Темная проводница

Темная проводница

Поезд выскочил из стылой ночной мглы совершенно внезапно, и,  коротко скрипнув тормозами, замер у перрона.

   Я с удивлением посмотрел на часы –  по расписанию оставалось еще тринадцать минут, и никаких объявлений о досрочном прибытии не было. Пожав плечами и внутренне радуясь такому странному обстоятельству – находится лишнее время на промозглом осеннем ветру не было никакого желания – я шагнул навстречу отрывшимся дверям вагона.

 Проводница, совсем молодая девушка, бросила холодный, пристальный взгляд, словно бы искала во мне что-то знакомое.

 Я с удивлением отметил про себя – на ней была черная униформа.

Это невольно резануло глаза. Проводники поездов дальнего следования, насколько мне было известно, носили темно-синюю униформу, со стилизованной эмблемой на нагрудном кармане или аналогичным значком.

А здесь…

 Я нервно сглотнул и совершенно неожиданно почувствовал себя очень неуютно. Черный наряд, ладно сидевшая на стройной фигуре девушки, показался мне сшитой из атласной материи – той самой, из которой делают костюмы для умерших.

  Невольно всплывшая аналогия оказалось столь необычной и пугающей, что я замер перед тамбуром – желание шагнуть внутрь пропало совершенно.

 Проводница испытующе посмотрела мне в лицо колючим, пронзительным взглядом, словно бы с интересом ждала, сделаю ли я шаг.

Внутренне подобравшись, я протянул билет, но  она  даже не взглянула на него:

- Позже! – девушка махнула рукой.

 В вагоне было тепло и царил сумрак, разгоняемый лишь слабым светом ламп дежурного освещения. Щурясь в полутьме, я отыскал свое место – нижняя боковая полка.

   Путь предстоял недолгий, всего шесть с половиной часов. Сняв куртку, я положил ее ближе к стене, спортивную сумку бросил в изголовье. С удовольствием вытянувшись на тесном лежаке, закрыл глаза – ночные поездки поневоле выматывают.

   Поезд тронулся незаметно.  Перестук колес убаюкивал, погружал сознание в странное состояние полуяви-полусна. Наступила тишина, поезд мчался через стылую осеннюю мглу,  размеренное мелькание дорожных фонарей озаряло вагон короткими, желтыми вспышками.

… В какой момент все изменилось, я не заметил. Вдруг стало холодно – до ледяного озноба, словно бы температура упала намного ниже нуля.

И еще запах. Он появился незаметно, исподволь,  неопределенными флюидами раздражая обоняние, и постепенно набирая силу.

Пахло чем-то медицинским, противным и едким. И еще – ладаном, еловыми ветками и пожухлой травой.

 Я даже задержал дыхание, внутренне недоумевая.

 Сон слетел окончательно.

Понимая, что творится нечто необычное, я открыл глаза.

 Вагон был погружен во тьму, плотную и вязкую, будто черная тушь. Дежурное освещение погасло, исчезло мелькание дорожных фонарей за окном, и лишь поток призрачного лунного света врывался внутрь через оконное стекло.

  Я невольно бросил взгляд за окно.

  Луна бледной госпожой царила в небе. Яркий сияющий диск ночного светила, словно хищное око неведомого существа, смотрел из заоблачной выси на бренный мир.

    Землю окутывал туман; белесое марево тянулось до самого горизонта, сливаясь где-то в невообразимой дали с темнеющим куполом небес. Зыбкая пелена, напитанная лучами мертвенно-голубого лунного света, казалась живой. Она вздрагивала, клубилась, тянулась к поезду тонкими языками, словно бы искала  жертву, чтобы окутать, поглотить и растворить в себе. На мгновение мне показалось, что в колышущейся, эфемерной пелене проступают лица и фигуры странных существ, разглядеть точно которых было невозможно.

 Исчез перестук колес. Поезд, казалось, застыл в клубящемся тумане, где-то на границе миров…

  В груди  вдруг защемило; я шумно, хрипло вздохнул. Это не было физической болью, что-то, трудно передающееся словами. Тоска – тяжелая, смертная - накатила невидимой, но мощной волной, вымела все мысли, придавив сознание. Интерес к жизни угас в одно мгновенье, мир вдруг стал серым, тусклым. Хотелось лишь одного – поскорее поставить точку…

  Стало страшно, и настолько, что свело судорогой мышцы. Несмотря на леденящий холод, меня прошибла испарина. Я лежал, стиснув зубы, не понимая, что со мной твориться.

  Лихорадочный, блуждающий взгляд скользил в полутьме, рассеиваемой потоком бледного лунного света. Полки с лежавшими людьми проступали из темноты неясными контурами.

 Склеп…

 Это склеп на колесах…

  Осознание пришло сразу, мгновенной вспышкой, заглушившей даже волну непереносимой тоски.

 Лежавшие люди мертвы. Холодные, окоченевшие манекены.

 Ужас накатил невидимой ледяной волной. Но, несмотря на это, я даже слегка приподнялся, пытаясь рассмотреть в полумраке окружавшую кошмарную картину.

 На каждой полке лежало человеческое тело, укрытое  с головой белой материей.

Одно, второе, третье…

В одинаковой позе – навзничь, вытянувшись. Сквозь тонкую материю просматривались контуры тел.

 Десятки тел…

Я раскрыл рот, чувствуя, что сойду с ума от ужаса. Непроизвольный спазм перехватил горло; стало трудно дышать.

Я вжался в стенку вагона, изо всех сил моля неизвестно кого чтобы этот кошмар закончился.

Мечущийся по вагону взгляд лишь добавлял страшных подробностей.

Ближайшее тело лежало головой в мою сторону. Белая простыня, небрежно накинутая, сползла в сторону, обнажив лицо трупа.

Женщина, молодая, с вьющимися каштановыми локонами. Тонкие, заострившиеся черты лица, словно отлитые из бледного воска. Ярко-красные губы.

  Посмертная красота завораживала. Мне показалось, еще мгновение, и усопшая красавица очнется, ресницы дрогнут, лицо оживет…

 От этой мысли стало еще страшнее.

Адреналин в крови зашкаливал, вызывая неприятную дрожь в мышцах.

 Поезд, полный мертвецов и идущий…

Куда?!

Куда я попал?!

Напряжение достигло своего пика. Я уже был готов выпрыгнуть в окно на полном ходу, лишь бы только покинуть это страшное место.