Темные сказки Темной стороны

Темные сказки Темной стороны

Темные сказки Темной стороны. 

У темной стороны свои сказки. Совсем - совсем свои, укутывайся одеялом, я выключу свет. Темные сказки рассказываются в темноте, пушистой и ласковой, как ты сама, кофейные лапки, устраивайся поудобнее. 

Жили-были два человеческих существа, мальчик и девочка. Мальчик умел видеть, а девочка умела делать. У мальчика были когти, шипы и черные крылья. У девочки крылья были радужные. Однажды утром они посмотрели друг другу в глаза и отправились на высокую скалу. Больше их никто не видел. Никогда. Потому что Живоглот, который внизу скалы живет, не оставляет от человеческих существ даже когтей. А из перьев получаются отличные подушки, сама видела, когда прошлый раз к нему в гости заходила, мягкие и удобные. Из радужных - мягче даже, чем из черных. 

Жила-была одна девочка, которая всего боялась. Боялась монстров, которые приходили к ее порогу, дышали в стекло и рисовали на нем непонятные ей знаки. Боялась боли, которая живет в сердце. И однажды ей бояться надоело. Ну вот надоело, и все тут. И она вышла на порог своего дома посмотреть в глаза своим монстрам. И они ее сожрали. Целиком. Мееедленно и со вкусом, высасывая мозг из костей и хрустя нежными хрящиками, и никто не слышал, как она кричала, потому что тишина заткнула всем ее друзьям уши. Больно ей было до самого конца и немного дольше. 

Жил-был один мальчик, у которого вместо сердца была зеленая калитка. Люди, которые находили дорогу к его сердцу, могли пройти сквозь нее в разные страны. Всегда в разные. Постоять на берегу моря, отправиться с рюкзаком или налегке в синие горы, разыскать потерянный тысячи лет назад город в пустыне, пройти сотнями дорог и вернуться домой сразу, как только поймешь, что надо возвращаться. Странные существа приходили выпить чая у твоего костра, и каждое существо приносило с собой свою историю - бывает, и не одну, и никогда не уходило без истории на обмен - эти сказки, казалось, рождались, из самого воздуха - терпкого и пьянящего, полного осенних трав в полнолуние. Однажды мальчику надоело, что все ходят туда-сюда через него, и никому не нужен он сам, а только его калитка. И он разобрал ее на дощечки и сжег. И всю оставшуюся жизнь прожил мертвецом среди людей. Жил, и помнил ветер своих стран, и все истории у костра помнил тоже. 

Жили-были два брата, одинаковые и разные как две капли воды. Они 17 лет искали себя и друг друга, а когда нашли, сражались три дня и три ночи, а потом столько же разговаривали, хохотали и травили байки. Они договорились встретиться в Городе, чтобы быть вместе и никогда не разлучаться, деля пополам кружку воды, лепешку хлеба и все дороги, которые лягут под ноги. Ни один из них до Города не дошел, оба увязли в болоте. Каждый в своем, потому что они забыли, что вместе они сильнее, чем каждый сам по себе. 

Жили-были две полевые мыши. Рыжие-рыжие. Как солнце. 
Они ходили друг к другу в гости, делились зерном с поля, рассказывали байки и сказки у камина темными осенними вечерами. Все эти мыши умели делать хорошо, одного не умели. Не умели сказать "Не уходи" и "Ты мне нужен". Их так научили, что нельзя такое говорить, вот они и молчали. Жить это им не мешало, разговоры разговаривать тоже. 
Ровно до того дня, когда одна мышь к другой в гости на вечерние посиделки не пришла. 

Искать? Может, так и нужно... Бежать? Куда бежать, на улице темень, серость, дождь и ветер воет, как стаи голодных котов, того и гляди, схватят за шкурку и сожрут. 

И осталась мышь сидеть перед камином одна, а чтобы не так тоскливо было, сделала из диванных подушек чучело своего друга. И разговаривала с ним долгими зимними вечерами, когда снег заметал поля и леса, радуясь тому, что есть хотя бы это - память. И что можно вот так - как будто рядом. 

Давай последнюю, и спать пойдем, завтра в школу рано вставать. Жили-были два нечеловеческих существа, которые половину своей жизни пытались жить людьми. Криво у них это выходило, но пытались они честно. Засовывали себя в человеческие шкуры, обрезали щупальца по контуру, чтобы не высовывались, отпилили крылья, загнали внутрь себя шипы. Разговаривали с одними только людьми, и так привыкли к этому, что когда встретили друг друга, очень долго не могли наговориться. А когда наговорились, вернулись к человеческому обличью. Потому что привычнее. Потому что привыкли говорить с людьми, силы свои соизмерять под людей - чтобы не зацепить - и потому что собой жить сложнее всего. Одному из этих существ сложнее жить, а второму - собой. Обоим сложно. Так-то.... 

Спи, умница пушистая. "Крысы знают, о мастер Гофман, как все было на самом деле..." 

Хмыкнула, задула свечу, погасила свет совсем. 

А ты, отвернувшись к стене, чертишь на ее гладкой поверхности руны, только тебе известный алфавит, только тебе понятные слова, не верю, не стану верить, текут по щекам горячие ручейки, не стану и все тут, жили-были два человеческих существа, мальчик и девочка, она умела делать, он умел видеть, и когда они взялись за руки и шагнули с той скалы вниз, они полетели. Высоко. И Живоглоту только и досталось, что перья из их крыльев, да и то, только те, что выпали сами, когда они расправили крылья - столько лет не летать, еще бы...И он помогал ей смотреть, а она помогала ему делать, они научились, потому что обоим было надо и потом всегда так было. 

И девочка тоже, всхлипываешь ты, жила-была, да, и всего боялась. И монстров боялась, и боли, и нас, крыс, темных и мерзких боялась тоже, а саму себя боялась больше всего, потому что она сама на себя самый страшный монстр всегда была. И однажды ей надоело бояться, и она вышла на порог, луна еще светила, я помню, как на ладони все видно было. И клыки ее видно, и когти, и шерсть серую дыбом, каждую шерстиночку в лунном свете, серебро и сталь, огонь и вода в одном теле, ни одного монстра после этого на том пороге не было, потому что самый страшный монстр в этом лесу.... да. 

Жил-был мальчик, уже увереннее чертишь мокрым пальцем на белой стене, жил мальчик с калиткой вместо сердца, и когда ему надоело, что все этой калиткой хлопают, вместо того, чтобы ему в глаза посмотреть, он сжег эту калитку и долгое время ходил с пеплом в сердце, да. А потом однажды, совершенно неожиданно, посмотрел в прозрачное весеннее озеро, и засмеялся. Потому что зачем - калитка, когда есть целая зеленая дверь. И стал Ключником, кому хотел - открывал, кому не хотел- не открывал. И нечего просто так дверями на ветру хлопать, сквозняк. 

Жили-были два брата, выдыхаешь в жадную до твоих слов темноту ты, одинаковых и разных, противоположных просто, как батарейка - плюс и минус. И дрались, да, и дулись друг на друга, и ссорились, и мирились потом, и всяко бывало. Но один никогда не выпускал руки другого из своей, даже в ссоре, даже на расстоянии, и поэтому из болота они друг друга вытягивали по-очереди, за руку, шла бы ты лесом, мерзкая трясина. 

И мыши тоже жили, смеешься ты. Рыжие такие мыши, полевые, рыжие-рыжие, как солнышко. Говорили друг с другом вечерами, сказки рассказывали, у огня живого грелись. И когда одна мышь не пришла однажды на посиделки, вторая побежала в дождь ее искать, все ноги себе сбила, телефон ей сотовый оборвала, семь пар сапог железных износила, семь посохов изломала - прямо об голову непутевой подруги и изломала, когда нашла ее наконец-то в какой-то грязной и сырой норе. 

Жили были два нечеловеческих существа, уже спокойно и уверенно говоришь ты, выравнивая дыхание под слова, и слова под дыхание, потому что ты пишешь, как дышишь, и задыхаешься, когда нечем... Жили и были, и людьми жить пытались, честно и правильно, да, людьми в человеческом мире людей, да только не вышло у них ничего, потому что сущность у них иная. Потому что двойного гражданства тут в принципе не водится, такой мир, таким сделан, не мир, вздыхаешь ты довольно, а сплошные перекрестки, сплошные перемены, что значит не только трудности - но и воз-мож-но-сти... 

А теперь спать. Завтра и правда рано вставать. Все будет хорошо, потому что ... потому что у Темной Стороны свои сказки, а у нас свои. 

Совсем-совсем свои. Да.