Там, где ты

Глава 2

ГЛАВА 2

Первым порывом Мелины было подойти к мужу и предупредить, что она уходит из дома и вернется поздно. Но он, похоже, был всецело занят своим ноутбуком. Она повернулась и быстро пошла к дверям. Сумка и куртка уже ждали ее в остии.

Девушка уже и забыла, когда в последний раз сидела за рулем своего маленького похожего на жука фиата. Но ключи были на месте – в шкафчике в гараже. Она вывела машину мимо огромного блестящего Бентли, который по мнению отца и мужа соответствовал ее статусу жены прокуратора, открыла ворота и с наслаждением утопила в пол педаль газа. Минут через пять, когда она уже сворачивала в сторону виа Америна, ее телефон зазвонил, но она выключила его и сунула в бардачок.

Было начало десятого, и все, кто собирался провести выходные на виллах или у родственников в деревне, выехали из города еще с рассветом. Тем не менее движение было достаточно плотным, так что до Фалерии, где находился их родовой храм, она добралась только через час.

Предстать перед лицом богини прямо так, с дороги, у нее не хватило смелости. Прежде чем подняться на холм и обратиться к Уне со своей просьбой, нужно было привести в порядок мысли, успокоить дух и сосредоточиться. Поэтому Мелина купила в лавочке у подножия храмового холма свечи и цветы и свернула от стоянки вправо, на мощеную кирпичом дорожку, что вела к склепам старейших фамилий.

Могилы семьи Тарквиниев представляли собой целый городок. За прошедшие века и века изменилось многое – конусообразные крыши склепов уступили место двускатным, ушел в прошлое ритуал кровавых жертвоприношений – но в остальном время мало повлияло на обычаи и правила этой славной фамилии. В честь знатных покойников один раз в год проводились погребальные игры, каменные саркофаги высекались из местного известняка, а крышки обжигали из любимой этрусками терракоты.

Именно здесь с особой остротой Мелина всегда ощущала – если времена и менялись, то не для Тарквиниев. В этой семье, как и две тысячи лет назад женщины служили чем-то вроде печати, скрепляющей сделку по передаче домов, виноградников и банковских счетов от одного поколения другому. Залогом, закладом, товаром.

Их обязанностью было носить фамильные драгоценности, демонстрировать свету остатки царского пурпура и, конечно, производить на свет новых prinсipes (1), таких же умных, предприимчивых и циничных хищников, как их отцы.

Крайний в ряду склеп был закрыт тяжелой металлической дверью, словно живые надеялись таким способом отгородиться от мертвых. Мелина набрала на замке код и открыла одну из створок. Внутри царил полумрак. Золотые пылинки плясали в узком луче света, проникающем в помещение из маленького окошка под потолком. Пахло воском. Девушка зажгла в бронзовых подсвечниках жертвенные свечи и подошла к стоящему в центре саркофагу. Надпись на боковых стенках гласила, что здесь покоится прах Ларса Тарквиния, сына Целия и его возлюбленной жены Гастии, дочери Ипполита из Милаццо. Дедушка Ларс и бабушка Гастия были изображены в соответствии с традициями тысячелетней давности: лежащими рядом на пиршественном ложе.

Мелина знала, что это посмертное объятие не фантазия художника. Дед преданно и немного ревниво любил бабушку всю свою жизнь. Его не остановило, что она была хоть и знатного, но не этрусского происхождения. Прадед Ипполит был греком, владел обширными земельными угодьями на Сицилии, за годы своей долгой жизни значительно преумножил достояние предков и передал его целиком своей единственной дочери Гастии.

Бабушка отличалась сильным характером, вертела дедом, как хотела, и добилась, чтобы ее наследство было выделено из общего имущества Тарквиниев и в дальнейшем передавалось только ее наследницам женского пола, после чего покончила с феминизмом и исправно выполняла обязанности жены principes civitatis (2). Дед Ларс был богат, щедр, занят политической деятельностью и не спорил с женой по пустякам.

Мелина положила цветы к их ногам и перешла к саркофагу матери. Аннея, жена Авла Тарквиния, лежала в своем гробу одна и, судя по его размерам скорбящий супруг не собирался разделить с женой посмертную жизнь. Собственно, при жизни она была такой же одинокой. Девушка некоторое время стояла, положив ладонь на каменные складки маминого платья. Обожженная глина казалась теплой. Тяжелый от запаха воска воздух полнился ожиданием.

- Мама, правильно ли я поступаю?

Наверное, над крышей склепа пролетела птица. На мгновение стало темно, что-то прошелестело наверху, покачнулись язычки пламени – вот и все. Понять ответ мертвых сложнее, чем разгадать загадку сфинкса.

- Хорошо, мама. Я спрошу у богов.

Оставив цветы мертвым, Мелина заперла за собой дверь и решительно направилась к сбегающей по склону холма лестнице. Теперь она была готова.

*

Перепелка, привязанная за лапку к колышку, бродила по расчерченной на квадраты площадке для гадания. Авгур, седой мужчина с аккуратно подстриженной бородой, ждал на скамье в тени. Мелина стояла перед терракотовой статуей Уны и пристально смотрела в неподвижное лицо.

Просить богов иногда бывает опасно. Мудрые говорили: «не бойтесь неотвеченных молитв, бойтесь отвеченных». Не проси о суетном и мимолетном, не желай никому зла, будь скромна в своих желаниях.

- Уна, супруга Юпитера… - Мелина взяла с алтаря бронзовые ножницы, а другой рукой распустила ленту, стягивающую ее длинные волосы в хвост, - … сестра и мать богов… - первая срезанная прядь упала на угли в бронзовом треножнике, - … помоги мне поступить правильно. Направь мои шаги и укрепи мой дух.

Дальше уже все было просто. Потрескивали, сгорая, волосы. Вскоре от пышной шевелюры, что укрывала девушку до пояса ничего не осталось. Золотые вьющиеся пряди теперь едва доставали до лопаток. Голова казалась легкой и немного кружилась. Может быть, от предчувствия свободы?