Там могут водится люди

В рабочий полдень

Вы мне не поверите и просто не поймёте,В космосе страшней, чем даже в дантовском аду.По пространству времени мы прём на звездолёте,Как с горы на собственном заду!В. Высоцкий

Невидимый в своем оптическом камуфляже Андрей Лихов всматривается в пустошь. Боевой экзоскелет прекрасно защищает его от жара и давления венерианской атмосферы. Он так много времени провёл здесь, что этот мир, кажется, стал для него родным.

К далёким горам протянулась однообразная серая равнина, залитая багровым светом. То ту, то там, громоздятся невысокие скалы из промежутков, которых словно гротескные языки высовываются песчаные осыпи.

Словно ящерица он примостился на отвесном обрыве, уцепившись за шершавую поверхность ногами и парой механических конечностей. В руках он сжимает рельсотрон.

Много часов он терпеливо ждёт и вот она, вожделенная награда, уже идёт прямо к нему! Внутри всё кипит радостным предвкушением, сердце срывается в бешеный галоп. Примерно в километре от него, носок чьего-то невидимого ботинка примял краешек каменного потока.

Лихов во весь рот ухмыляется едва видимому отражению своего лица в стекле шлема. По осыпи метрах в трёхстах от него протянулась тонкая цепочка человеческих следов.

Мгновение и пули поднимают там фонтанчики песка вперемешку с мелкими каменными осколками. По траектории пуль уже летит мина и, взорвавшись, обрызгивает невидимок светящейся краской. Та скатывается с метаматериала их экзоскелетов, но поздно

Андрей мгновенно выцеливает одного за другим, вновь и вновь нажимая на спуск. Напрасно блещут в полужидкой углекислоте лазеры активной брони, снаряды рельсотрона слишком быстры, их не сбить.

Почти невидимые фигуры падают, оставляя на ровной поверхности каменной реки, медленно углубляющиеся вмятины. Одна, две, три.

Четвёртого и пятого укладывает напарник Лихова, скрывшийся в скалах метрах в ста западнее. «Ах ты ж» – с досадой думает Андрей, как минимум двое ушли – «опытные значит».

Он со всей возможной силой, многократно увеличенной искусственными мышцами экзоскелета, отталкивается от утёса, лишь на секунду опередив противников. Там, где он был всего мгновение назад, во все стороны уже летят каменные осколки.

Как белка летяга, расправив между рук и ног перепонки, он перелетает на скалу метрах в пятидесяти. Будь он на Земле такое бы не прошло, он слишком тяжёл, но здесь на Венере, атмосфера у поверхности почти, что из чистой углекислоты под огромным давлением и летать совсем не трудно. Оказавшись у подножия скалы, он словно ящерица, стремительно взбегает на отвесный обрыв, замирая всё в той же позе, что и раньше и снова ждёт.

Где-то в полукилометре к востоку начинается бой. Снаряды ручных рельсотронов вышибают из глыб фонтаны осколков. Рвутся красящие мины, но Андрей безучастен. Он всем своим существом обратился в зрение и слух.

Противники явно приближаются, став ещё осторожнее. Они знают о засаде. Зря по скалам носятся едва заметные голографические тени. Напрасно изображают следы на песке крохотные беспилотники.

Враги затаились, как и Лихов, они где-то рядом выбирают время для удара. В крови его кипит охотничий азарт. Сейчас он весь поглощён куражом и жаждет схватки.

Минуты текут за минутами, а он ждёт и ждёт мгновения, которое придёт совсем скоро. Ввысь устремляются несколько ракет. Они лопаются, осыпая все вокруг тончайшей пылью. Лёгкий ветерок подхватывает её и кружит мелкими смерчиками. Теперь невидимкам не скрыться, все они в равных условиях. Ну, почти, ведь врагов трое, но это лишь разжигает в его крови огонь.

Так намного веселее. Всего лишь метрах в тридцати от него в пыли есть чёткие следы. Андрей целится на несколько градусов выше. Выстрел и невидимое тело падает, оставляя характерный силуэт.

Он изо всех сил отталкивается от утёса и летит туда, где протянулась ещё одна цепочка следов. Чужаки опытны, они стреляют не в скалы, а пытаются поймать его в полёте.

Однако он успевает сложить перепонки, падая на голову противнику. На механических руках Андрея загораются бело-голубые языки плазменных резаков.

Враг поднимает вверх рельсотрон, но поздно, его отбрасывает в бок выстрелом. Напарник не дремлет. Андрей уже на поверхности.

Язык аргонового пламени проходит там, где должна быть голова противника, рассекая забрало шлема. Оно лопается и Лихов несколько мгновений смотрит на стремительно обугливающееся в венерианской атмосфере лицо.

Теперь преимущество на их стороне, но враг успел отойти и прячется среди камней. Медленно, медленно Андрей идёт в ту сторону, где, как ему, кажется, притаился противник и... просыпается.

Внимание:

Отклонение от курса!

Андрей с трудом разлепил глаза и уставился экран терминала и… ровным счётом ничего интересного. Семнадцать, нет, уже восемнадцать секунд назад в 11:31:22 по корабельному времени они прошли среднюю гравитационную аномалию. Возникло отклонение от курса, составившее один и восемь с копейками градуса… Рутина!

Он оглянулся, привычно оценивая разноцветные цифры на тёмных экранах, развешенных на стенах «мягкого» зелёного оттенка. Только потом перевёл взгляд на основной из них.

Прямо перед ним на огромном мониторе сияло термоядерное сердце их корабля. Это была крохотная рукотворная звёздочка. Её разогретую до миллионов градусов поверхность покрывали самые настоящие пятна и протуберанцы.

Вокруг изображения неспешно ползли рядки цифр и трёхмерные графики. Убедившись, что реактор в норме, Андрей потянулся и поймал плававшую в невесомости бутылку. Потянул через трубочку бодрящую дрянь с привкусом химии и приступил к коррекции курса.

Межзвёздное пространство только казалось пустым. Здесь нередко встречались аномалии – гравитационные поля, без какой-либо массы в центре. Откуда они брались, никто точно не знал, да и не очень-то интересовался.

Вот уже восемь субъективных лет Андрей управлял субсветовыми тягачами. Бортовой номер этого был 12-71-22-14-7. Старая и порядком изношенная посудина, у которой даже название и то отсутствовало за ненадобностью,