Темное солнце в ее руках. Восхождение Ленсара

Глава 17 Милорада (3)

Но то, что звучало просто, на деле оказалось куда сложнее. Во-первых, я просчиталась со временем суток — благородные леди уже пили чай дома, а благородные господа важно заседали в клубах, пыхтя сигарами. Улицы остались в распоряжении люда попроще — приходящей прислуги после долгого дня труда, торговцев, иногда — гомонящих студентов и просто странных одиночек, спешащих по своим делам в столь поздний час.

А стражи — той, что презрительно на меня косилась пару часов назад, как ни бывало.

Остро захотелось домой, с отцом в гостиной и с Царапкой на коленях.

Что верхний, что средний и, подозреваю, нижний город — ночью все одинаковы. Призвала силу, чтобы не заблудиться, но еще раньше некое нехорошее предчувствие сдавило грудь. Нельзя идти к Бриану, потому что на пути к его дому пришлось бы миновать... нечестных людей. Которые уже заметили меня.

Слиться бы с темнотой, но раньше следовало надевать капюшон и прятать волосы, слишком светлые и отражающие даже тусклый оконный свет за оградами. Я даже не подумала об этом.

- Стой, куда идешь! - звонкий юношеский голос с нотками избалованности донесся справа.

А вторили ему уже слева, и сзади... когда успели обступить?

Стало по-настоящему страшно, и то, что на незнакомцах сидели как влитые дорогие костюмы, а не болтались нищенские лохмотья, не придавало уверенности.

- Какая милая служаночка, - один из этих молодых «лордов» попытался схватить меня за запястье, но я увернулась — лишь затем, чтобы меня облапил другой. До холодного ужаса противно, мерзко и обидно от собственной беспомощности.

- Милая? - отозвался первый, - обыкновенная замарашка. Хотя... - он подошел ближе, и я различила нездоровую красноватую кожу. Крылья длинноватого носа затрепетали от плохо сдерживаемого предвкушения, - и правда, что-то в ней есть. Люблю, когда вырываются.

- Стража!!! - у меня наконец прорезался голос, - помогите!!!

Губы обожгло такой болью, что зубы чудом остались на месте.

- Еще раз пискнешь, заткнем рот, - теперь меня удерживал носатый, который не постеснялся распустить кулаки.

Были бы у меня кинжалы, но сытая столичная жизнь и общая беспечность отучили от давней привычки таскать оружие.

Неужели я, Милорада, которая пристрелила плотяника — уверена, эти слизняки их только в учебниках видели, если вообще открывали книги, - неужели я так беспомощна сейчас? И провидческий дар не помог. Зачем он только нужен. Все попытки вырваться терпели неудачу — и за каждой следовало наказание, но я не замечала ни синяков, ни ссадин. Слишком важным было освободиться, и ради этого можно было поступиться мелочами.

- Ну ты меня разозлила! - кажется, я наконец угодила главарю в причинное место и, наверное, могла бы убежать, пока остальные застыли столбом. Но наступила на подол собственной юбки и полетела вниз.

А вот это действительно обидно. Боль от разбитых ладоней и коленок смешалась со жгучей обидой на судьбу. И ведь приучила себя носить столичные платья, но в момент опасности не помешали бы привычные штаны и подпоясанная рубаха.

- Далеко же ты убежала, - на меня наступали тени — как герои детских кошмаров, и я не могла проснуться. Как и убежать. Ступню в одном чулке без потерянного башмака холодил промозглый ночной воздух — словно мерзкое чудовище касается склизкими лапами. Хм, кровь...

И чудовище не одно, а целых пять. B я по центру в навязанной роли загнанной дичи.

Сейчас они набросятся и растерзают — сделают что-то очень плохое, настолько, что дальше жить не захочется. Это я понимала с некой отстраненной обреченностью, наблюдая за тем, как ширятся безупречные белозубые усмешки.

И ногу, кажется, подвернула — больно. Странно, что я вообще замечаю подобные мелочи перед лицом куда большей беды.

И не найдя лучшего способа сбежать от реальности, я, как в детстве, крепко зажмурила глаза. Конечно, я отдавала себе отчет в полнейшей глупости и бесполезности этого поступка, но и смотреть была не в силах.

- Помогите! - только выкрикнула в последний раз, и чей-то сапог придавил голову к пустынной мостовой не хуже гробовой плиты.

Ну вот, сейчас это начнется. Что именно - «это», я понимала плохо, но от страха внутренности сворачивались узлом. Однако секунды шли, а ничего не происходило. Вернувшись в реальность, я отметила то, что голову ничто не держит, а вокруг взрываются и затихают какие-то звуки. Открыла глаза — один из лордов убегал, будто за ним гнались гхары, двое лежали в паре ярдов от меня... со свороченными шеями, как у индюшек. А над четвертым, в котором я признала главаря, на корточках возвышался Ленсар. Запустив руку слишком глубоко в зазор порванной рубахи, младший принц с приглушенным звуком извлек оттуда мешочек — с золотом? Н-нет. Луна удачно бросила полосу света, и я поняла.

Сердце. Еще теплое трепещущее сердце, а кровь стекает по рукам моего неожиданного спасителя, который готов впиться клыками в живую плоть.

- Нет! Ленс! Нет!

Преодолевая гхарову боль в вывихнутой лодыжке, я бросилась наперерез.

Голова принца дергается в мою сторону, сердце падает на брусчатку, как оброненный кусок с тележки мясника.

Глаза Ленсара потеряли свой природный цвет и приобрели знакомый по видениям пугающий багрянец.

- Ты не должен пить их... кровь...

Вряд ли он меня слышал — вернее, вряд ли полностью понимал, о чем я. Неуловимым звериным движением, слишком быстрым даже для снарров, он очутился... теперь надо мной. И в его глазах не было и тени узнавания.

Только ноздри жадно втягивали воздух, так что я недоумевала, почему до сих пор жива. Ведь очевидно — зверь взял над ним верх, а мой внутренний голос разразился нервным смехом. Хотела встречи? Получила! Не пожелала проводить время с дофином, мечтала о вампире?

Получила то, что заслужила.

И, конечно, мне было страшно. Но в какой-то момент стало еще страшнее за него, когда он сбросит дурман и останется наедине со своими жертвами. Вряд ли я значу для него много, но Ленс меня знал. Убить знакомого тебе — слишком, и несопоставимо с защитой... друга от несостоявшихся насильников.