на него самый убийственный взгляд из своего арсенала. И у нашего ассистента, видимо, тоже праздничное настроение…

— Кажется, она сейчас скажет, что и ассистенты бывают двух типов по завалу на работе, — усмехнулся Оливер, с дружеским сочувствием смотря на Марка. Тот сразу встрепенулся.

— Принести что-нибудь, Пенни? — серьезнее спросил Марк. — Доброе утро.

— Доброе. Нет, спасибо, — положив вещи на стол, сказала я и еще более удрученно посмотрела на Оливера. Должна сказать, что от него я не ожидала такого.

— У кого-то утро явно не задалось, — протянул Оливер, подходя ближе ко мне. Миг, и он уже приобнял меня за плечи. — Расскажи все Олли. Почему ты надулась, как корги при запоре? — Я нахмурилась на это сравнение, но не успела ничего сказать, как услышала: — Они милые в любом виде. Просто прими как комплимент.

И от этого человека даже пахло шоколадом! С кем мне сегодня и завтра ненавидеть праздник? Но несмотря на все это, я все равно ответила самым драматичным тоном, который используют во второсортном кино:

— Эйден Норвуд.

Вскоре я все-таки сменила гнев к Оливеру на милость. Меня стали раздражать остальные сотрудники нашей редакции. Все обсуждали бронь в рестораны, романтичные места, предстоящие возможные предложения или свои неудачи в отношениях. Не так страшен день святого Валентина, как его преддверье, когда люди острее ощущают и любовь, и одиночество.

Еще и в гардеробной творился хаос, так как всех тянуло туда, чтобы позаимствовать вещи на то самое свидание. И все это проходило через Оливера как главу отдела моды, а он щедро делился заботами со мной.

Но я не была против возиться с вещами. Они меня хотя бы успокаивали. Как и окружение красивых туфель и аксессуаров. И решив ни в чем себе не отказывать, раз мы засели в гардеробной, я, усевшись на мягкий пуфик, мерила одну пару за другой. «Jimmy Choo» сменялись «Manolo Blahnik»,они — «Christian Louboutin», а я все продолжала говорить про нашу ссору с Норвудом, параллельно решая, какую черную пару померить дальше: лодочки «Chanel» или «Mach&Mach» с металлическим серебряным бантом.

— … правда же. Это так глупо, что я даже не помню, с чего мы начали так ругаться. Просто… его все больше раздражает бардак за мной. Но бардак в его понимании. Меня — что я ничего не могу найти после его порядка. А он — что ничего не может найти и в моем порядке, и в моем бардаке… Слово за слово и… мы все друг другу вспомнили. Все косяки… и…

Я застыла с двумя туфлями в руках и внимательнее их осмотрела. Классика «Chanel» хороша, но душа тянула к чему-то более интересному, и я стала примерять «Mach&Mach».

— В какой-то момент он стал говорить так сурово. Спокойно, не повышая голос, без оскорблений, но… так жестко, что я не знала, как на это отвечать. Хотелось заплакать и забиться в угол. Такое было впервые.

— Какие –то армейские замашки прошлого? — усмехнулся Оливер. — Или начальника нашей службы безопасности настоящего?

— Не знаю, какие у него там замашки… — пробубнила я, вытянув ноги, чтобы лучше рассмотреть сверкающие банты. — В общем, мы не разговариваем. Только по поводу дороги начали с утра.