Тень на караванной тропе

Тень на караванной тропе

Расскажу-ка я вам правдивую историю, что слышал от своего старого друга.
Ахмед, так звали этого человека, путешествовал с караваном. Однажды на закате, когда караван остановился на ночлег, Ахмеду послышалось, что кто-то его зовет. Все были заняты каждый своим делом, расседлывали коней и снимали вьюки с верблюдов, разводили огонь, никто, казалось, не слышал этот негромкий зов. Голос был слаб и тонок.

Ахмед встал и пошел на голос. А, надо сказать, караван проходил по засушливым местам, вокруг тянулась сухая степь, блестели солончаки. Ахмеду показалось, что голос доносится из-за невысокой каменной ограды. Быстро темнело. Ахмед ускорил шаг, перемахнул через ограду и увидел девочку лет восьми, которая сидела на каменной плите.

Он спросил:

— Это ты кричала?

Девочка кивнула. Она была мала ростом, хрупка и очень бледна, одета в шелковое платьице и с монистом не тонкой шее.

— Дитя, как ты оказалась тут одна, в этом безлюдном месте? — спросил Ахмед.

Она сказала:

— Помогите мне, добрый господин, возьмите меня с собой! Я ехала с караваном своего батюшки, богатого купца. Вчера напали на нас злые разбойники, всех перебили, а я сумела ускользнуть, долго пряталась среди развалин, чтобы меня не нашли, а теперь услышала я, что сюда пришли люди, и решилась позвать на помощь.

Друг мой тут же задумал взять бедную крошку с собой и довезти до города, в который караван держал путь, а там, быть может, и отыщется ее родня. Одно лишь показалось ему странным — как бледна и измучена была маленькая беглянка. Словно не один день скиталась она по степи, а две недели. А девочка еще добавила:

— Молю вас, эфенди, унесите меня отсюда, я так слаба, что даже не могу встать, я так проголодалась…

Он сделал шаг в сторону девочки — и тут кто-то сбил его с ног.

Это был давний его товарищ и попутчик, Саид-бек. Он выхватил саблю из ножен и пригрозил девочке.

— Остановись! — закричал Ахмед. — Побойся Аллаха, это же ребенок, который едва спасся от разбойников!

Ахмед чуть не кинулся на друга с кулаками, но тут Саид-бек решительно повернулся к девочке и та, видно почуяв, что шутить он не намерен, злобно зашипела и, спрыгнув с плиты, стремглав кинулась куда-то. Она исчезла в единый миг.

Ахмед застыл, пораженный. Он успел увидеть, как изменилось лицо этой миловидной маленькой девочки, когда его товарищ занес над нею клинок. Оно из бледного стало синеватым, щеки ввалились, а оскалившиеся зубы оказались черными и заостренными!

— Ну что же, — сказал Саид-бек, — не слишком-то бедняжка обессилела, убегая от разбойников. Так резво кинулась в свою нору, что не догнать. Пойдем по ее следам, клянусь Аллахом, ты увидишь нечто необычайное.

Ахмед последовал за другом, весь дрожа от страха. Солнце уже почти село, но его света еще хватало, чтобы различить следы на песке. Тут волосы Ахмеда чуть не поднялись дыбом — это были следы ослиных копыт!

— Но что это было, во имя Пророка? — возопил Ахмед.

— Посмотрим, куда ведут следы, — вместо ответа сказал Саид-бек.

Следы привели их к заброшенному, наполовину пересохшему колодцу.

— Вот ее логово, — сказал Саид-бек. — Друг, помоги мне поднять вон тот камень!

Они вдвоем подняли большой камень и завалили колодец.

— Теперь ей долго придется искать путь наверх, — усмехнулся Саид. — Так что, мы с тобой спасли чью-то жизнь.

— Но кто это жуткое дитя? — снова вопросил Ахмед.

— Да будет тебе известно, что это — гула, самка гуля. Оглянись и посмотри, где ты стоишь!

Ахмед оглянулся — вокруг него раскинулось древнее кладбище, заросшее колючим кустарником.

Он и прежде слышал, что старинные кладбища кишат нечистью, но сам никогда не встречался с ночными тварями.

— Хвала Аллаху, ты сразу понял природу этой твари, — сказал Ахмед. — Если бы не ты, я бы просто исчез без следа в этом страшном месте.

— Я понял это, потому что уже прежде сталкивался с такими созданиями, — сказал Саид-бек. — Пойдем к костру, я расскажу тебе, как это было.

Они сели у костра и наполнили чаши румийским вином, а Саид-бек начал рассказ:

— Несколько лет назад довелось мне преследовать отряд мятежников на реке Зиянде-руд. Река эта летом мелеет, а весной, когда тает лед в горах, широко разливается, заболачивая окрестные луга. Мы нагнали врагов возле брода через Зиянде-руд, где копыта их коней вязли в топкой почве, и всех порубили.

Опустились сумерки. В обратный путь собирались мы двинуться на рассвете, и, пока еще хватало света, решил я спуститься к реке и взглянуть на переправу. Мы пошли втроем — я, мой помощник и еще один молодой воин.
Мы спускались осторожно, боясь оступиться, как вдруг раздался слабый старческий голос.

Мы оглянулись — среди камышей, увязнув по колено в иле, стоял, опираясь на палку дряхлый старик. Был он одет в рубище и весь посинел от холода. Он молил кого-нибудь из нас подать ему руку и помочь выбраться на твердую землю. Молодой воин кинулся на помощь старцу.

Я смотрел в другую и сторону, и обернулся только, когда услышал вопль, мигом оборвавшийся. И что же я увидел?

Старец, отбросив палку в сторону, словно обезьяна, прыгнул парню на спину и длинными кривыми зубами прокусил ему шею. После чего нырнул вместе с ним в бочажину — только пузыри пошли.

Все произошло на наших глазах. Я стоял и чувствовал, как седеют мои виски. А Надир-ага сказал:

— Мы встретили гуля, мой господин. Эта тварь, проклятая Аллахом, живет вблизи воды, у старых кладбищ. Она пожирает человеческие тела и трупы животных, и, бывает, гложет по ночам старые высохшие кости. Видать, здешний гуль совсем оголодал, раз решил заманить и убить живого человека. А может быть, его привлек шум сражения.

Я выставил усиленную охрану на ночь, но никто нас не побеспокоил.

Вот только утром, когда покидали мы это нехорошее место, велел я пересчитать тела убитых накануне мятежников, и многих из них недосчитались…