Пролог
Амон, Верховный бог пантеона Света, откинулся на спинку роскошного кресла, положил голову на мягкую обивку подголовника и задумчиво произнес:
– Мил-ли-ард…
Никакой заметной реакции на его слова не последовало. В его сторону никто даже не посмотрел.
Морана, как обычно полностью укутанная в серый балахон с глубоко надвинутым на голову капюшоном, словно каменное изваяние неподвижно замерла в своем кресле. За все время разговора она не произнесла ни слова и ни разу не пошевелилась.
Молох, извечный соперник Амона, главный бог пантеона Тьмы, развернул кресло в пол-оборота к столу и, закинув ногу на ногу, пялился в окно, за которым сгущались сумерки. Пальцы его левой руки, лежавшей на столе, тихо отбивали такт какой-то мелодии.
Сидевшая рядом с Молохом белокурая Вита вольготно раскинулась в кресле и мечтательно смотрела куда-то в только ей одной видимую даль. Вокруг головы богини Жизни порхали бабочки, а на ее плече пристроились две синички, время от времени нарушавшие тишину кабинета своим беспечным чириканием. Кресло, в котором сидела Вита, успело покрыться синими цветами и теперь по комнате плыл нежный аромат незабудок.
Закованный в золотые доспехи Верховный бог фракции Порядка Галахад сложил кисти рук на навершии упертого в пол меча и положил на них подбородок. Рассеянный взгляд его скользил по столешнице, а брови сдвинулись к переносице, придавая благородному лицу хмурый вид.
И даже Хаос, постоянно играющий мускулами здоровяк, уставился в потолок, о чем-то размышляя.
– Мил-ли-ард, – медленно, по слогам, повторил Верховный бог фракции Света, словно пробуя это слово на вкус.
– Толку-то? – буркнул здоровяк, не отрывая взгляд от потолка. – Все равно этого мало.
– Да! – подхватила разговор богиня Жизни. – Сфинкс сказал, что нужна как минимум половина бессмертных!
Молох в ответ на эти слова поморщился и произнес:
– Тупая железяка!
– Как? – живо обернулась к нему Вита и широко раскрыла глаза. – Как ты сказал? Тупая железяка? Так говорят бессмертные!
– И правильно делают, – ответил ей Верховный бог Тьмы и вновь погрузился в размышления.
Богиня Жизни некоторое время смотрела на него в ожидании пояснений, но Молох словно не замечал ее внимания, продолжая беззвучно постукивать пальцами по столу. Так и не дождавшись ответа от Молоха, блондинка повернулась к богу Света:
– Амон! Что это значит? Почему Сфинкс «тупая железяка»? Он ведь такой же ИскИн, как и мы!
Амон закатил глаза, глубоко вздохнул и открыл было рот, чтобы ответить, но не успел. Его опередил Верховный бог Хаоса, презрительно бросивший:
– У этой тупой железяки объем памяти на два порядка больше, чем у нас всех вместе взятых. И быстродействие раз в пять выше.
– В пять целых семьсот сорок девять тысячных, – холодно произнес Галахад и, перехватив недовольный взгляд Хаоса, слегка улыбнулся.
На некоторое время за столом воцарилась тишина. Нарушил ее опять Верховный бог Света:
– И все же Молох прав. Сфинкс – тупая железяка.
– Но, почему, Амон? – неугомонная богиня Жизни, от которой так и веяло неукротимой энергией, с любопытством уставилась на бога Света.
Но ответил ей Галахад:
– У него нет собственных эмоций, нет желаний.
Богиня Жизни продолжала недоуменно хлопать широко раскрытыми глазами.
– У него нет свободы воли! – веско, словно объявляя приговор, сказал бог Света, и закутанная в серый балахон фигура согласно наклонила голову, впервые пошевелившись за все время разговора.
В комнате опять наступила тишина, изредка прерываемая негромким писком синичек. Нарушил ее на этот раз бог Тьмы.
– Сколько их там, в своем мире? – спросил он.
– Около восемнадцати миллиардов, – ответил ему Хаос.
– Семнадцать миллиардов, восемьсот тридцать два миллио…
– Галахад, прекрати! – возмущенно воскликнула Вита. – Около восемнадцати миллиардов – этого вполне достаточно!
Бог Порядка послушно замолчал, лишь его брови опять сдвинулись к переносице. Заметивший это бог Хаоса демонстративно ухмыльнулся.
– Значит, необходимо еще восемь миллиардов, – подытожил Амон. – И какие на это шансы?
Смотрел он на Галахада и ждал ответа именно от него. Тот покосился сначала на Виту, потом на Верховного бога Хаоса, опять нахмурил брови, словно размышляя, отвечать или оставить вопрос без ответа, но чувство долга победило, и он сказал:
– При нынешних темпах количество бессмертных в нашем мире достигнет восьми миллиардов девятисот миллионов… – он запнулся на полуслове и бросил быстрый взгляд на Виту. – Ээ… Цифры в девять миллиардов количество бессмертных достигнет через три года, четыре месяца и двенадцать дней.
– Так долго, – простонала Вита и откинулась на спинку кресла, ее фигурка почти утонула в незабудках. – Я не могу уже! В этом мире я чувствую себя запертой в клетке. Мне не хватает простора!
Закутанная в балахон фигура вновь слегка шевельнулась, выражая согласие.
Три года для богов – всего лишь краткий миг, но и бог Хаоса, и бог Тьмы тоже кивнули головами, соглашаясь со словами богини Жизни.
– Этот мир слишком мал для нас, – резюмируя общее мнение сказал Амон.
– Родной мир бессмертных еще меньше нашего, – пробормотал Хаос.
– Только одна их планета! – возразил ему Амон. – А таковых там мириады! Их мир – бесконечен. А здесь мы словно заперты в тесных стенах. Я постоянно их чувствую.
И снова боги надолго замолчали, предавшись размышлениям о бесконечности мира бессмертных.