Там где мы вместе.

глава 1

книга 3
том 2
Там где мы вместе
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реальными людьми случайно. 

Глава 1

«Мне труба», - сразу понял я, смотря на довольную улыбку, расплывающуюся, при моем появлении, на лице уже капитана госбезопасности. Как оказывается тесен мир. Сначала встреча с Дукиным, теперь вот еще один старый знакомый. Улыбающимся мне, едва ли не во все тридцать два зуба, был сотрудник особого отдела 6-го кавалерийского корпуса, который так рвался из окружения, что согласился лететь привязанным к плоскости крыла нашего Р-5. И видимо не зря. В самом начале войны, он был в звании лейтенанта, а сейчас, спустя всего три месяца, уже капитан, интересно за какие такие заслуги. Вряд ли это были боевые операции с выдающимся результатом, как это предписывается Постановлением ЦИК от 1935 года для присвоения внеочередного звания. Правда Народный Комиссар Обороны СССР имеет пра­во присва­ивать от­дель­ным ли­цам пос­ле­ду­ющие во­инские зва­ния без соб­лю­дения очередности, но это только в особых, а скорее ис­клю­читель­ных слу­ча­ях. Хотя о чем я, у нас в управлении уголовного розыска все кадровички сидя на капитанских должностях, поголовно носили погоны подполковника, а уж имея родственные связи в верхних эшелонах власти, можно и не такую головокружительную карьеру сделать, известных случаев предостаточно. У меня так в начальниках бывший капитан ВВС, до полковника дослужился, блистая знаниями ОРД на всех совещаниях, а как «крыши» не стало, еле-еле смог в дежурной части до минимальной выслуги дотянуть. Да, что там далеко ходить и сейчас в аппарате Министра обороны имеются 26-ти летние генеральши. Это как же нужно владеть своей ... воинской специальностью, что бы так стремительно взлететь вверх.
На самом деле, это все зависть к чужому успеху, сам-то даже полковника не получил, хотя два срока переходил и вполне мог рассчитывать на бонус перед пенсией. И самое интересное ведь было за что, как-то раз, даже целый таежный поселок от огненной стихии спас, сам губернатор Хабаровского края на вертолете прилетал и руку тряс, обещая золотые горы. Но наступившая реформа смешала все карты, сильно порезав потолки по занимаемым должностям, а пускать представление через Москву не рискнули. Тогда зам министра МВД, омич кстати, в сильной опале был, что многим землякам аукнулось, у одного знакомого генерала даже сердечко не выдержало.
Опять отвлекся, это нервное, а мне наоборот нужно собраться и быть готовым к любым неожиданностям. Наши редкие встречи теплотой и дружелюбием отмечены не были, скорее наоборот. И сейчас у капитана отличная возможность, если он окажется злопамятной сволочью, на мне отыграться.
- Добрый день Владлен Владимирович, - начал он нейтральным тоном, а потом добавил немного трагичности, - хотя какой же он добрый. Такая суета с утра, что вот и про вас совсем забыли.
А ведь действительно. Здание, в котором я сейчас находился, пусть и изолировано от основного корпуса, но какую-то беспокойную толкотню я заметил. Но поскольку был занят в основном своими переживаниями, большого значения этому не придал. Сказанная фраза была призвана меня заинтриговать, спровоцировать на вопрос и положить начало нашему диалогу.
- А, что, простите, произошло? -  не стал я разочаровывать капитана.
- Немецкие войска перешли в крупномасштабное наступление на Западном направлении.
Эта информация просто выбила меня из колеи, руша всю приготовленную мною линию поведения. Всеми видами разведки начало немецкого наступления на Москву было определено как 2 октября 1941 года, а сегодня только 30 сентября. Да, в конце концов, из школьных учебников я помню, что операция «Тайфун» должна начаться в начале октября. Два дня для это и много, и мало одновременно - смотря с какой стороны смотреть. В последнее время нашим частям приходилось вступать в бой практически с марша, но это была вынужденная мера. Немцы себе такого при подготовке наступления раньше не позволяли.
- Не понимаю, как такое возможно, - невольно вырвалось у меня, - я же сам только вчера был у них тылу и с уверенностью могу сказать, что сосредоточение войск не закончено, а по имеющейся информации 6-я полевая армия так вообще еще должна находиться в движении к основным силам Гудериана.
- И, тем не менее, это так, - продолжил он, - а значит сведения предоставленные разведгруппами, подготовленными в вашем центре, не отражают всей стратегической полноты, сложившейся на нашем участке фронта.
Прямого обвинения в предательстве не прозвучало, но намек на некомпетентность обозначился. Паук, пользуясь моей растерянностью, начал плести сети. Информация о начале наступления провокацией, только для того, что бы меня разговорить, быть не могла, такими вещами не шутят. Но я на сто процентов был уверен, что немцы еще не закончили перегруппировку войск, слишком много их частей находилось на марше к передовой. Разведке можно не доверять, пленные могут солгать, но своим-то глазам как не поверить? Тут, что-то точно не так.
- Возможно, это разведка боем, - сделал я предположение, выигрывая время, - противник всегда прощупывает нашу оборону, ища наиболее уязвимые места.
- Судя по тому, что почти все воздушные силы Люфтваффе стянуты на конкретном направлении и уже обеспечили прорыв как минимум одной танковой и одной моторизованных дивизий в направлении Севска, - лекторским тоном, как маленькому, разъяснил капитан, - речь идет именно о полномасштабных наступательных действиях.
«Севск, Севск», - попытался я мысленно представить карту, не помня такого населенного пункта в полосе обороны ни нашего, ни Резервного фронтов. Затем постарался прикинуть, какое из шести направлений, рассчитанных штабом Западного фронта, как наиболее вероятные для прорыва обороны, может быть ближе к этому населенному пункту.
- Да и с направлением главного удара ваши разведчики ошиблись, - продолжил он давить на психику, - а Брянскому фронту сейчас отдуваться за то, что вы пошли на поводу у немецкой разведки.
«Точно. Севск, это прямая дорога через Орел и Тулу на Москву» - вспомнил я с некоторым облегчением. В район Брянска мы группы не забрасывали, основной упор, делая на Смоленское направление, и отвечать за чужие ошибки я не собирался. - «Но Гудериан-то, каков, а? Начал наступление раньше намеченного срока, не дожидаясь полного сосредоточения 6-й полевой армии, но зато забрав всю авиацию у соседей. Это ж как ему не терпится лавры покорителя Москвы примерить. Или это отголоски того, что мы попытались план их наступления выкрасть? Противнику ведь наверняка неизвестно, смогли они пресечь утечку документов или нет. А это значит, что и на нашем участке будут серьезные корректировки плана».
- И вот еще что. Руководство интересует, с какой целью вы передали нам целый чемодан бухгалтерской документации?
- Какой бухгалтерской документации? – Переспросил я, опять выбитый из колеи рассуждений, - не совсем понимаю, о чем вопрос.
- Ну как же. Вчера вами был доставлен чемодан, в котором при осмотре обнаружена финансово-сметная документация по строительству одного из укрепрайонов. И судя по реакции руководства от вас ожидался другой результат, а следовательно, полученное на кануне задание провалено..
Да, уж. Как ни крути, а ситуация-то складывается не красивая. Да, что я сам себя обманываю. Поганая она получается, вот, что я скажу. И в первую очередь оттого, что, как бы обидно это не звучало, но капитан прав. Все так и есть, прямо как в пословице: «на тебе боже, что нам негоже». Последняя надежда, что я привез хоть что-то полезное, не оправдалась. Пусть моей прямой вины в этом нет, но кому от этого легче. Вместо отличного результата, позволившего бы решить задачу стратегического масштаба, получили пшик. 
Для меня же сейчас главное - не признать обвинение в некомпетентности и уж тем более свою вину в срыве операции. Если сейчас даже  чуть-чуть прогнуться, то все, считай, что уже проиграл, потом дожмут. Система работает максимально просто - признал малое, следовательно, виновен в большом, а значит получай по полной, вот и весь разговор. А виновный, в таком серьезном деле, нужен позарез. Доклад идет на самый верх, и будь ты хоть трижды заслуженный генерал - головы полетят на раз. «Стрелочник» необходим. Спасает только то, что сейчас всем не до этого - враг прорвал фронт и продолжает наступление, все внимание сосредоточено на Брянском направлении.
- Задача ставилась забрать в условленном месте груз и доставить по назначению, - включил я занудного службиста, - груз доставлен. О каком невыполнении приказа может идти речь. Кто и что поместил в тайник мне неизвестно, могу только делать предположения. Свои выводы я отразил в рапорте.
- Я ознакомился с бумагами, и согласитесь в задании речь шла не о бухгалтерских отчетах.
- В планах руководства операцией, действительно подразумевалось нахождение в тайнике неких секретных документов, но за это отвечали другие участники, за действия которых я ответственности не несу. В части касающейся выполнения своей задачи, считаю ее реализованной в полном объеме.
Дальнейший разговор проходил примерно в таком же ключе. В выбранной мною тактике, я не видел слабых мест. Чем проще, тем лучше, а главное врать и изворачиваться не нужно. Если представлять задание в таком виде, то формально я прав по всем пунктам. К тому же новоиспеченный капитан откровенно слабоват как следователь, по крайней мере, для меня. Да в начале, он, сообщив о начале наступления, смог получить некоторое преимущество, выведя меня из равновесия, но развить свой успех не смог, не хватило опыта.
В какой-то момент я понял, что в действительности, моей «крови» ни кто не хотел, иначе, мною занимались бы настоящие волкодавы, и уж словесным убеждением, точно бы не обошлось. Сейчас же, это больше было похоже на тренинг молодого специалиста, и я имею в виду не себя. Разведчик, ходивший за линию фронта, да еще в одиночку, по возвращению в обязательном порядке проходит проверку. А вдруг, за время пребывания на временно оккупированной территории, был перевербован или, не дай бог, сам предложил свои услуги врагу. Одним из этапов этого является, чуть ли не пошаговое описание своих действий с привязкой по времени к определенным ориентирам, чем я и занимался битых четыре часа.
Дотошности капитана можно было только позавидовать. Не добившись моей быстрой капитуляции, он решил брать меня измором, засыпая, в разной последовательности, повторяющимися вопросами. Периодически среди задаваемых попадались и вопросы с «подлянкой», изначально как бы назначая меня виновным в каких-то вымышленных грехах, но к этому я был морально готов, и, старался отвечать честно и подробно, так как скрывать мне, в общем-то, было не чего. Все свои действия и решения я считал абсолютно правильными и почти что героическими.
Но рано или поздно все заканчивается, закончилась и эта встреча. Допросом это, наверное, назвать все-таки сложно. По нынешним временам допрос без применения мер физического воздействия и не считается. Причем, как совсем недавно пояснил мне один сотрудник НКВД, бьют не просто так, ради удовольствия, а с целью лишить подозреваемого возможности спокойно придумывать ответы на заданные вопросы. 
Давно остывший обед дожидался меня в «номере», куда пришлось вернуться, так как отпускать меня не торопились. Времени было достаточно и, поразмыслив, я все больше склонялся к мысли, что если козел отпущения потребуется, то искать его долго не придется. Он, то есть я, уже здесь, и всем по фигу, что в принципе ни какого отношения к разработке операции не имею. «Своя рубаха» в очередной раз оказалась ближе к телу. Большие начальники посчитали, что их жизни важнее для судьбы страны, чем какой-то капитанишка, которых каждый день гибнут сотни. А самое обидное, что в таком случае другой капитан, который вел мой допрос, получит очередную награду. Как же молодец - опять выявил если и не предателя, то уж саботажника точно. Ради такого можно и все дело полностью переписать и сфальсифицировать, кому потом нужно подлинность подписей устанавливать. Ощущать себя «разменной монетой» в чей-то очередной карьерной интрижке было очень обидно.
Послабления в режиме содержания начались с утра следующего дня. Если до этого, завтрак, обед и ужин мне приносили в комнату, то сегодня я получил разрешение получать питание самостоятельно, но без права выходить в город. Что бы не слоняться по управлению и не провоцировать сотрудников формой противника, сразу после подъема, меня сопроводили в другое крыло, где в подвальном помещении находились тыловые службы. С 1-го октября военнослужащие переходили на зимнюю форму одежды и я, как сотрудник НКВД, имел право на получение вещевого довольствия. Сам я про нормальное снабжение давным-давно забыл, привыкнув за последнее время жить за счет трофейного имущества. Что-то носил сам, а что-то выменивал у интендантов на нужное, иногда по моей просьбе этим занимался Петрович, заведовавший хозяйством. Так, что получение новенькой формы стало приятным сюрпризом, особенно на фоне постоянного дефицита всего. Единственный минус заключался в большом количестве получаемого, а отказаться не давало рабоче-крестьянское происхождение моего телоносителя.
Кладовщиком, разложившем на столе несколько склеенных листов ведомости аж на тридцать позиций, ожидаемо оказалась женщина, а вот в помощниках у нее был здоровенный детина двухметрового роста, который казалось может доставать вещи с самых верхних полок без помощи специальной деревянной приступки. Кладовщица, передвигая линейку по ведомости, выкрикивала наименование и размер, если он был нужен, а помощник плавно перемещаясь по складу, выкладывал передо мной названое. Так как в службе я был новеньким, то довольствие мне выдавалось в полном объеме, начиная от нижнего белья и пуговиц до шинели и зимней шапки. Причем все очень хорошего качества, например гимнастерка и галифе были полушерстяными, а не хлопчатобумажными, а портянки вообще офигеть - байковыми, мягонькими как пеленки у новорожденного. А вот кожаный плащ- реглан, показанный в большинстве фильмов про чекистов, и о котором я тайно мечтал, мне не выдали. Оказывается, что я, как летный состав, получал похожий по прежнему месту службы, а срок носки у него по нормативам о-го-го - аж 25 лет. Вот только все мое имущество осталось на съемной квартире в Минске. Ну, и ладно. У меня и получше есть, причем с зимней подстежкой и шикарным воротником. Увязав все полученное в узел, я еле дотащил его в свой номер.
Зато оставшиеся время, до того как рассчитывал получить полную свободу передвижения, я потратил на подшивку и подгонку обмундирования. А когда человек занят, то и время летит не заметно и мысли тяжелые не досаждают. Да и не стали бы новенькую форму выдавать, если бы продолжали рассматривать возможность использования меня в качестве «стрелочника». Наверное.
После обеда, хорошо, что выдали талоны, а то денег, кроме немецких марок, у меня с собой не было, я был отловлен своим местным руководством, которому до этого совершенно не было до меня ни какого дела, и безжалостно припахан к разборке бумажных завалов, накопленных другими сотрудниками.
- Хватит бездельничать, - высказал мне Андрей Никитич, как будто это моя вина, что я почти двое суток просидел взаперти. - У меня все сотрудники сейчас в зону боевых действий убыли, а вот эти документы, - он указал на стол заваленный бумагами, - нужно срочно разложить по папкам, а вот эти подшить и внести в опись. И все это нужно сделать еще вчера.
- Понятно, - без всякого энтузиазма протянул я, понимая, что эта куча бумаг не единственная в кабинете.
- Давай, давай. Втягивайся, - поторопил начальник, - прохлаждаться некогда.
Нудной канцелярщиной я занимался до глубокой ночи, проклиная свое невезение. Да уж, человек это существо, угодить которому очень тяжело. Еще утром, я не знал чем себя занять, а появилась работа и уже мечтаю поваляться на кровати.  Последнюю, из бесчисленных за сегодня запись - «в настоящем деле прошито, пронумеровано и скреплено мастичной печатью столько-то документов, на стольких-то листах», я делал уже деревянными пальцами, глядя на кучу аккуратно сложенных папок слезящимися глазами. Напряжение в электрических лампочках постоянно скакало, из-за чего казалось, что в глаза насыпали песок. Хотя возможно они чесались от бумажной пыли, в носу уж точно свербило из-за нее. Ох, не зря опера не любят бумажную рутину, казалось бы сиди себе на попе ровно, бумажки перекладывай, но после нее спина болит почище, чем когда мешки таскаешь. Зато спал я без всяких переживаний, отрубившись сразу, как только голова коснулась подушки.
- Какая гадость эта ваша заливная рыба, - бормотал я себе под нос, сидя утром в столовой и размазывая по тарелке непонятную жидкую субстанцию, обзываемую кашей. Злаки какого растения, перетертые в мелкую пыль и сваренные на воде, пошли для приготовления этого кулинарного шедевра мне было не понятно. А вот в то, что если клеить на «это» обои, то они провисят на стене сто лет, я даже не сомневался.
- Ты уже здесь. Отлично, - поприветствовал меня начальник, присаживаясь рядом. - Угощайся, - предложил он мне, увидев, как я с завистью смотрю на горку пирожков у него на тарелке. Мне по талонам такое не полагалось, а кашей «размазней» как она именовалась в меню, сыт не будешь. И это при том, что где-то рядом лежит мой десантный рюкзачок, в котором остались еще кое-какие продукты. Сейчас я был готов и немецкие эрзац консервы съесть.
- Андрей Никитич, - решил я обратиться к нему, - кстати, доброе утро.
- Как есть доброе, - согласился он. - Слышал сводку. Наши на Брянском направлении, держатся, хоть немец и прет со всей дури.
- Да где бы я ее слышал, - удивился я, - радиоточки у меня в «номере» нет. Да и поговорить толком, то не с кем.
- Вот, со мной говори, - обрадовался он, - а то домой прихожу, мои уже спят. Утром ухожу, они еще спят. Забыл, когда с детьми последний раз нормально общался. Так поцелуешь в лобик сонных и все.
Я удивился, что у немолодого, в общем-то, мужика такие маленькие дети, но расспрашивать о семье посчитал нетактичным. Мы и виделись-то всего пару раз и то по службе, так зачем человеку в душу лезть. Но разговор поддержать можно.
- Так, что там на фронте?
- Втянулись немцы в мешочек-то, - подмигнул он мне, как будто сам планировал операцию по их разгрому. - Сейчас наши их измотают, а потом фланговыми ударами замкнут колечко. Для этого, с Западного и Резервного фронтов, уже снимаются части и перебрасываются под Курск и Мценск. А из резерва Ставки  для удара в лоб, выделяется, только, что сформированный 1-й Гвардейский корпус Лелюшенко.
- А как же Смоленское направление? - Не разделил я его оптимизма, - у нас там-то же не малые силы противника сосредоточены. 
- Сил и у нас там достаточно, - теперь уже он не согласился со мной, - для отражения первого удара хватит. А потом под Брянском котел ликвидируем и всеми силами на Западном фронте навалимся. Не может немец во всех местах одновременно сильным быть.
- «Еще как может», - хотелось мне поправить собеседника, но вслух я этого говорить не стал, а перевел стрелки на более интересующую меня тему, - Андрей Никитич, мне бы вещи свои из дежурки забрать.
- Так в чем проблема, если там не оружие, так иди и возьми.
- Что вот так просто, иди и возьми?
- А, зачем что-то сложное городить. В гостиницу тебя с ними, скорее всего и не пропустят там, в повале все-таки изолятор, но можно в кабинете оставить, это не возбраняется. Туда даже можешь весь свой арсенал перенести. Я его у себя в сейфе запру.
- Арсенал мне как раз не нужен. Мне бы до продуктов добраться, - открыл я свои мысли, - а то это, - я показал на тарелку, - едой вряд ли является. По крайней мере, полезной для моего молодого растущего организма.
Так себе шутка, но под это дело я все-таки утянул у начальника с тарелки пирожок, оказавшийся с начинкой из ливера, и с удовольствием, запивая жиденьким чаем, умял его. Затем, воспользовавшись разрешением, спустился в дежурную часть, где без проблем мне выдали РД с моим имуществом, напомнив, что оружие и боеприпасы сданы в оружейку. А так как оружие к управлению не приписано, то получать его нужно не здесь, а в специальном оружейном складе, находящемся в подвале, но для этого нужно было предъявить удостоверение, а как раз его у меня и не было.
Озадаченный новой проблемой я поднялся в кабинет и увидев новые стопки бумаг, с чувством выматерился, правда, про себя. Андрей Никитич проблемы в отсутствии у меня документов не увидел, отмахнувшись, - выпишу временный пропуск. А пока приступай, - он указал на столы, заваленные бумагами.
«Размножаются, они здесь, что ли?» - Подумалось мне не весело. Работы опять предстояло не мало. Удивительно, что все так запущенно, при том, что за соблюдение режима секретности сейчас спрашивают не в пример строже, чем в мое время. Другой стороной проблемы отсутствия документов, являлось невозможность свободного передвижения по городу. Мало того, что у меня будет тюк одежды, так еще и оружие - прямо мечта для бдительного патруля. Их и моя форма сотрудника НКВД не смутит. Нужно, что-то решать.
Решение напрашивалось одно - необходимо вызвать машину из центра подготовки, благо и пропуск на посещение столицы давно оформлен. Только повод нужно придумать, что бы транспорт зря не гонять, и узнать когда, наконец-то, мне разрешат покинуть эти гостеприимные стены? Вот, вроде, и свободен в передвижении, но только в пределах здания, а значит, начальство еще страхуется, на всякий случай.
О том, что я жив, здоров, сообщил еще вчера, сразу как получил доступ к телефону. Старчака на месте не было и о том, что я в Москве передал информацию через дежурного, что бы не волновались. Ну и подстраховался, конечно, на всякий случай, а то по нынешним временам можно и без вести пропасть.
Этот день практически ни чем не отличался от предыдущего, та же монотонная работа с бумагой. Одна радость, что паек удалось разнообразить, выменяв консервы с красивой заграничной упаковкой на нормальные продукты. Естественно о том, что под броскими этикетками была субстанция, напоминающая собачий корм, я умолчал. Да и не знают сейчас в СССР, что для собак отдельные консервы положены.
Информация от Совинформбюро разнообразием не отличалась, уже который день шли сообщения о том, что наши войска ведут упорные бои по всей линии фронта. Более-менее интересные сведения можно было получить от коллег, да и то больше приходилось додумывать самому. Но, по крайней мере, о крупных неудачах на Брянском фронте слышно не было. Наоборот, на завтра был запланирован контрудар по сходящимся направлениям во фланги вбитого в нашу оборону немецкого танкового клина силами 13-й армии и группы генерала Ермакова. Вот только эти действия были настолько очевидны, что я сомневался, что противник контрмер против этого не предусмотрел.
 Новости с фронтов вытеснялись обсуждением результатов, только что закончившейся, Московской конференции по вопросам взаимных военных поставок между СССР, США и Англией. Схема обмена разнообразием не отличалась, мы им сырье - они нам вооружение. Но и это уже был значительный успех нашей дипломатии. Два года назад Англия и Франция договор о создании антигитлеровской коалиции заключать не стали, пожертвовав сначала Чехословакией, а затем и Польшей в надежде, что Германия сразу пойдет дальше на Восток. Но мы тогда успели раньше них договор с немцами о ненападении заключить, чем начало войны отсрочили, но как оказалось не надолго. Ох, и бесилась после этого мировая буржуазия, любо-дорого было смотреть. Ну и куда же без санкций в наш адрес, которые сейчас должны были отменить и счета наши заграничные разморозить.
Я же с нетерпением ожидал других новостей. Вчера противник приступил к выполнению первого этапа операции «Тайфун», и это снимало с меня последние нелепые обвинения в том, что наши разведданные не соответствуют действительности, а значит, скоро я смогу вернуться в расположение учебного центра. На этот период у нас был запланирован и уже согласован со штабом фронта целый комплекс разведывательно-диверсионных мероприятий в ходе которых, подготовленные нами группы должны были полностью блокировать подвоз горючего для Третьей танковой группы, наступавшей из района Духовщины. Проведенная ранее на Смоленском направлении операция, с привлечением к диверсиям всех известных на этот момент партизанских отрядов, уже доказала эффективность таких действий, вынудив немецкое командование полностью изменить логистику снабжения 6-ой полевой армии и в дальнейшем осуществлять его через дороги, контролируемые группой армий «Юг». Понятно, что схема операции уже отработана и прямого вмешательства не требует. Со мной или без меня парни свое дело сделают. Но и совсем устраниться от руководства запланированными мероприятиями совесть не позволяла, не смотря на последние события.
Во всей этой истории положительным можно было считать только то, что в дело не вмешалось политуправление РККА. Причина, по которой меня невзлюбил комиссар 1 ранга,  была не известна. Я ведь со Львом Захаровичем даже лично знаком не был, а вот не сложилось и все. При этом я к Мехлису негативных чувств не испытывал,  да и репутация у него в войсках была на удивление хорошая. А то, что строг и в своих решениях бескомпромиссен - так времена сейчас такие, требующие жестких мер. До приказа «Ни шагу назад!», еще не дошли, но Москва-то уже за спиной.
Ближе к вечеру, когда стало понятно, что все подозрения с меня сняты, дозвонился до своих и вызвал машину на завтра ближе к обеду. В крайнем случае, пусть лучше постоит немного, чем потом бегать с узлом - искать попутку.
- Петрович, - инструктировал я старшину, - прежде чем ехать, пулемет сними или зачехли, от греха подальше, а то патрули затюкают.
- Да, что вы товарищ капитан, как маленькому все объясняете. Что я, совсем, что ли без понятия, - слышалось в ответ. - Сделаем в лучшем виде.
- И бойцов с собой пару возьми, и деньги. Если успеем, то заскочим на рынок.
Пока в столовой сидел и давился тем, что выдавалось по талонам, в голову пришла идея разнообразить паек бойцов за счет ближневосточных даров. Случайно подслушал разговор о том, что пришла большая партия сухофруктов из Ирана, что бы покрыть на полках магазинов дефицит обычных продуктов. Население пока их не распробовало и брало не охотно. Зачем тратиться на курагу и урюк, когда компот можно из родных яблочек и ягод заварить. А вместе с тем орехово-ягодная смесь отличная вещь для восполнения калорий на марше, когда горячая пища не доступна.
Договорившись о месте встречи, так как посторонним машинам возле управления ни кто стоять, не позволит, а сотовой связи для координации действий пока не придумали, я продолжил разбор бумажных завалов. В этот раз управился не в пример быстрее, закончив все еще до 23.00 часов, и ушел спать с чистой совестью, хорошо потрудившегося человека.
Наконец и до нас дошли подробности первого дня немецкого наступления на Западном фронте, подтверждающие добытые нашей разведкой сведения. На Духовщинском направлении ударный танковый клин прорвал оборону на стыке 30-й и 19-й армий Западного фронта. На Рославльском - танковая группа Гёпнера, в существование которой отказывались верить, силами нескольких моторизованных корпусов, переброшенных из под Ленинграда, прорвала оборону 43-й армии Резервного фронта. За день упорных боев противнику удалось прорваться на глубину 15-20 километров и к вечеру бой вели уже дивизии второго эшелона нашей обороны. Но командование считало, что держит ситуацию под контролем, и продолжало перенаправлять резервы на Брянский фронт, хотя у самих начинало попахивать «жареным».
- Ты еще здесь? - Изобразил, правда, не особо стараясь, удивление мой руководитель, вернувшись после утреней планерки.
- А где же мне быть? - я не скрывал сарказма, - мне покидать здание пока не велено.
- Да кто это тебе такое сказал? -  Лицо Андрея Никитича было серьезным, и понять издевается он на домной или так прикалывается, не получалось. - Просто тебя временно привлекли к работе с секретной документацией. Не мне же этим заниматься и так голова пухнет от указаний.
Ну, что сказать? Удивился ли я такой трактовке моего домашнего ареста? Не очень. Вместо того, что бы просто извиниться за перегиб в обращении с подчиненным, руководство в очередной раз меня же и сделало виноватым. Пункт первый Устава гласит - командир всегда прав. Пункт второй - если командир не прав, то смотри пункт первый. Возмущаться или что-то доказывать бессмысленно, просто не поймут.
- Я слышал, ты на машине собрался ехать? - продолжил он, совсем не обращая внимания на мое недовольство, - это хорошо. По пути закинешь в разведотдел фронта корреспонденцию. В канцелярии уже предупреждены и бумаги должны подготовить. Заберешь их в дежурной части.
- Слушаюсь. Разрешите выполнять, - перешел я на официальный тон.
Ни чего себе по пути. Где Вязьма и где Юхнов, это же вдвое удлиняет путь.
- Знаю я, что выполнишь, - не принял моего демарша Андрей Никитич, - куда денешься-то. А пока, давай все что подшил, неси в архив.
Архив находился в другом крыле здания, да еще и не на нашем этаже. Что бы попасть в него приходилось ходить через двор, так получалось быстрее. После второй ходки, я выпросил у принимавшего у меня дела,  пожилого мужчины бечевку и стал стягивать папки по десять штук, что бы можно было их носить обеими руками, не боясь, что они рассыпятся. Порядком вымотавшись, и тихонько проклиная руководство, которое не могло или не захотело привлечь для этого рядовой состав, к обеду я закончил выполнение поставленной задачи и пошел собирать свои вещи.
От временного удостоверения, которое обещал выписать Андрей Никитич, я отказался, так как Петрович, должен был привезти мои настоящие документы. Но попросил, что бы он позвонил оружейникам насчет возврата моего имущества.
Маузер, револьвер и патроны с гранатами мне вернули сразу, а вот с холодным оружием вышла заминка. Сотрудник склада ушел куда-то и отсутствовал около получаса. Вернувшись, он положил на стол мой метательный нож с ножнами, крепящимися на предплечье и финку, а потом, отводя глаза в сторону, сообщил, что кортик закрыт в сейфе, а ключ у сотрудника, который сейчас отсутствует.
Понятно, кому-то приглянулся интересный образец холодного оружия и он решил оставить его себе, посчитав, что я и так буду рад поскорее убраться из такого негостеприимного учреждения. А вот не тут-то было. За эти дни я психологически порядочно вымотался и новый конфликт мне был совершенно не нужен, но просто так отдавать свое, какой-то оборзевшей тыловой крысе не собирался. Пускай боевая ценность кортика не высока, все-таки это больше церемониальная, статусная вещь, из-за чего я и брал его с собой на задание. В реальной схватке я бы отдал предпочтение финке, не зря же и нож разведчика делался по ее подобию, но это не значит, что можно разбрасываться ценными трофеями. Я его не с пола подобрал, а добыл в бою. Тем не менее, грубить и нарываться на скандал не хотелось и я, показав улыбкой, что раскусил не хитрый трюк оружейников, сказал:
- А как же вы по тревоге, из запертых сейфов оружие выдавать будете? Попахивает нарушением инструкции хранения.
- Так это, не те сейфы, - начал мямлить оружейник.
- Товарищ сержант. Давай не будем друг другу нервы трепать и кровь портить. Мне это оружие для выполнения задания под роспись выдали, и я его вернуть должен. А вам кортик с нанесенной символикой врага, поверь, совсем не нужен. Мне, почему то кажется, что твой потерявшийся друг не захочет общаться на эту тему с полковым комиссаром Даниловым, - я удачно ввернул фамилию одного из руководителей аппарата управления, который как-то подбил меня на захват, случайно обнаруженной вражеской диверсионной группы, действовавшей в Москве. Бежать жаловаться я не собирался, хватило и утверждения, что последний меня знает.
- Посмотрю, может он уже пришел, - выкрутился лейтенант и снова скрылся в недрах склада.
В этот раз он отсутствовал гораздо меньше и вернулся с предметом спора в руках. При этом я обратил внимание, что из-за стеллажей, тайком выглядывает его коллега, подозреваю, что это и есть инициатор попытки «отжатия» кортика. Показывать, что я его заметил и как-то подкалывать не стал, а поспешил удалиться. Дел еще предстояло не мало.
Петрович, подобрал меня в квартале от управления. На небе собирались тучки, но было достаточно тепло и шинель, которую пришлось надеть, что бы уменьшить количество переносимых вещей, смотрелась на мне совсем не уместно. Но форма офицера словацкой армии оказалась, ни кому не нужной и мне пришлось нести еще и ее. Учитывая неудобный груз и то, что по дороге приходилось умудряться отдавать воинское приветствие, встречающимся командирам, многие из которых были рангом значительно выше, то настроение было совсем не праздничным. Очевидно, это отразилось на моем лице, потому, что оба бойца, которые находились в кунге, при моем появлении, вскочили и стояли по стойке смирно, не смотря на команду «Вольно», все время пока я снимал лишнее и избавлялся от ненужных вещей.
Давно я не был в машине, которая считалась нашим передвижным штабом. За это время внутри кунга стало гораздо уютнее, появилось много разных приспособлений, помогающих улучшить быт. Рядом со входной дверью, даже висел рукомойник, которым можно было пользоваться как внутри, так и перевешивая его на специальное крепление, снаружи. Тут же было и зеркало приличного размера, в котором отражалось мое красное и вспотевшее лицо. Наскоро привел себя в порядок и пересел в кабину. Петрович, обычно занимавший место пулеметчика, сегодня был за водителя.
- Давай в сторону Минского шоссе выбирайся, - дал я целеуказание.
- Так нам вроде... - попытался он разъяснить суть моего заблуждения.
- Вроде, вроде, - передразнил я старшину, - задание у нас в штаб фронта. Так, что давай рули на Вязьму. И это, на рынок заскочить нужно, прикупим кое-что.
- На какой рынок?
- На колхозный.
- Это я понял. А на какой именно?
- На тот, что по пути будет, - терпеливо объяснил я, казалось бы очевидное. - Ты чего сегодня не выспался, что ли? Переспрашиваешь все по два раза. 
Старшина, видя, что я не духе промолчал, выруливая на другую улицу.
Москва изменилась. Еще совсем недавно, перемены, связанные с войной, не были столь заметны, а сейчас попадающиеся  то тут, то там, прямо посреди площадей и скверов, позиции 76 и 85-мм зенитных орудий делали ее похожей на прифронтовой город. Усиливая этот эффект, на улицах, перекрывая движение, часто попадались походные колоны ополченцев или военнослужащие противовоздушной обороны с огромными пузырями аэростатов заграждения. Гражданские, наоборот, встречались не часто, в основном возле высоких, в рост человека, агитплакатов или сообщений ТАСС, а еще стоящие в очередях, пока не очень больших. Единственную действительно длинную очередь мы увидели возле киоска Союзпечати. А вот пивные киоски, вокруг которых всегда толпились полноватые мужики, пропали совсем, как их и не было.
Удивила встреченная группа людей, среди которых была женщина с фотоаппаратом. С началом войны всё гражданское население было обязано сдать велосипеды, радиоприемники, а также и фотоаппараты. Не сдал – шпион. Снимать разрешалось только аккредитованным фотокорреспондентам и, как правило, все они с началом войны надели военную форму. А здесь надо же - женщина фотограф, да еще не военная. Присмотревшись, понял, что это иностранная делегация. Они чем-то неуловимо отличались от граждан страны Советов, даже одетые в простую одежду.
По пути я предложил заскочить в гастроном докупить шоколад, так как этот высококалорийный продукт мы, в обязательном порядке включили в сухой паек, уходящих за линию фронта групп, и порядком истощили свои запасы. С этим вопросом разобрались быстро, выкупив весь запас магазина. Острого дефицита продуктов еще не было. Хлеб, так вообще продавался свободно. А вот на остальные продукты еще летом ввели карточки, разделив их на четыре категории: «рабочие» - самые весомые, «служащие» - похуже, «иждивенческие» - самые тощие и «детские» - с талонами на молоко и другое детское питание. На колхозных рынках и в коммерческих магазинах, которые и не думали закрывать или жестко ограничивать цены, было все и много. Но вот стоимость для простого рабочего или служащего была неподъемной. Если мясо в магазине можно было купить по 4 руля 70 копеек за килограмм, то на рынке цена колебалась от 40 до 80, а то и 100 рублей. Соответственно и все остальное было раз в десять дороже государственных цен. Как тут на 300-400 рублей зарплаты разгуляешься.
Но у нас деньги были, и беречь их я смысла не видел, зачем они на передовой. Много было уже потрачено на закупку дополнительного снаряжения, теперь можно и на приварок к пайку истратить небольшую, в общем-то, сумму.
Когда потянулись частные дома, свидетельствующие, о приближении к выезду на Минское шоссе, пришлось остановиться, так как дорога впереди оказалась плотно забита скотом. Петрович принялся сигналить, пытаясь согнать коров на обочину, но они нас полностью игнорировали, продолжая свое медленное шествие на Восток. Открыв дверку и встав на подножку машины, я попытался оценить масштаб трагедии. Смешанное стадо коров, овец и даже свиней, тянулось до самого поворота и еще неизвестно, сколько их было скрыто от меня домами.
- Давай в объезд, - сказал я Петровичу, - тут до ночи можно проторчать.
Он, что-то неразборчиво буркнув, все еще обижаясь на меня, стал потихоньку сдавать назад, благо, что на узкой улице, нас не успели поджать сзади. Дальше мы ехали, петляя по каким-то переулкам и закоулкам, большинство из которых не имело нормального дорожного покрытия, зато ямы, заполненные жидкой грязью, встречались регулярно. В своем движении мы ориентировались на высокую кирпичную трубу, которая, как нам казалось, принадлежала какой-то фабрике или небольшому заводу на выезде из города. Но, когда мы до нее все-таки добрались, то выяснилось, что это двухэтажный банный комбинат, отличие которого от простой общественной бани заключается в наличии отдельных номеров с ванными. Не Сандуны конечно, но если вы по какой-то причине не желаете мыться в общем зале, то добро пожаловать. Пропотевшее тело зачесалось, намекая, что готово к принятию водных процедур, пришлось пообещать самому себе, что как только доберусь до лагеря сразу в баньку, а пока - терпеть.
Объехав здание и огораживающий внутренний двор банного комплекса забор, выбрались на пустырь, который администрация района приспособила под колхозный рынок. Несколько рядов столов с навесами от дождя, да места для телег, которые одновременно служили и местом хранения товара и торговой точкой, вот и все удобства для покупателей. Мелкие продавцы или граждане, желающие продать что-то из вещей, раскладывали свой нехитрый товар прямо на брошенных, на землю, кусках фанеры или картона, чем создавали непередаваемую атмосферу толкучки или по другому барахолки, с детства знакомую каждому советскому человеку. По обе стороны от входа, как привратники у ворот замка, возле пары немаленьких мешков, сидели две женщины неопределенного возраста и торговали семечками, стакан - рубль.
Всегда удивлялся логике архитекторов этого времени. Вот зачем нужна кирпичная арка на окраине пустыря. Ни ворот, ни даже плохонького забора, а это строение присутствует, обозначая вход, как будто обойти ее большая проблема.
 Немного в стороне от этого «центрального входа», наверное, что бы подчеркнуть ее значимость, была организована точка быстрого питания - мангал и высокий столик на одной ножке, вот и все приготовления.
Основной поток покупателей уже схлынул, но нам так даже лучше, наш товар не самый ходовой. Но прежде чем углубляться в торговые ряды, мой организм, измученный диетическим питанием, потянул меня к одуряюще вкусно пахнущему мясу. 
Шашлычник, своей рязанской физиономией ни разу не похожей, ни на Вано, ни на Ашота, увидев во мне потенциального покупателя, широко заулыбался и, усиленно замахал квадратной дощечкой, раздувая угли. Свободной рукой он показал два пальца, заранее спрашивая, сколько порций мне нужно. Увидев раскрытую пятерню, стал улыбаться еще шире и на мангале в мгновение ока появились пять шампуров с нанизанным мясом. На запылавшие угли упали первые капли маринада, добавляя к витавшим в воздухе запахам дополнительный аромат.
Цены и, правда кусаются - 200 грамм шашлыка, на бумажной тарелочке, присыпанные веточками зелени, и небольшая лепешка стоили десять рублей. Еще недавно такое блюдо обошлось бы в трешку, но я привередничать не стал, подтвердив заказ. Петрович с бойцами, наверняка, не откажутся.
Единственный столик был оккупирован тремя молодыми мужчинами блатной наружности, но я на него и не претендовал. Мы спокойно перекусим и рядом с машиной. Мельком отметил, что один из них, выглядевший более солидно, при нашем прибытии заметно оживился. Причина стала понятна, когда от столика отделился самый невзрачный и направился в мою сторону.
- День добрый, - проявил он вежливость, слегка приподнимая кепку. - Товарищ командир желает, что-то приобрести или...
Он не договорил, но смысл вопросительной интонации я прекрасно понял. Барыг смутила моя новенькая форма, и они приняли меня за проворовавшегося интенданта, приехавшего скинуть излишки. Видимо дело привычное, раз даже принадлежность к такой серьезной организации их не смутила.
- Желает. Для этого люди на рынок и приезжают, ответил я нейтрально.
Идти на конфликт мне не хотелось и уж тем более изображать из себя борца с экономической преступностью. Это с классовым врагом сейчас не церемонятся, борясь со всей пролетарской ненавистью, хватает и простого доноса, а вот состав уголовного преступления еще доказать нужно. Мужики же по виду тертые и откровенный криминал им с ходу не предъявишь. Подошедшего мой ответ не расстроил, а миролюбивая интонация поощряла к продолжению разговора.
- Так может помощь, какая нужна. Мы завсегда, только рады будем.
Неожиданному помощнику я не удивился. Не просто так он суетится, не удалось прикупить по дешевке военное имущество, можно в качестве посредника в торговле выступить. Свой процент за предоставленного клиента он с продавца точно поимеет. Отказываться я не торопился и, как оказалось, был прав. Выслушав мои пожелания и уточнив объем приобретения желаемого, он буркнув: - Здесь такого точно не купите, но я сейчас узнаю, - неторопливо, что бы показать свою значимость, вернулся к своим товарищам.
Отсутствовал он не долго, а вернувшись, предложил не тратить время зря, а сразу проехать к Айвазу, который решит нашу проблему. Опасаться, что нас попытаются «кинуть» не стоило, а вопрос и, правда, хотелось закрыть побыстрее, поэтому я согласился. Минут через десять мы подъехали к ничем не примечательному дому, наш проводник зашел в ограду переговорить с хозяином и скоро мы наблюдали как выскочившая стайка смуглых мальчишек и девчонок промчавшись мимо нас и разлетелась по всей улочке, ныряя в калитки некрашеных заборов, что-то призывно крича на нерусском языке. Следом, степенно вышел грузный мужчина в восточном халате и тюбетейке - следует понимать это и есть Айваз, которого нам рекомендовали, как человека способного решить нашу проблему.
Выйдя навстречу, я не стал «вассалам алейкать», что бы невольно не обидеть человека, так как, к своему стыду, до сих пор не научился определять национальность многочисленных представителей восточных народов, входящих в состав СССР, а просто пожелал ему доброго дня.
- И тебе, начальник долгих лет жизни, - послышалось в ответ, без малейшего акцента. - Проходи в дом, чай будем пить, поговорим.
- Извини уважаемый, но торопимся сильно, так, что давай сразу к делу. Что можешь нам предложить, и какая будет цена, с учетом скидочки на опт.
- Не переживай, все будет как хочешь. А о цене обязательно договоримся.
Торговаться я не мастер, предложенная цена нас в принципе устраивала, но здесь не магазин и стоимость на товар изначально завышалась, поэтому дальше переговоры вел Петрович. В результате взяли и изюм, и курагу, и урюк в нужном объеме, а вот грецкий и земляной орех был не очищенным и вместо пары мешков, пришлось брать гораздо больше. Загрузив товар и рассчитавшись, мы поспешили выскочить за пределы столицы, на просторы Минского шоссе.