Такая тонкая работа

Такая тонкая работа

Такая тонкая работа

Волшебник починяет нам ботинки,

А плотник табуретку и крыльцо,

Но только у волшебника в починке

Светлеют ваше сердце и лицо.

Ю. Мориц

Раньше мастер Иоганн открывал свою мастерскую с рассветом и закрывал лишь после заката. Теперь же старый мастер сидел в своей будочке не более пары часов в день, ведь посетителей у него почти не было. Один-два человека в неделю становились великой удачей и радостью. А когда-то в этой мастерской толпился народ...

Мастер Иоганн с тоской вспоминал те дни. Но он понимал, что всё правильно: зачем кому-то идти за помощью к волшебнику, который больше не волшебник? Теперь всё, что он может починить – простые механизмы без капельки чар. А таких в Городе Фантазий очень и очень мало.

Очередной жаркий день выдался ленивым и сонным. Мастер перестал возиться с осколками вазы, которые обещал склеить к вечеру. Куда торопиться? Старая Анна-Лиза в такую жару и носу из прохлады дома не высунет.

Старая... А ведь Анна-Лиза на два года младше него!  Впрочем, остатки волшебных сил ещё позволяют ему выглядеть моложе истинного возраста. Хотя какой в этом толк, когда он ощущает себя древним, как Город? Древним... и бесполезным.

Надо признать, что после того случая в Библиотеке, когда новый Библиотекарь переписал один из эпизодов истории Города, дела стали идти получше. Пусть истинного Хозяина пока не нашли, но новый Совет старается как может. Жаль только, никакой Совет – и никакой Хозяин – не сможет помочь старому Иоганну...

– Здравствуйте! – на узкий прилавок упала тень.

Мастер поднял голову, подслеповато рассматривая ярко-красную кепку и полускрытого под ней худого длинного подростка с растрёпанными рыжими вихрами.

– И тебе здоровья, – спохватился он, что пауза затягивается. – Чем могу служить?

– Вот... – мальчишка шмыгнул носом и выложил на прилавок узелок из девчачьего, в цветочек, носового платка. Развязал его.

В будочке стало светлее. Мастер ахнул. Как же давно он не видел подобного?

– Что это? – хотя он и сам отлично знал, что это. Но не мог поверить: так много лет он не видел воплощённого сна. Казалось, они и вовсе перестали появляться и формироваться в Городе.

– Сон, – снова шмыгнул носом мальчишка. – Мари – может знаете её? С Васильковой улицы, тёмненькая такая, – поссорилась с подружкой, Кларой, та и разбила... А я мимо проходил. Мари эта ещё чем-то на сестру мою похожа, вот я и не выдержал. Как представлю, что Юльку кто обидит, – он погрозил неведомому противнику кулаком.

– Мальчик, – устало вздохнул мастер Иоганн, касаясь пальцем одного из осколков: тёплого, чуть пушистого, мягко переливающегося множеством цветов, похожего на крохотную звёздочку, – чтобы склеить осколки сна, нужен волшебник. Я же могу склеить разве что эту вазу.

– Но вы же волшебник! – возмутился мальчишка.

– Уже много лет, как я просто старик.

– Я спрашивал, – упрямо повторил мальчишка. – Мне сказали, что лучший волшебник в Городе Фантазий, способный починить, собрать и склеить всё что только существует – это вы.

– Когда-то оно так и было, мальчик. Но очень, очень давно. Боюсь, я ничем не могу помочь Мари. У неё будут и другие сны, ничем не хуже.

– Но ей нужен только этот! – вспыльчиво воскликнул мальчишка. – Неужели вы так просто сдадитесь?

– Я сдался ещё много лет назад, – пожал плечами мастер, завязывая осколки обратно в узелок.

– Послушайте, – не выдержал мальчишка, жалобно заглядывая в глаза старику, – может, вы хотя бы объясните, что делать-то нужно? А я уж сам как-нибудь попробую.

– В тебе нет волшебства, мальчик.

– Да что вы всё «мальчик» да «мальчик», – рассердился тот. – Юрка я. Юрий, то есть. А вы точно мастер Иоганн? – вдруг спохватился он.

– Это действительно я, – печально сказал старик. – Я, когда-то бывший величайшим мастером, способным починить всё на свете. А теперь – всего лишь бесполезный старик.

– Но ведь так не бывает, – Юрка сжал кулаки. – Волшебники всегда остаются волшебниками. Может, вы просто не пробовали?

Мастер Иоганн с лёгкой печальной усмешкой хмыкнул и развязал платок. Надел очки. Взял два небольших осколка – какой же добрый и уютный это был когда-то сон! – достал из одного из множества ящичков давно высохший, наверное, клей.

Но клей, к удивлению мастера, по-прежнему был свежий. Старик осторожно коснулся кончиком кисточки сначала капли клея, затем краёв осколков.

Движение за движением... Зазвенела где-то далеко на полках давно заброшенная музыкальная шкатулка. Мастер увлёкся, вкладывая в действия всю душу, всю тоску по волшебству и утерянному мастерству.  Осколок за осколком он складывал сон в переливчатую загогулину. «Динь-дон» – звенела шкатулка. Почти бесшумно дышал Юра, наблюдая за каждым жестом старика.