Там, где гаснут зори.

Глава 4. Аз есмь Вахрамеев.

Г Л А В А 4

Аз есмь Вахрамеев.

Государство Сайбирия, куда довелось попасть уважаемому Ивану Даниловичу, занимало едва ли ни добрую треть земель восточного континента. Несметные богатства природного угля, золота, нефти, газа, лесных угодий, каменных руд, делало его лакомым куском в алчных глазах конгломерата западных промышленников, терзавших и без того их непомерные аппетиты. А тут ещё Народно-Трудовой фронт по всей стране активировался. Не сам по себе конечно, а исключительно посредством сознания людских масс, по крохам искореняя идейные воззрения ни в меру зажравшихся буржуинов.

И что особо удручало, никто толком и не заметил ухнувших в стране перемен. Ну да, какой-то фронт. Мало ли их было? Всех и не упомнишь. Профсоюзы опять же, тоже ни ком с горы. И не такое видали. А, что в остатке? Бардак и хаос для богатеев, рай для нищих. Каково? !

И хватило-то, всего пары-тройки сознательных персоналий, которые мытьём и катаньем перетянув «одеяло» на себя, легко сумели перевести пограничную стрелку, в сторону только своих, далеко идущих планов. Правда, до той значимой даты, им умело приходилось маскироваться под алчных чинуш, ничем не выделяясь из общей стаи. Что в конечном счёте дало свои положительные всходы. За пятнадцать минувших лет, со времён известного пленума, неугомонная троица, путём лести, шантажа и вала многоумных интриг, забравшись по правительственной лестнице далеко верх, основательно подчистила ближайшее окружение, избавившись от откровенного ворья, карьеристов и погрязших во лжи хапуг. Надо отдельно выделить, что избавились не самым гуманным образом. Всевозможные пытки, казни, и каторга, стали обыденным делом, в стране победившего Равенства. Правда, пока это касалось лишь явных казнокрадов, алчных взяточников, и прочих гидр, заполонивших все эшелоны власти.

Но аппетиты крепчали, и на плаху потянулись уже тысячи, добровольно жертвуя кровно нажитым. Что ж, раскаявшихся миновала столь грозная участь, и последние, прочно осев на каторгах и стройках государственной значимости, безропотно укрепляли собственным потом и тяжким трудом, тылы любимой Родины. Кстати, ближайших родственничков, пусть много и не уличённых в кражах, тоже касалось.

Ещё одно новшество, шокировавшее умы толерантно настроенных соседей, это искусственная депривация детородных начал, всех без исключения криминально повязанных чад. Как уже отбывших, так и только собравшихся примкнуть к тонкому миру тюремной романтики. Подобный способ санации морального и физического духа общества, касался и многочисленной хартии законченных наркоманов, откровенно запойных личностей и прочих деклассированных организмов.

За прошедшие годы со времён Красного Пленума, в стране много чего изменилось, и надо отметить, в лучшую сторону. Конную тягу удачно подменили моторы. То были первые легковые авто, бортовые грузовики, и даже неказистые автобусы, внешним видом больше напоминавшие гигантских жуков, которые пыхтя и отдуваясь громоздкими двигателями, развозили рабочий люд. А чуть позже появились и трамваи. Пока ещё нескладные, с грубыми, сбитыми по швам боками, они, шумно звеня, колесили по улочкам города, разгоняя бродячих собак и кошек. Повальная телефонизация опять же. Но главное, пусть незначительно, но повысилось благосостояние горожан, на час сократился рабочий день, исчезла инфляция, девальвация, деноминация, и прочие напасти недавнего прошлого, изрядно попортившие кровь обывателя. Как говориться, жить стало лучше, пить стали чаще.

И естественно, на все эти «непотребные пакости», без дробного скрежета в стёртых до основания зубах не могли смотреть западные соседи, денно и нощно чиня преграды Народному Фронту. Частые стычки на границах и всевозможные провокации, были непременными атрибутами событий последних лет. И что пугало особо, содружество Нетрудового Капитала, исходя смрадной желчью, мохнатой лапой постепенно стягивало узелок на горле дерзкой республики. Именно по этой причине Иван Данилович, как яркий представитель оголтелой буржуазии и получил такой холодный приём, в лице народной милиции, а равно, пламенного борца с мировой контрой, товарища Кутугиса……..

На новом месте.

Раннее утро следующего дня встретило Гота осенней прохладой. Оченно знаете ли хотелось покрепче укутаться пуховым одеялом и, словно ребенок, поджав ноги к груди, дождаться, пока первые лучики солнца основательно прогреют остывшую за ночь плоть. Погоды, скажем-таки, стояли не летние. Из приоткрытой форточки ощутимо задувало, вороша на лаковой крышке бюро страницы вчерашней прессы. Да и небо, с того места, где изволил нежиться литератор, виделось темнее обычного.

- Не иначе дождик займётся. – Сделал неутешительные выводы Иван, нехотя поднимаясь с кровати.

Откинув тонкое шерстяное покрывало, он поспешил в ванную комнату, надеясь привести форму лица в надлежащее моменту состояние. Спустя пять долгих минут, сунув любопытный нос во чрево хозяйского холодильника, Гот выудив оттуда примятый пакет кефира и кус вареной колбасы, обстоятельно приступил к завтраку.

- Схожу сегодня в театр, или там клуб. Литераторский! – Решил про себя он, в охотку терзая хлеб, облепленный толстым слоем любительской колбасы. – Глядишь, чего новенького выплывет. И вообще, просыпаться пора, хватит старым жить!

Хватит! Решил и оконный створ, хлёстко лязгнув запором.

- Опачки! – Встрепенулся Гот. – Поди, хозяин пожаловал? Рановато что-то. К концу недели, обещались быть. Может, привиделось? Пойти поглядеть? – Проворно вскинувшись с табурета, он поспешил в залу.

- Опачки! Никак гость.....

И точно, там, у раскрытого настежь окна, в единственно-целом кресле обнаружился плотного вида тип, нервозно выстукивающий дробь костяшками пальцев по ребру собственного саквояжа. Облачённый в тёмный, твидовый костюм светлой клетки, серый плащ и серую же короткополую шляпу, он, продолжал выводить нечто, напоминающее бравурный марш, сверля чутким взглядом вошедшего. Что ещё бросалось в глаза, так это мокрая одежда, будто, не далее как минуту назад, угодившая под проливной дождь. Литератор бросил невольный взгляд в окно. Да нет, никакой сырости, даже небо ясное.