Танцовщица для подземного бога

1

Два года промелькнули быстрее, чем ожидала Анджали.

Казалось, только вчера она была в Патале, разговаривала с чудовищем-нагом, а уже сегодня учеба закончилась, и бывшим ученицам надели на шеи венки и устроили веселый праздник с музыкой, танцами и вкусным угощением.

Хема выдержала испытание арангетрама и тоже стала божественной танцовщицей. Теперь подруги всегда были неразлучны, и даже поселились в одних покоях, хотя Хеме отвели свои комнаты.

Но приближалось еще одно важное событие - выбор мужа.

Выпускницы школы апсар в течение ночи должны были выбрать себе мужей и обойти священный огонь.

Девушки, танцуя, выходили к костру, разожженному на площади, с венком из цветов и надевали его на шею одному из мужчин, что толпились вокруг. По количеству желающих стать мужем судили о статусе апсары – бывало, у костра случались настоящие побоища, когда гандхарвы выясняли, кому стоять в первых рядах во время танца той или иной красавицы.

Ночь молодые супруги проводили в построенных для этого праздника свадебных хижинах, а на следующий день расставались, и апсара возвращалась в свои прежние покои, к прежней жизни.

Некоторые супруги расставались навсегда, некоторые продолжали жить вместе, но союзы были разные – большинство из гандхарвов смотрели на забавы жен сквозь пальцы и даже не брезговали пользоваться подарками покровителей танцовщиц – деньгами, драгоценностями или тканями. Некоторые даже помогали женам найти покровителей побогаче и познатнее, расхваливая их прелести и торгуясь, как за товар. Другие – но их было несравнимо меньше, ревновали прекрасных жен. Так как отомстить богам они не могли, то всю злость вымещали на женах, отчего в подобных союзах случались и скандалы, и драки, а порою и убийства.

Поэтому совет Сахаджаньи найти мужа посговорчивее имел смысл. В основном, апсары и старались договориться с приглянувшимися гандхарвами заранее, но бывали и такие, кто надеялся на судьбу.

Хема, уже сговорившаяся с юношей, который в последний год поглядывал на нее слишком уж пристально, ругала Анджали.

- Не полагайся на случай, - говорила она, напоминая тоном Сахаджанью, и Анджали не сомневалась, что подруга пела с языка наставницы. – Ты не знаешь, как коварны мужчины. Они могут договориться ради насмешки и подсунуть тебе в мужья толстого старика!

- В Амравати не бывает стариков, - отшучивалась Анджали.

- Ради такой насмешницы, они расстараются, - сердилась Хема. – Обнадежь Коилхарну! Он стал совсем зеленым от любви.

- От любви… - фыркнула Анджали, переводя разговор.

Хема обижалась, но подруга была неумолима и не желала выбирать никого. Анджали казалась веселой и уверенной, но никто не догадывался, что на душе у нее не было покоя.

Помнит ли змей об их договоре? Появится ли на сваямваре, и если появится – то сможет ли она его узнать? О могуществе нагов в том, что касается преображения тела, рассказывали много историй – одна страшнее другой. В этом они, пожалуй, были равны богам, как бы кощунственно это ни звучало. А если змей обманет? Если не придет?..

Она плохо ела и спала несколько дней перед сваямварой, и когда апсары, готовые пройти последнюю ступень посвящения, собрались в комнате у бассейна, наряжаясь и прихорашиваясь, чтобы появиться во всем блеске красоты, чувствовала себя странно – ее охватывали то дрожь, то слабость, то ярость, то страх.

Несколько старших апсар, уже прошедших сваямвару, помогали девушкам – они проверяли, все ли в порядке с внешним видом, у одних разглаживали складки одежд, попутно читая нравоучения, что «умную женщину видно по тому, как ниспадают складки ее одежд», у других поправляли кармином кривую полосу, обводившую ступню, третьих отчитывали за небрежно подведенные глаза.

Наставница Сахаджанья, назначенная распорядительницей, посмотрела на Анджали и сказала:

- У тебя глаза горят, как у человека, задумавшего преступление. Что-то происходит? У тебя лихорадка? – она даже пощупала лоб девушки, но жара не было.

- Ой, как будто вы много видели преступников, - надула губы Анджали. – Просто волнуюсь, и ничего больше…

- А как я волнуюсь!.. - пожаловалась Хема, натирая волосы шелком, чтобы блестела каждая прядь. – Но больше – боюсь. Я помню, как было больно, когда нас сажали на черный камень. Я так плакала, так плакала, что горло мое стало вот таким, - она почти соединила указательный и большой пальцы левой руки, оставив между ними просвет с рисовое зернышко. – Потом нам давали шарики из сладкого густого молока, а я не могла проглотить ни кусочка.

Анджали опустила руку с гребнем, вспоминая, как для нее прошло посвящение богам – так назывался ритуал, когда девушек-апсар усаживали на черный камень, обтесанный в виде мужского члена. Хема права. Страх, стыд и боль – и никакие сладости потом не могли успокоить перепуганных девушек. Прошло много лет, и почти забылись те слезы, как забылись боль в мышцах после оттачивания позы мураманди, но страх и стыд в глубине души остались. А теперь предстояло снова пережить нечто подобное, да еще и неизвестно – будет это с человеком или… с нагом.

Словно наяву Анджали представилось змееподобное тело, покрытое, как уродливыми отростками, ядовитыми кобрами…

Гребень выпал из ослабевших пальцев, и наставница Сахаджанья проворно наклонилась, чтобы его поднять.