Так вышло

Так вышло

До наступления главного праздника в году оставалось еще две седьмицы, но суета и хлопоты, что всегда предшествуют подготовке к нему, коснулись уже практически каждого. В Роснице, маленьком городке недалеко от столицы, дома и улицы украшать начинали загодя, соперничая с соседями кто богатством, а кто выдумкой. Это в столице делали по утвержденному городскими властями плану, а тут каждый норовил устроить всё на свой вкус.

В «Белой лилии», лучшей кондитерской городка (единственной, не признавать же за кондитерскую магазинчик папаши Шимора, торгующего леденцами и прочей сладкой мелочью), творился сущий бедлам. Нужно было сделать всё, сразу, и много.

Ритка выскочила во двор как была, в платье и переднике. Нужно было срочно забрать с мороза куриные яйца, забытые этим растяпой Бобом. В корзинке было аж восемь дюжин, по зиме ценность невероятная! Хозяйка шкуру спустит, если загубят такое количество.

− Ритка! Где тебя носит?! − раздался из недр кухни голос старшей пекарши.

− Я уже! − пыхтя от натуги, девушка затащила корзину внутрь. − Уже несу!...

Старшая пекарша была молода, кругла, как колобок и довольно добродушна. Но прямо сейчас она была готова прибить своей скалкой любого, кто подвернется ей под руку. Нужно было срочно выпекать бисквитные коржи для кремовых пирожных, а они всей кухней искали корзину с яйцами!

Ритке, впрочем, не попало. Она, буквально запихнув пропажу на лавку, быстро скрылась в другой части обширной кухни, той, где нужно было украшать торты и делать изящные марципановые фигурки.

В отличие от прочих работниц кондитерской, Ритка была мала ростом и худа до невероятного. Ни кухонный жар, ни уличный мороз не заставляли её щеки краснеть; губы были тонкими и бледными, глаза – почти прозрачными, русые волосы − убраны в косу. Девушку можно было охарактеризовать только одним словом − невзрачна. Но её худые пальчики с невероятной ловкостью делали сахарные украшения для тортов и пирожных; затейливые фигурки из шоколада и марципана, изготовленные ей, раскупались невероятно быстро. Даже сама жена бургомистра как-то оговорилась, что в «Белой лилии» шоколадные лебеди не хуже столичных!

− Ритка! Его светлость заказал две дюжины воздушных пирожных! С сахарными лилиями! Живее!

Ритка тяжело вздохнула и отложила в сторону формы для конфет. Делать сахарные лилии она не любила: возни много. Лепестки должны быть тонкими, почти прозрачными, изящно изогнутыми, и достаточно прочными, чтобы не сломаться в тот момент, когда ими начнут украшать пирожные. На эти лилии шла дорогущая миндальная мука и самый чистый, белый как снег, сахар. А за испорченные продукты хозяйка могла и удержать из жалованья.

На этот раз обошлось. Цветы вышли мелковаты, зато один к одному. Люнька принесла красивую коробку с почти готовыми пирожными, и они вместе принялись украшать воздушное лакомство.

− Опять своей зазнобушке повезет, − споро работая руками, сплетничала Люнька. − Уж как он её любит! Почитай каждый день к нам за сластями ездит!

− Госпожа Мишеллина больше ценила бы, если бы он так же часто наведывался в ювелирную лавку, − пожала плечами Ритка.

− Хозяйка говорит, я сама слышала, слово-то какое… невместно, вот! Невместно молодой барышне подарки дорогие принимать, покамест помолвки не было.

− Ну да, у благородных-то всё не как у простых.

Из лавки на кухню высунулась помощница хозяйки:

− Вы чем заняты, лентяйки?! Его светлость уже тут, а его заказ не готов! Живее поворачивайтесь, растяпы!

Люнька, накрыв готовые пирожные крышкой, проворно перевязав коробку ленточкой, сунула её в руки Ритке:

− Неси давай!

− Я?

− Ну не я же!

И, подтолкнув Ритку к двери, ведущей в лавку, сбежала в другую часть кухни. Девушка, осторожно неся ценный груз, толкнула плечом закрытую дверь и аккуратно вынесла заказ в лавку.

Там, почему-то, кроме его светлости, никого не было. Куда провалилась хозяйкина помощница, поставленная торговать сегодня, и только что наоравшая на них с Люнькой, Ритка не поняла. Но её отправили выдать заказ, поэтому, подойдя поближе к графу, она сделала неловкий книксен и тихо произнесла:

− Ваши пирожные, милорд.

Бриан приехал за очередным сладким подарком для Мишеллины, но тот еще не был готов. Лавочница заглянула на кухню и, кланяясь и улыбаясь, с извинениями сообщила, что пирожные вот-вот принесут. А потом выскочила на улицу, увидав, как местные уличные мальчишки пытаются утащить одно из украшений кондитерской. Было забавно наблюдать, как она ругается на мальцов и требует вернуть гирлянду.

Скрипнула дверь, ведущая на кухню, и в ней показалась коробка, перевязанная ленточкой. На какое-то мгновение Бриану показалось, что та плывет по воздуху сама. Но всё оказалось гораздо прозаичнее. Его заказ несла девушка натуральной мышиной наружности. Мелкая, бесцветная, худая, как палка. Обрежь ей волосы и наряди в штаны − получится мальчишка. Некрасивый такой мальчишка. И голос оказался таким же бесцветным.

− Небо, ну и чучело! − раздражение от ожидания выплеснулось на ближайший подходящий объект. − Дай сюда!

Ритка с радостью избавилась от своей ноши и уже была готова метнуться обратно в кухню, подальше от недовольного клиента, но её остановил окрик:

− Стой!

Его светлость внимательно рассматривал серое недоразумение, съежившееся перед ним.

− Неужели в «Белую лилию» берут работать бродяжек? Хотя, похоже, тебя хорошенько отмыли, прежде чем пустить на кухню. И как можно быть настолько тощей, работая в кондитерской? Не иначе, ты чем-то больна!

Ритка молча стояла, глотая слезы. Не объяснять же благородному господину, что если она и болела, то в далеком детстве, и потому перестала расти. Наконец, в лавку вернулась помощница. С порога оценив надвигающиеся неприятности, она оттерла Ритку в сторону и, не прекращая кланяться, затараторила:

− Ваша светлость, всем ли Вы довольны? Вы уж простите, девочка подмастерье с кухни, работе в лавке не обучена. Руки у нее золотые, а ум невелик. Ритка, брысь на кухню!