Телохранительница Его Темнейшества

Глава 5. Очень темная принцесса

Все по спальням, да по спальням, как будто в столице больше смотреть нечего, даже обидно.

Эта отличалась изысканной роскошью, словно принадлежала даме. Темно-синие, слабо светящиеся стены и потолок с росписями и орнаментами, поблескивающими золотом и алмазной крошкой. Занавеси серебристо-голубые, как облака над морем. Обивка на резных креслах — в тон занавесям, с синим рисунком. Все строго, но не скучно, благодаря живым диссонансам: там врывалось алое крыло прекрасного демона, тут — багряная россыпь осенних листьев, просыпанных на плащ демонессы. Или живая солнечно-желтая роза в одинокой вазе, стоявшей в нише напротив ложа. Застеленного не дурацким скользким шелком, а тонким батистом.

Спальня его высочества, судя по гербам на балдахине и барельефу над нишей. Ну, и где он сам? Бросил и ушел за пилой для моего пояска?

Как жаль, что мне нельзя раскрывать свое происхождение и обучение. Разве ж болела бы теперь так адски грудь? Это, наоборот, кулак у мерзавца отвалился бы вместе с рукой прежде, чем он прикоснулся бы к моему телу. А уж с крыльями мне никакой бы Шурш не понадобился.

Роза, значит. Желтая. В парадной спальне наследника Темного трона. А та, траурная каморка с черепами, была чьей?

Я повернула голову.

- Не рекомендую двигаться, - прозвучал холодный голос.

Принц сидел в кресле у самой стены, полускрытый балдахином. Нога на ногу, на коленях книга, за плечом синий световой шарик.

- Почему?

- Повязка сползет, придется новую накладывать, лекарство переводить.

Потрогала грудь. А вот и бронелифчик. Это он называет повязкой?

- На занятия завтра не пойдешь, - он захлопнул книгу.

- Почему?

- У тебя ребро сломано.

Какие подробности. И... почему я не помню, чтобы меня бинтовали?

- Не может быть!

- В мелкое крошево. И растерто, - Дьяр мечтательно поднял взгляд к своду. – Ну, хорошо, всего лишь трещина.

- Так и говорите, что просто синяк.

- Насчет трещины я не шутил.

Черный юмор у темных в почете. И как я могла забыть? Я отвернулась: шея затекла.

- А почему вы приволокли меня именно сюда?

- Я говорил уже, где твое место.

- Это не ваша спальня. Следовательно, и постель не ваша.

- И откуда такой вывод?

- Не вывод. Чувство.

Дьяр поднялся, прошелся по ковру до розы в нише, тронул пальцами лепесток — так осторожно, словно щеку младенца. Повернулся, пристально глянув мне в глаза.

- Поразительно верное чувство, Лика. Это покои моей сестры.

Мрак преисподней! Ее покои! Ее постель! Ее белье! Хург побери!

«Ты еще будешь греть своим нежным телом мою постель, Аэли. Ты еще будешь прислуживать мне, маленькая мерзавка, будешь целовать мою плеть, и я увижу твою сладкую кровь на моих простынях...» Это у них семейное. Какой-то пунктик на постелях. И, увы, на мне. Но почему именно я, богиня?

- А... э... такая честь... и за что мне?

- Ты побледнела, Лика, - принц так неожиданно оказался совсем рядом, что я вздрогнула. - И ты дрожишь. Почему?

Нет, какие все-таки странные эти темные!

- Так как же не дрожать?! Тут, понимаете ли, лежит девушка с переломанными в пыль костями, похищенная, в незнакомых покоях, в чужой постели, наедине с ужасн... с темнейшим принцем... одинокая, беззащитная, избитая, перепуганная. А ей еще и не бледнеть, и не дрожать?

- Перепуганная? Это ты про кого? - нахмурился Дьяр.

- А, так тут, кроме вас, никого больше нет? Тогда я пошла.

- Лежать!

Расприказывался. Назло всяким там я села, спустив ноги с ложа.

- Я вам собачку подарю, ваше высочество, будет, кому ваши команды исполнять.

Даже дернуться не дал — опрокинул, прижал плечи. Грозен, аж глазки синющие сверкают, ноздри раздуты, за плечами крылья прорезались, перья встопорщились, блеснули металлом. Боевая готовность. А на левой щеке, завешанной черными волосами, что-то проступило багровое. «Гад», - прочитала я. Приятно познакомиться.

- Не зли меня, Лика, - он сел на край постели, все еще удерживая меня одной рукой за плечо, подцепил прядь моих волос, приподнял, пропуская между пальцев, как шелковую ленту. Светленькую. Ни следа краски не осталось. - Документы фальшивые, семья фальшивая, черный цвет волос был фальшивый. Что у тебя настоящее?

- Душа, - проникновенно сказала я. - Ребра тоже, как выяснилось.

Его ладонь скользнула вниз, безбоязненно коснулась пояса.

- И это не подделка, - усмехнулся.

- Осторожно, яд.

- Врешь. Я тебя всю исследовал, пока ты спала, как убитая. Даже заволновался... что ты в самом деле сдохла, а я проиграл пари.

Сволочь темная.

- Так вы из-за пари спасли меня от «шмонарей»?

- Разумеется. Не в моих привычках мешать поданным моего отца развлекаться. Но не с теми, кто принадлежит мне, - его пальцы нежно обрисовали мой пупок. - Или будет принадлежать.

Меня захлестнула волна ярости.

- Никогда! - рванулась и... больно, зараза!

Он тихо засмеялся, с легкостью удерживая меня одной рукой, сощурив глаза и наблюдая холодно, как зверь за добычей. Это отрезвило. Я перешла на деловой тон:

- А давайте забудем о нашем маленьком конфликте, ваше высочество. Я принесу вам всяческие извинения и уберу след с вашей щеки, а вы милостиво простите глупую провинциалку и снимете эту гадость с меня, - показала на рисунок вокруг пупка.

- Вот ты и окончательно прокололась, Лика, - его хватка усилилась, а вторая ладонь переместилась к горлу, и отточенный коготь коснулся пульсирующей точки. Один миг — и перережет сонную артерию. Его крылья образовали над нами непроницаемый шатер, и балдахина никакого не надо. В этой тьме светили, как звезды, синие глаза принца. Поизучав мою улыбочку, он склонился к самому уху — давление когтя на кожу усилилось так, что выступила капелька крови - сказал тихо-тихо: - Блондинки слывут глупенькими, но ты — эталон глупости, Лика. Таким особям нельзя позволять жить, дабы не множить дураков в мире. Ты совершила первую ошибку, когда выпустила коготки, снабженные ядом сельо.