Танцующая Пандора

Нулевая глава. Восход Забвения, часть вторая

Главное понимание — это надежда, дарящая жестокие слабости; осознание конфликта — потеря вкуса в собственной игре, где ты — лишь фигура на шахматной доске.

21:14.

Стрелка остановила свой ход.

Намечается Восход.

Хаос Забвения всегда была ничтожным существом, которому никто не собирался поклоняться, ибо даже под угрозой полного уничтожения перед её ликом не преклонили колено в подобии уважения. Они ненавидели её и открыто желали исчезновения просто за то, что она появилась на свет в качестве старшей сестры и наследницы Смерти, которую боялись и презирали, а посему старались избегать, заранее зная, что она их настигнет. Она была слишком болезненного вида, но даже это не смогло растопить холодные сердца жителей деревушки.

И голос её звучал мерзко и тихо для многих, несмотря на хрустальный отзвук колокольчика; он был таким же стальным и жутким, словно железо.

— Почему Вы молчите, сэр? — спрашивает она, хоть в её голосе не слышно и капли интереса. Мужское лицо напротив искажается в гримасе отвращения, но парень сразу же подавляет вспыхнувшие эмоции: нет, нужно вести себя приличнее.

На лице почему-то сверкает кривая полуулыбка — скорее усталая, нежели извращённая. Несомненно, даже последующая ухмылка была ему лишь к лицу.

На самом деле он не собирался затевать до боли скучную ссору с Хаосом — совершенное невыгодное положение дел, — лишь ждал одну особую девушку, с которой должен был провести этот вечер (как и все предыдущие, впрочем). Однако в этот раз на балу он не встретил её. Ни в их секретном, скрытом от посторонних глаз месте, ни на просторном балконе, откуда она порой наблюдала за гостями, ни в лабиринте зарослей, стенки которого поросли колючими алыми розами.

Её не было нигде, и это слишком угнетало.

К дочерям Забвения скупую привязанность, не граничащую ни с любовью, ни с ненавистью, ощущал лишь их дворецкий, работающий здесь, возможно, не одно столетие, — и это было единственное, что он чувствовал по отношению к ним, ведь уважения как такого не испытывал никогда. Марлос всегда был странным мужчиной, которого опасались все гости. Парень вновь хмыкнул, поправив недорогой пиджак — зато красивый и опрятный, пусть и остальной вид гостя был достаточно неряшливый — в особенности взъерошенные пепельные волосы. Ему не хотелось оправдываться, отнюдь; в тоне, сквозившим насмешкой, было нечто иное — любопытство, желание. Парень хлопнул себя по коленям, когда сел на услужливо предоставленный ему золотистый стул, случайно задел носком угольного ботинка ворсистый ковёр, оставив там тёмную полосу. Мерзость, до этого они были чистыми.

— С чего Вы взяли, Хаос? — произнёс он спустя минуту своей задумчивости, и девушка, уже не ожидавшая ответ, резко повернула в его сторону голову.

В сладком голосе порой чувствовалась приторность — такая, какая бывает у вкуса полевых цветов — горькая, очень горькая.

— Мне нет смысла ненавидеть Вас. — Он пожал плечами и выхватил у проходящей мимо горничной с подноса бокал шампанского. — Так что, увы, никак не смогу обрадовать.

Он наклонился, переходя на шёпот, дабы лишние любопытные людишки его не услышали.

— Этим лицемерам только оно и нужно, не так ли?

Хаос скрипнула зубами, но пререкаться не стала.

Однако Звезда, всё это время стоявшая позади, понурила голову и, крепко сжав в белых пальцах подол лёгкого платья, висевшего на ней теперь излишне тоскливо, заговорила впервые таким голосом, будто внутри неё всё пылало от слёз и кислой горечи:

— Почему... почему Вы лжёте? Ужасный, противный лжец! — выкрикнула она слишком грубо, чем следовало, заставив половину гостей обернуться на этот детский плач. Поняв, что была излишне резкой, она всхлипнула и добавила уже тише: — Простите, простите меня...

Для гостя, поморщившегося от различных оскорблений, летящих в его адрес после данной сцены, — резали они не хуже остро заточенного клинка, — слова извинения вызвали противоречивые эмоции, заставив почувствовать виноватым уже себя. Свою ложь он скрывал просто блестяще, но от сестёр подобную дерзость скрыть было невозможно — они замечали это сразу.

Парень горько усмехнулся, не переставая глядеть в зал, словно ожидая увидеть там кого-то.

— Марлос, прошу, позовите мою дорогую Гекидо, — неожиданно донёсся голос Хаоса. Она подозвала к себе дворецкого и кивнула куда-то в сторону.

Аврора испуганно застыла, сжавшись. Вслед за ней замолкла и гулкая толпа. Даже та француженка, за которой наблюдал Марлос, застыла, уставившись своими неживыми глазами на наследницу Смерти. Парень недоверчиво прищурился и тут же охнул, заметив особый стеклянный блеск в очах Хаоса. Нет, это точно не было чем-то естественным.

— Г-Гекидо?... — пролепетала испуганная Аврора, крепче сжав руку Пандоры. — Сестрица, ты в своём уме?! П-прошу, не надо звать Гекидо!

Хаос хмыкнула, обняв её чуть крепче. В её действиях была какая-то механическая медлительность, словно ржавый механизм внутри неожиданно замкнуло. Роскошные длинные волосы разметались по плечам, и Пандора резко выдохнула. Лёгкие наполнились кислородом.

— Не переживай, сестрёнка. Она не станет его убивать, если ты того желаешь, но выгонит с этого празднества, дабы не расстраивать тебя более. Согласна, моя милая? — Голос Пандоры неожиданно потух, из-за чего в медовых глазах Авроры мелькнули белые искры.

Звезда Забвения скованно кивнула и всхлипнула, прижав тоненькие ручки к груди. Пандора лишь улыбнулась уголками губ, и эта полуулыбка была адресована исключительно младшей сестре. Марлос поклонился и, пробормотав что-то неразборчивое, вышел из помещения, дабы привести Гекидо.

Спустя несколько секунд в огромном дверном проеме, когда массивные золотые двери открылись, показалась невысокая женская фигура, руки которой были сцеплены в замок спереди. Стоило ей сделать пару шагов вперёд, пройдя мимо живописного, вычурного зеркала, как на секунду в отражении показалось искривление огненных рогов. Некто в зале взвизгнул, обратив на это внимание. В светло-русых волосах девушки мелькнул рубиновый оттенок, точно полыхающий утренними красками пожар — и точно так же исчез, возвращая локонам привычный цвет. Остановившись перед Пандорой, Гекидо поклонилась, и на её губах заиграла насмешливая улыбка; в алых глазах полыхнул огонь, делая их ещё более яркими, и девушка медленно повернула голову в сторону наглого гостя, который под её пристальным взглядом тут же сжался, сглотнув.