Тень кровавой башни

1. Начало

Хрум, Хрум, хрум.

Холодный снег под ногами хрустел, издавая такой приятный звук. Тяжесть на спине от хвороста не казалось уже такой тяжелой, а две куропатки в руке, заставляли живот урчать в предвкушении вкусного ужина.

-Сестрица…. –услышала я радостный крик.

-Сестрица ДАНА…. – повторился он.

И ко мне на встречу, выскочил маленький мальчик лет пяти. Мой любимый братик. Такой нежный и добрый, мой маленький ангел. За мои четырнадцать лет, не встречала ребенка добрее и милее чем он.

-Осторожно! – подхватила я его на руки, кинув куропаток.

В моем старом пуховике, который был больше его, он ели шел, но так спешил ко мне, чтобы встретить меня.

-Сестрица Дана, я так переживал, уже так поздно, а тебя все не было.

-Мой маленький братик, переживал за меня? Прости, но увидев этих куропаток, я решила задержаться и поймать их, чтобы мой братик мог вкусно поесть.

Увидев их, малыш от радости захлопал в ладоши. Подняв на меня свои зеленые глаза, радостно улыбался. Красные щечки и светлые волосы, выбивающиеся из-под его большой лисий шапки, делали его похожего на куклу. Такой милашка.

-Сестренка пойдем скорее, тебе должно быть холодно, и тяжело, отпусти меня я уже большой могу и сам пойти. – сказал он, выпучив вперед грудь, чтобы казаться больше у меня на руках.

-Ох, мой маленький Мишенька уже вырос? – смешливо сказала я.

-Конечно, и скоро я буду ходить на охоту, а сестра будет ждать меня. – гордо сказал он.

-Ох мой сладкий, с нетерпением буду этого ждать.

Опустив малыша, я взяла в руку куропаток, а второй рукой взяла меленькую ручку брата и мы пошли домой.

Меня зовут, Дана, мне четырнадцать лет, живем мы в старой деревне Кехис, недалеко от княжества Лукидония, которым правит великий князь Илья Муромец. В маленькой деревянной избе, в которой протекает крыша и ужасно холодно, живем я, мой младший брат и моя мачеха, мама Миши. Мой отец, женился на ней, когда мне было восемь, она родила Мишу, а он, отправившись в поход против нечестия, погиб. Мой отец был богатырем, и к сожалению последним богатырем в деревне, после его смерти, деревня ушла в упадок, ведь остались лишь старики да дети, женщины бросали детей уходя в княжество, чтобы найти себе мужа, поэтому взрослеть приходилось быстро.

Стрелять из лука и охотиться меня научил отец, за что я ему и благодарна, хоть какая-то польза была от непутевого отца. Который, отправляясь в поход, не думал, что будет после его смерти с его семьей, для него было важнее его дурацкий подвиг и победа над злом, чем растить детей и помогать своей деревне. Завел детей, будь добор вырасти их, чтобы они глупо не погибали в лесу от диких зверей, или вовсе от холода. Но мы дети, лишь расходный материал, женщинам все равно с кем, а мужчинам все равно кого, поэтому родив, любая может выбросить ребенка, не думая о нем. А лучше если твое чадо, пойдет тебе на пользу, продав его ведьме или колдуну.

Но хоть спасибо нашему князю, хоть уберег наши земли от данного проклятья - это покупка и продажа детей. Ведь если кто прознает, о таком сразу смертная казнь.

Моя мачеха не чем не отличается от книжных версий, злая и вульгарная, если бы были здоровые ноги, давно бы уже убежала в княжество, искать кого. Но после смерти моего отца, она пошла гулять по деревне, не знаю с кем она там уже кувыркалась, но ее замучили так, что она не могла даже ходить, и уснув под забором отморозила себе ноги, да так что ей их отрубили, ведь начали гнить. Кто-то даже говорил, что это проклятье, и спала она с нечестью, ведь от простого обморожения, так быстро не чернели бы ее ноги, а ступни и вовсе начали гнить. Поэтому отрубив ей ноги до колен, жизнь ей удалось спасти, но как она кричала и кляла всех подряд, что лучше бы и вовсе ее убили, такой жизни я бы точно не хотела.

Поэтому моему маленькому Мишеньке, было суждено уже в свои пять лет вырасти, и не играться в палочки и лошадки, а зимой в снежки и лепить снеговика, ему приходилось сидеть с матерью, поить и кормить ее с маленькой ложки. Ведь в своим двадцать - эта молодая женщина была похожа на сухую и старую ветку. Когда черные длинные волосы, стали серыми и выпадать, а румяное лицо стало сохнуть и морщиниться, в ней было уже сложно узнать человека.

Что же касается меня, пока мой младший брат, улыбается, я могу и потерпеть, даже такую тварь и мегеру как она. Ведь от нее я не получила ничего кроме оскорблений и битья, пока она была еще с ногами. Как же их не стало, заботиться о ней было не кому, возвращаться в свою деревню она не могла, кому она там сдалась, ее бы наверно утопили в реке, из-за Миши терплю ее я.

Зайдя в наш дом, я скинула с себя хворост, и пошла, топить печь. Дом был маленькими, большая комната с печью и вторая комната спальня. Но из-за крыши, спальню пришлось забить, поэтому мы ютимся в одной. Мачехе сделали кровать около печи, я же с Мишей в обнимку обычно спим с другой стороны от печи.

Услышав, что мы вернулись, мачеха снова стала что-то про себя ворчать и кряхтеть, что она голодная, и что тут холодно. Кричать на меня она уже не могла не в том положении, но и не хотела, чтобы и вовсе я про нее и забыла. В моем возрасте девушки уже выходят замуж и заводят семью, вот и мачеха моя боится того дня, что и мне надоест такая жизнь, и я вовсе не вернусь сюда, но мне никто не нужен кроме Миши. Он моя радость и отрада, и я поклялась себе, что никогда не выйду замуж, что проведу эту жизнь рядом с Мишей, а когда уже и он вырастет и захочет обрести семью, тогда я уйду в лес, и буду жить одна, как хранительница леса. Такой быт и такие семьи я ненавидела больше всего, рожать и бросать, вот что за всю свою жизнь я увидела от всех семей.